Отчаянная - Томас Пенелопа (книги полностью TXT) 📗

— Сколько лет главному зданию?

— Семьсот лет.

— Так много! Никогда бы не подумала.

— Оно хорошо сохранилось.

Я старательно придерживалась правил светской игры. Он хозяин, я гостья, мы гуляем по его имению, ничего не держа в голове, кроме желания приятного времяпрепровождения. Это, конечно, сделает его атаку еще более неожиданной и сильной. Но когда-то она еще будет. А сейчас мы прогуливаемся по Эбби Хаус, этому очень древнему строению, и мне здесь все страшно интересно. И мне уже трудно различить, где кончается игра и начинается самый неподдельный интерес к зданию, его прежним и нынешним владельцам.

— Его перестраивали несколько раз, — продолжал между тем, мистер Ллевенил, и слова, казалось, сами собой слетали с его губ. — Мой отец был последним, кто вносил архитектурные изменения. Но он так же. как его отец и дед, ограничился лишь жилой площадью монастыря. Остальная часть комплекса осталась нетронутой со времен средневековья. Когда я был ребенком, я находил все старинное прелестным.

Я осмелилась взглянуть на него, чтобы получить представление о нем в детстве. Но вместо этого получила лишь уклончивую улыбку. Ладно, попробую разобраться сама. Безусловно, в детстве он не был таким ершистым и недружелюбным. Откуда и когда взялись у него эти черты? Может быть, во время уединенного скитания по этим продуваемым сквозняками туннелям и кельям?

Судя по всему, мистер Ллевелин не догадывался о моих размышлениях. Он старательно исполнял роль радушного хозяина. По крайней мере, в той степени, в какой сейчас это отвечало его планам.

— Под зданием есть катакомбы, — продолжал он повествование. — Очень длинные, вымощенные кирпичом. Я не сомневаюсь, что весь холм, на котором стоит монастырь, изрешечен туннелями, а сам дом — тайными ходами.

— Для чего?

— На случай, чтобы монахам можно было ускользнуть. Англия, бывало, меняла религиозные убеждения, и монахам было бы неразумно надеяться, что они останутся в безопасности после очередных перемен.

— Трудная у них была жизнь.

— Думаю, у них были свои отдушины и радости.

— Какие же, например?

— Ощущение безмятежности. Да, жизнь без женщин дает ощущение безмятежности и блаженства.

Мистер Ллевелин сверкнул в улыбке ровными белыми зубами.

Будь проклят этот грубиян! И моя собственная глупость, позволившая ему завести меня в эту ловушку. Впрочем, я ожидала от него такой подставки. Ладно, он не выйдет из этой потасовки без шишек и синяков.

Я сделала вид, будто ничего не поняла, и что мне страшно интересно слушать его.

— Из уроков по истории я помню, что воздержанность была широко распространена среди многих монахов в средневековье.

— Тогда они получали то, что выпадало на их долю. Но я не хотел бы иметь такую судьбу.

— Вы хотите сказать, что мечтаете о жизни, наполненной семейным уютом?

— Это удивляет вас?

— Разумеется, да.

— А почему, скажите, пожалуйста? Ведь семейный уют для мужчины обычно связан с плодотворной научной работой, всевозможными исследованиями…

— Научные изыскания требуют непредубежденности, творческой работы ума. А вы способны только на зубрежку и навязчивое повторение догм.

Когда он уловил мою колкость, у него на губах появилась натянутая улыбка. И только.

— Очень хорошо, мисс Кевери, — сказал он, вежливо кивнул головой. — Вы отплатили мне за то, что я недостаточно почтительно отозвался о женщинах. Впредь я буду более осторожным. Однако, я должен не согласиться с вами в том, что касается меня лично. Причем, это не мое мнение. Так вот, моему уму доступны многие проблемы и темы.

— Исключение составляют проблемы и темы, связанные с женским полом, — перебила я его.

— Навряд ли эта тема заслуживает научного изучения, — уклонился он от обострения разговора.

— Я начинаю сомневаться, мистер Ллевелин, в том, что вас родила женщина, — пошла я на откровенную дерзость.

