Трав медвяных цветенье (СИ) - Стрекалова Татьяна (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Не могу, – глухо проговорила Лала. – Не забыть мне, и никогда не буду спокойна, раз есть на свете чёрная девка, что прилюдно голая пляшет!
– Лалу… – вдруг тихо проговорил Стах с физиономией, что ни на есть, покорной – и ласковые светлые глаза пошли ловить ответный взгляд, – я тебя очень люблю, Лалу… ну – ради меня! Забудь!
И Лала – забыла. Тут же! Просто – места не хватило в душе да в мыслях для чёрной девки – всё заполнил-повытеснил молодец Стах. Опять они целовались среди возов, прижавшись к бревенчатой стене сарая, схоронившись за наваленной и свисающей из крошечного оконца кучей соломы, и только лошадиная морда невдалеке, высунувшись из-за угла, безразлично посматривала на них и похрупывала в торбе овсом.
И дальше опять всё было весело. Опять они полетели по ярмарке, и что-то рассматривали, и что-то расспрашивали. И смеху было, и шуток полно. И, взгляд юный уловляя, теперь не обманывался Стах: со щедростью деньги сыпал, там, где оно того стоило. Так что оказалась девица вся в подарках и преисполнена восхищения.
Солнце давно перевалило на запад, когда добрались они, наконец, до разукрашенной огромной карусели. Невиданная грандиозная постройка несла на себе много причуд. Вертелись на ней, как живые, львы да медведи, тигры, слоны, птицы райские, распростёршие крылья. И всё это взлетало вдруг высоко над землёй и неслось в воздухе, так что дух захватывало!
Парни да девки не отказывали себе в удовольствие. Где и полетать-то?! Визг испуганных девиц пронзал накалённое солнцем пространство площади. Ребятки входили в раж и заливались лихим посвистом. Простодушная публика упивалась забавой.
И не только молодёжь. В золочёную карету, запряжённую двумя единорогами – усадили степенную чету – широкого гордого купчину, разодетого не по жаре в дорогого сукна кафтан, и супругу его – столь дородную, что карета, явно, тесна ей пришлась – и затрещала сразу, как баба со стоном изнеможения ухнулась на мягкое сиденье. Карусель двинулась, треск постепенно нарастал, и томные стоны перешли в устрашённые вопли. Пришлось хозяину прерывать кружение и вытаскивать из сверкающей кареты бесчувственные телеса.
Посмеявшись, Евлалия со Стахом переглянулись:
– Покатаемся?
– Покатаемся!
Но не они одни были такие весёлые. Тут же, в толпе – повстречались свои, Гназды – о которых и думать забыли – Василь и Зар с жёнами. Тоже каруселями соблазнились.
– Ах… деток бы порадовать… – мечтательно вздохнула Тодосья.
– Неее… – провожая глазами несущегося над головами огромного слона, возразил Азарий, – свалятся!
– А мы бы в тележку… вон в ту, – разомлев от впечатлений, робко заикнулась жена. Ярко-красная тележка, влекомая чудо-рыбой с обозначенными вокруг волнами – промчалась в вышине.
– Эге! Вот и сестрица нашлась! – рассмеялся при виде вынырнувших из толпы Стаха с Евлалией брат Василь, обращаясь к Азарию – а потом и ко Стаху:
– Ну, вы совсем «ищи, свищи»! Мы уж затревожились!
Стах, растерявшись от неожиданности – замер и дрогнувшей рукой нахлобучил шапку на брови. Встретить Гназдов, ещё вдоволь не набегавшись с Евлалией, он ожидал меньше всего. Но – делать нечего. Пришлось бормотать в ответ что-то достаточно внятное:
– Да разве тут, на ярмарке – найдёшь кого? Всё разминешься…
– А! Обычное дело! – досадливым тоном определил Азарий, – это ж сестрица моя! Как ей и положено – пропала. Мой крест! Значит, Стаху, опять ты её спасаешь?
– Помилуй! – выразительно развёл руками Стах, – я ж обещал тебе, пригляжу! О чём и беспокоиться?
– На тебя вся надежда! – в тон ему отвечал Азар.
Далее – отвлеклись на поспевший черёд карусели. Круженье остановилось, возбуждённые пережитыми ощущениями – люди медленно да неохотно спустились с помоста. А новая толпа, изготовившись в захватническом порыве – рванула к облюбованным игрушкам.
