Обещай мне - Харрингтон (Гаррингтон) Кэтлин (бесплатные версии книг TXT) 📗
– Нет, ни за что! – диким голосом крикнула Филиппа. – Тебе не удастся отнять у меня сына!
Она была потрясена. И как никогда, прекрасна, подумал Корт. Потемневшие глаза наполнились слезами, ресницы трепетали, трогательный букетик поникших фиалок вздымался на груди от частого дыхания. Корт чувствовал необычный физический подъем, вспышку энергии, от которой кровь забурлила в жилах, словно шампанское. Шесть лет, шесть бесконечно долгих лет он был игрушкой бессильной ярости, и вот теперь та, что ввергла его в ад, оказалась в полной его власти! Впервые за все эти годы он чувствовал себя… прекрасно, черт возьми!
Все заговорили разом, стараясь перекричать друг Друга, наконец леди Гарриэт властно махнула рукой, требуя тишины, и обратилась к Корту.
– Не следует поддаваться первому же порыву, дорогой мой Кортни. Не забывай, что в завещании моего сына были оговорены условия воспитания Кита. Хочу еще раз напомнить, что мальчик не может быть разлучен с матерью.
– Кортни вовсе не имел в виду, что собирается разлучить Кита с матерью, – запротестовала леди Августа, обмахиваясь веером с монаршей невозмутимостью. – Тебе нужно точнее выбирать слова, дорогой. Ведь ты и сам прекрасно знаешь, что столь юное создание более всего нуждается в материнской заботе.
– Так ли это? – спокойно спросил Корт. – Мне показалось, Сэнди пытался сказать прямо противоположное. Как всякий английский джентльмен, получивший правильное воспитание, он хорошо понимал, что мальчик с детства нуждается в дисциплине, о которой Кит до сих пор, кажется, даже не слышал. Тот, кто со временем унаследует титул и состояние, унаследует также большую ответственность за все это. Способна ли мать приготовить мальчика к будущему управлению имуществом? Нет. Заниматься воспитанием наследника должен мужчина. Это общепринятое правило, мадам, – сказал он Филиппе с легким поклоном.
– Мне безразличны общепринятые правила!
– Да, я помню. Но это не отменяет их. Взгляды их скрестились, и по смертельной бледности, покрывшей лицо Филиппы, он понял, что стрела попала в цель.
– П-постой, Корт, постой! – вмешался Тобиас. – Условия зав-вещания не дают тебе права решать все ед-ди-нолично! В т-твои руки полностью отданы только фин-на-нсовые вопросы, а все остальное мы д-должны обсуждать. Только если мы п-придем к соглашению…
– Значит, – вкрадчиво перебил Корт, поворачиваясь к другу, – ты не согласен, что воспитанием Кристофера должен заниматься в первую очередь мужчина? Да что там, воспитанием любого мальчика!
Как он и ожидал, Тобиас ничего не ответил на это и в замешательстве опустил глаза. Он не терял надежду когда-нибудь стать отцом, и поэтому сейчас не мог высказаться против ведущей роли мужчины в воспитании: это могло в будущем обернуться против него самого.
– Кит останется со мной! – лепетала Филиппа, цепляясь за Белль. – Он останется, говорю я вам!
– Mon Dieu! – воскликнула Белль, не в силах больше выносить это. – Ребенок должен оставаться с матерью, по крайней мере до более зрелого возраста! Неужели у кого-то хватит жестокости разлучить мать и сына?
Она обратила умоляющий взгляд сначала к Корту, а потом к мужу.
– Несмотря на то что мои симпатии полностью на стороне племянницы, – раздался голос Эразма Кроу-тера, чем-то похожий на ворчание собаки, которую раздразнили, – в вопросе воспитания закон всегда отдает предпочтение отцу, а если такового нет, то опекуну, который, как вы все знаете, выбирается из числа лиц мужского пола. Женщины, как правило, это игрушки эмоций, а мужчина способен принимать разумные решения. Женщина вырастит из отрока истеричное и избалованное создание, мужчина же превратит его в ответственного члена общества.
Все четыре присутствующие дамы устремили на дядю Филиппы взгляд, весьма далекий от симпатии.
– Каковы бы ни были мнения присутствующих, решение остается за Тоби, – подытожил Корт.
