Марианна в огненном венке. Книга 2 - Бенцони Жюльетта (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
— — Я в восторге от этого. Хоть на что-то я пригодилась. А… тот человек… шпион, вы знаете, что с ним?
— Гофмаршал как раз приходил с отчетом. За неимением лучшего он запер его в одной из башен ограды.
Она называется Тайницкая. Ее, кстати, видно из окон.
Несмотря на болезненные толчки в голове, увлекаемая непреодолимым побуждением Марианна покинула свое ложе, хотя Констан умолял ее полежать еще немного, и бросилась к окнам.
Отсюда были видны красные стены Кремля. Тайницкая башня, самая древняя, построенная в XV веке, находилась ближе других, угрожающая в своем нагромождении почерневших от времени кирпичей, придававших ей вид коренастого слуги палача, ставшего с протянутыми руками между дворцом и рекой, которую он загораживал. Но от башни взгляд Марианны пробежал к городу, и она испуганно вскрикнула. Пожар быстро распространялся.
За узкой лентой Москвы-реки будто неудержимым потоком разлилось море огня, захватывавшее все большее и большее пространство. На берегах реки выстроились бесконечные вереницы солдат, переносивших ведрами — смехотворное занятие — воду к огню. Они напоминали лилипутов, транспортировавших свои крошечные бочки, пытаясь утолить жажду гиганта Гулливера… Другие, стоя на крышах, еще не тронутых огнем, несмотря на шквальный ветер, старались с помощью метел и мокрых тряпок сбрасывать непрерывно падающие горящие обломки, в то время как гонимые ветром густые клубы черного дыма постепенно заволакивали весь пейзаж.
— Разумно ли, — пробормотала наконец Марианна бесцветным голосом, — арестовать и запереть человека, когда жизнь всех нас висит на волоске? Сколько мы еще сможем сопротивляться стихии огня?
Констан пожал плечами.
— У этого негодяя не будет времени привыкнуть к тюрьме, — воскликнул он гневным тоном, таким необычным для всегда невозмутимого фламандца. — Приказ императора категоричен: сегодня будет созван военный трибунал под председательством герцога де Тревиза, губернатора Москвы. Он осудит его, и еще до ночи этот человек заплатит за свое невообразимое злодеяние…
— Невообразимое? Почему же?
— Но потому, что он француз и низкого сословия.
Эти бессмысленные оскорбления, брошенные им в лицо императору, были бы объяснимы в устах русского, поверженного врага или одного из тех непримиримых эмигрантов, для которых его величество представляется одновременно Кромвелем и Антихристом. Но простой сельский священник! Нет, эти оскорбления, эти проклятия в форме пророчества, накликивающие беду в такой драматический момент, нельзя простить. Впрочем, этот человек, возможно, даже не доживет до вечера.
Сердце Марианны на мгновение замерло.
— Почему? Ведь не в привычках императора казнить человека, даже виновного, без суда…
— Конечно, нет! Но события могут вынудить быстрей завершить это дело. Стены старой крепости толстые, и мы находимся на холме, но огненный круг опасно сужается. Сейчас его величество пойдет проверить наши средства защиты от огня и сделает для себя выводы о неминуемости гибели. Если нам придется покинуть дворец, судьба того человека будет, конечно, решена до нашего ухода. Вы же слышали императора: негодник умрет до того, как мы покинем этот дворец.
Марианна почувствовала, что ее охватывает смятение. Только что, когда Констан указал ей место заточения «аббата», она испытала некоторое облегчение, ибо боялась, что он мог быть убит сразу кем-нибудь из окружения Наполеона. Но это облегчение исчезло, так как все, казалось, пришло в движение с пугающей быстротой. Несколько часов! Только несколько часов или даже минут — кто может знать, — до вынесения приговора, безжалостного, как нож гильотины. И не будет больше Готье де Шазея… больше никогда!.. Эта мысль раскаленным железом впивалась в тело Марианны. Она любила его. Он был ее крестный, почти отец, и обе их жизни тесно переплетались, связанные невидимыми узами взаимной нежности. Если одна из них угаснет, что-то умрет также и в другой.