Сразу всю карусель не заполнили. Хозяин подождал, покуда не притекут последние. Но Стах передышке был рад – удалось зачурать забавки, которые они с Евлалией приметили – и теперь прилаживал девицу половчее.
Прельстились оба птицами. Это ж – только во сне так полетать! Верхом на птичьей спине, устроившись среди широких белых крыл, свесив ноги куда-то в пустоту, в неизвестность! Вот бы так – лететь и лететь! Вместе с птицами! Говорят, они уносятся в дальние края, в южную сторону – и быть может, даже туда, где вечное лето, и синее море, и не отцветают огромные цветы, и люди черны, как уголь. Оттуда, верно, и прибыла девка-плясунья… Почто ж ей дома не плясалось? Евлалия нахмурилась. Но – тут же – сбросила тёмные мысли. А – ну её!
Взлетели – так, что дыхание перехватило! Никогда девушке такого не доводилось! Разве, в детстве – когда отец, шутя, к потолку подбрасывал. Евлалия помнила, как вскрикивала восторженно и хохотала – но самого чувства взлёта воспроизвести не удавалось…
А тут – вот оно! И детство тут, и праздничная радость, и мечта, что испокон веков каждым владеет: от земли оторвавшись, взмыть легко-свободно! И Стах рядом! С ним вместе, крыло ко крылу, улететь – и где-то там, невесть где – не расставаться и быть счастливыми!
Вокруг воздух рвался визгом и хохотом! Ёкало сердце, внутри холодело и свёртывалось! И голова кружилась, и всё рушилось куда-то, переворачивалось вверх ногами, дома и лавки ложились набок, а земля уносилась в небеса! Летели люди стремительно и вольно – над всеми заботами земными, хлопотами повседневными, рутиной жизни. Всё – долой! Пустое! Потом! Лети себе – пока крылья!
Сама не замечала Лала смеха своего и вскриков, безудержного колотящего хохота. Неслась на белоснежных крылах – и кроме радости на свете ничего не существовало!
Всё кончилось очень быстро. Но вовремя. Ещё б чуть-чуть – и девушка впрямь куда-нибудь улетела бы. С деревянного раскрашенного лебедя Стах снял её полубесчувственную. Поддержал, поставив на землю. Не сразу она нащупала под ногами твердь. Ступила – покачнулась.
Потрясение владело не только Лалой. Обе женщины так же едва приходили в себя.
– Боже мой! – слабо повторяла Тодосья, и Василиха слегка постанывала.
– Это вам, бабы, с непривычки, – поддел их Василь, – мало вертитесь! Всё на завалинке семечки лузгаете!
Хорохорился Василь. Сам чуть на седьмое небо не улетел! Хотя – пожалуй, верно – мужиков закружило меньше. Привыкли по белу свету скакать, из седла в седло сигать…
Повторить развлечение ни у кого даже мысли не возникло. Все были довольны вполне – и достаточно. Надолго хватит впечатлений. И баловство это, право…
– Ну, что же… – деловито сказал Василь, – пора братьёв поискать. Мелькнул, вроде, Пётр где-то там… – он указал направление.
– Пойдём… – Гназды неспешно тронулись.
Шли единой толпой, уже не разбирая, кто с кем. Женщины разболтались о своём, отойдя от карусельных переживаний. Зато карусельные переживания прежних дней припомнил Василь, развеселив честную компанию:
– Помню, было дело! Как взлетели девки на зверях – юбки все в небо, а сапожки на землю. Как яблоки по осени! Летят – и грохают оземь! Раз! Раз! Только голову пригибай: убьёт! Женский пол и под каруселью – визжит, и на карусели – визжит. Сперва от страха – потом от конфуза… да и за сапоги боязно. Верно. Потом шарили-собирали… у шести девок сапоги убежали. И как изловчилась нечистая сила – не заметил никто. Всё на карусель глазели. А девки босиком остались. Вот тебе и покатались! Прямо жалко! Но – ничего! Кавалеры новые купят!
Все смеялись, а Зар ворчал:
– Больно ты, Стаху, девицу забаловал.
Стах плечами пожимал – де, должен был взять на себя подарки, раз девушка оказалась с ним.
– Подарки есть подарки, – заявил он Зару, когда тот пытался деньги ему всучить. Вот так! Он, Стах, дарит! И никто другой!