Громкий стук, раздавшийся где-то поблизости, избавил его от необходимости ответить. Оказалось, что, прогуливаясь, мы далеко ушли от перестроенной части Эбби Хаус и забрались в его старую часть. Вокруг меня возвышались древние стены монастыря. Вдруг низкие двери открылись прямо перед нами. Они вели в каменную каморку, переходящую в туннель.

Пахнуло многовековым прахом и плесенью. Где-то впереди раздались отголоски того самого стука, который теперь громкими ударами отдавался в моих перепонках. Стало страшно. Кровь отлила от моей головы, и я инстинктивно покрепче ухватилась за руку мистера Ллевелина. Он досмотрел на меня с высоты своего роста с легким удивлением.

— Не нужно беспокоиться, мисс Кевери, — ободряюще произнес он. — Это несколько мастеровых заканчивают работу, которую я дал им.

Кровь вновь прилила к моим щекам, я расслабила пальцы. Я подумала, что стиснуть его руку — это было самое глупое, что я только могла придумать и сделать. А что, если он решит, что это одно из женских ухищрений для того, чтобы приманить мужчину? Сравнит меня с миссис Причард. И мне нечего будет противопоставить этому подозрению.

К счастью, мы обогнули угол туннеля, и наше внимание привлекло то, что происходило впереди. Там, в самом конце туннеля, я увидела тех самых людей, которых нанял мистер Ллевелин. Они тащили доски от только что снятой двустворчатой двери, которая стояла в арочном проходе, выполненном в готическом стиле. Каждую доску, которую отдирали, они аккуратно укладывали на пол, вымощенный плиткой.

Мистер Ллевелин прикоснулся к моему локтю.

— Вы заинтересованы, мисс Кевери?

— Да, разумеется.

— Но я обещал поддержать Ваши усилия, не так ли?

— Я не понимаю, что вы хотите сказать.

— Вам не любопытно, что находится за этой дверью?

Я посмотрела на него настороженно. Кажется, игра закончена, дальше пошла борьба. Нет, не случайно мы здесь оказались. Что же он приготовил?

— Входите, мисс Кевери, не бойтесь, — пропустил он меня немного вперед. — Они готовят к открытию церковь, которая уже много лет стояла заколоченной. Я подумал, что это самое подходящее место для следующего сеанса миссис Мэдкрофт.

Глава 7

Сидевших за обеденным столом можно было принять за призраков давно умерших людей. Казалось, никто не дышал, ресницы оставались неподвижными на их бледных лицах, никто не шевелил рукой, чтобы положить вилку или поставить стакан. Так общество под крышей Эбби Хаус встретило сообщение мистера Ллевелина о том, что он открыл церковь и предлагает очередной спиритический сеанс провести в ней.

Из всех сидящих здесь только я несколько часов назад узнала о намерении мистера Ллевелина.

Твердая убежденность в том, что он специально дал мне эту приманку, удерживала меня от того, чтобы рассказать о его намерениях миссис Мэдкрофт. Кроме того, не хотелось преждевременно расстраивать ее. А сейчас я уже жалела, что оставила ее в неведении.

Но, кажется, состояние оцепенения за столом стало проходить. Тишину нарушила Урсула.

— Открыть церковь? — передернув плечами, произнесла она. — Ты это серьезно, Эдмонд?

— Знаешь, Эдмонд, это неудачная шутка, — добавил доктор Родес хриплым голосом и поспешно взял стакан с водой.

Винни со звоном положил вилку на тарелку.

— У тебя абсолютно дурной вкус, старик, — осуждающе произнес он. — Вкус, который расстраивает дам.

Мистер Ллевелин с самодовольной улыбкой намазал двумя легкими движениями ножа масло на булочку.

— Заверяю вас, мое предложение вполне серьезное, — произнес он таким тоном, словно речь шла всего лишь о перемене блюд на столе.

Урсула выпрямилась на стуле и утраченное самообладание вновь вернулось к ней.

— Самая настоящая чепуха, — высказала она свое отношение. — Церковь закрыта уже лет десять. Ты что думаешь, что мы горим желанием сидеть в пыли и паутине?

— Не говоря уже о плесени и затхлом воздухе, — добавила Эглантина. — Подумай, какой вред принесет это нашим легким.