Марианна никак не могла понять, что довело его, человека мудрого и осторожного, князя Церкви, облеченного невиданной властью, незримой, но равной короне, до выходки экзальтированного фанатика. Несмотря на ненависть, которую он питал к Наполеону, это было не похоже на него. Тайное оружие дипломатии гораздо больше подходило его темпераменту, чем выспренние восклицания… тем более что они ни к чему не привели. Но как теперь избавить от смерти этого хорошего человека, который всегда оказывался в нужном месте, чтобы спасти ее от опасности или вывести из затруднительного положения?
Быстрые шаги, заставившие скрипеть половицы в соседнем салоне и оторвавшие Марианну от размышлений, возвестили о приходе Наполеона. Мгновение спустя он был здесь, приостановился на пороге, затем, заметив стоявшую у амбразуры окна молодую женщину, быстро подошел к ней. Даже не дав ей времени приготовиться к реверансу, он обнял ее за плечи и с неожиданной нежностью поцеловал.
— Прости меня, крошка Марианна! Я не хотел причинить тебе боль! Это не тебя желал я поразить, а… не знаю даже, может быть, судьбу или человеческую глупость! Но тот жалкий безумец вывел меня из себя. Мне кажется, я мог бы задушить любого, кто подошел бы ко мне… Тебе уже не больно?
Она сделала знак, что нет, героически скрывая правду и даже пытаясь улыбнуться.
— Если эта ранка, — сказала она, касаясь ушибленного места, — хоть немного помогла разрядить нервное напряжение вашего величества, я бесконечно счастлива. Ведь я только… его служанка!
— К чему такая официальность! Если ты хочешь сказать, что любишь меня, скажи это просто, без придворных выкрутасов! Ведь ты наверняка думаешь: какой грубиян! Мы же оба уже давно знаем это. Теперь скажи мне, что я могу сделать, чтобы ты простила меня полностью! Можешь просить все, что хочешь, даже разрешение… снова творить свои безумства! Хочешь получить лошадей? Эскорт, чтобы сопровождать тебя в Петербург? Хочешь корабль? Ты можешь сейчас же отправиться в Данциг с приличной суммой в золоте и ждать там прибытия твоего пирата, который не может не заехать туда…
— Значит, ваше величество все-таки изменили мнение? Теперь вы считаете, что я могу найти счастье с Язоном Бофором?
— Нет, конечно! Мое мнение не изменилось. Но у меня появилось опасение, что я слишком много от тебя потребовал… и теперь подвергаю слишком большой опасности. Я хорошо понимаю, что мы теперь на грани риска. Только я и мои солдаты созданы для того, чтобы рисковать. Но не ты! Ты и так уже пережила много опасностей, пока добралась до меня. Я не имею права требовать от тебя большего…
Как это иногда бывает в особо драматических ситуациях, Марианне вдруг пришла в голову нелепая мысль.
Не хотел ли Наполеон просто избавиться от нее? Видимо, Кассандра нравилась ему меньше, чем его маршалы, но ведь не важно, какое побуждение заставило его действовать. Его предложение было таким неожиданным, чудесным. Перед ее глазами снова вспыхнуло сияние. В этот момент она поняла, что в ее руках ключи от ее жизни и свободы. Одно слово… и через несколько минут ворота Кремля отворятся перед ней. Хорошо охраняемая карета унесет ее с друзьями к месту, где свяжется порванная нить и где, окончательно повернувшись спиной к Европе, она улетит к новой жизни, в которой будет только любовь. Но это слово она не могла, не имела права произнести, ибо оно равноценно второму смертному приговору ее крестному.
Зажегшийся в ней радостный огонек потух. Она медленно освободилась от рук императора, склонив голову, опустилась к его ногам и прошептала:
— Простите меня, сир! Единственное, что я хочу просить, это жизнь аббата Готье!
— Что-о-о?
Он резко отступил, словно сраженный пулей. И теперь смотрел на нее, коленопреклоненную перед ним, в простом темном платье, с измученным лицом, большими, полными слез зелеными глазами и дрожащими руками, сложенными, как для молитвы.
— Ты сошла с ума! — выдохнул он. — Жизнь шпиона, этого подлого священника-фанатика? Хотя он и проклял меня и моих потомков от имени своего бога мести?