Уверенный в победе, он сложил руки на набалдашнике трости и замер в ожидании. Взгляды устремились к виконту, лицо которого жалобно сморщилось, словно он безмолвно просил снять с его плеч тяжесть решения. Молчание затягивалось. Филиппа поднесла руку ко рту, словно заранее заглушая крик отчаяния. Лицо ее было бледно, на лбу и висках выступила испарина. Она была на грани нервного срыва.
– Э-э… я с-согласен с-с Филиппой, – наконец начал Тобиас, отчаянно заикаясь. – Я д-думаю, чт-то для м-мальчика б-буд-дет лучше, ес-сли он ост-танется в Сэндхерст-Хо… Хо… Холле, с м-мамой и б-бабушк-кой!
– Но ведь Корт и не предлагал разлучить Кита с мамой, – с добрейшей улыбкой сообщила леди Августа. – Вы все его не так поняли. Он только хотел, чтобы оба они переселились в Уорбек-Кастл. Это вполне удобно, раз я тоже там нахожусь.
– Никогда! – вскричала Филиппа с ужасом. – Поймите же, это… это немыслимо!
– Чт-то ж, значит, ребенок ост-танется в Сэнд-херст-Холле, – заключил Тобиас.
– Решено, пусть остается здесь до тех пор, пока не станет постарше, – быстро добавил Корт, с новообретенной хитростью притворяясь нимало не разочарованным. – Но в этом случае я вынужден настаивать на том, чтобы мне был открыт свободный доступ в Сэндхерст-Холл. Как опекун, я обязан регулярно проверять, все ли в порядке у моего подопечного.
– Я отказываю вам в этом! – заявила Филиппа, к которой вернулась утраченная было уверенность.
– Я тоже против, – сказала Белль.
Она сузила глаза и вперила в мужа взор, в котором ясно читалось: надеюсь, ты и на этот раз поступишь так, как я хочу.
– В глаз-зах закона К-корт, как и я, является опекуном К-кита, – сказал Тобиас очень тихо, но с каменной твердостью в голосе, – и пот-тому имеет полное право посещать своего п-подопечного в любое время дня.
Корт незаметно обвел взглядом собравшихся. Только в карих глазах Белль читалось сочувствие к Филиппе. Леди Августа обмахивалась веером, улыбаясь так, словно все устраивалось к всеобщему удовольствию. Эразм Кроутер согласно кивал, и даже леди Гарриэт, от которой Корт ожидал резкой вспышки или хотя бы выражения недовольства, хранила молчание.
– Итак, будем считать, что соглашение между опекунами в этом вопросе достигнуто, – сказал Корт мягко.
– Пусть будет так… – бесцветным голосом произнесла Филиппа, и плечи ее поникли. – Однако… – она подняла взгляд и сделала слабую попытку вздернуть подбородок, – однако я настаиваю на том, чтобы ваши встречи с Китом проходили в моем присутствии.
– Это подходит мне как нельзя лучше, – сказал Корт, и лицо его озарилось откровенной улыбкой победителя.
Корт рассчитывал отправиться в Сэндхерст-Холл рано поутру, но непредвиденные дела отсрочили поездку, поэтому всю дорогу до Чиппингельма он подстегивал гнедых и притормозил, только въезжая в городок.
Подъехав к церкви святого Адельма, он увидел Филиппу, только что вышедшую из центрального придела в сопровождении преподобного мистера Троттера. Они некоторое время разговаривали, стоя под каменной аркой портала, а потом пошли к воротам церковного двора по кирпичной дорожке, вдоль которой росли маргаритки.
– Доброе утро, леди Сэндхерст, – сказал Корт громко. – Ваше преподобие, доброе утро. Вижу, в провинции поднимаются не так поздно, как принято считать в Лондоне.
Филиппа смотрела на него молча и серьезно.
– Вы все шутите, ваша милость, – с благодушием священника большого и богатого прихода откликнулся мистер Троттер. – А ведь пословица гласит: кто рано встает, тому и Бог дает!
Корт рассеянно улыбнулся в ответ, разглядывая Филиппу. На ней было муслиновое платье в зеленую и серую полоску, настолько воздушное, что ветерок, играя легкой тканью, очерчивал каждый изгиб тела. Соломенная шляпка скрывала волосы Филиппы, но несколько прядей выбились и золотились на солнце. За ночь тучи унеслись прочь, и в солнечном свете, пробивающемся сквозь листву вязов, она выглядела свежее цветка, полного утренней росы. И без сомнения, пахла она так же нежно и волнующе, свежестью и чистотой, как полевой цветок. Корт испытал в этот момент не физическое влечение, нет, а странный трепет души.
