Брачный приз - Хенли Вирджиния (книги txt) 📗
— На колени! — приказал он.
Юноша опустился на одно колено, и принц прикоснулся лезвием меча к его плечам.
— Генри де Монфор, дарую тебе рыцарство за верную и отважную службу. Встань, сэр Генри!
Когда Эдуард преподнес Генри золотые шпоры, зал разразился приветственными криками.
Розамонд обратила восхищенный взор на принца, и, когда он вернулся на свое место подле нее, не выдержав, прошептала:
— Как великодушно с вашей стороны почтить де Монфоров!
— Это Род предложил, — признался Эдуард.
Она удивленно приподняла брови, и Род с виноватым видом отвернулся. О каком великодушии может идти речь? Все это — лишь тонкий политический расчет, цель которого — еще больше расположить к себе Симона.
Но угрызения совести мигом исчезли, когда Род увидел, как счастливы и горды Элеонора и Симон. Для них это был день триумфа: старший сын получил рыцарские шпоры из рук самого наследника престола, а прелестная питомица удачно вышла замуж за человека, находящегося в большой милости у принца.
Симон, взяв маленькую ручку Элеоноры, нежно спросил жену:
— Тебе это не напоминает нашу свадьбу, любимая?
Элеонора лукаво улыбнулась:
— Что ты! Мы поженились тайно, среди ночи, потому что ты неустанно преследовал меня и бесстыдно соблазнил!
Симон положил ее ладошку на свое мускулистое бедро.
— А ты, маленькая распутница, пылко отвечала на мои ласки.
— Но, господин мой, если не ошибаюсь, мы провели брачную ночь порознь!
— Ничего, — усмехнулся Симон, — сегодня я возмещу тебе все потери.
Элеонора шутливо стиснула его бедро:
— Чванливый французишка!
— Видишь, — прошептал он, — ты не можешь меня выпустить из рук!
— Это все вино! Слишком уж крепкое, — рассмеялась Элеонора, — к тому же оно делает меня абсолютно ненасытной!
Симон подозвал пажа и велел наполнить кубок жены.
Танцы начались только к концу дня. Новобрачные по обычаю открывали бал. Затем честь покружиться с невестой оспаривали лорд Эдуард, граф Симон, Гарри Олмейн и Гилберт де Клар, так что у Розамонд даже голова закружилась. Или она просто чересчур много выпила? Но тут ее увлекли в танце сильные руки темноволосого зеленоглазого рыцаря.
— Сэр Рикард, мне почудилось, что это мой муж! — поразилась она.
— Вы мне льстите, леди Розамонд! Я завидую его молодости и прелестной невесте.
Розамонд залилась краской и опустила ресницы, не замечая, что муж следит за каждым ее движением, каждым вздохом, каждой застенчивой улыбкой, которые она дарит ирландскому рыцарю. Только когда де Лейберн очутился рядом, она будто опомнилась. Сэр Рикард галантно передал ее мужу, и сердце Розамонд учащенно забилось. Она вспомнила свои слова: «Ты никогда не получишь моего сердца! Оно давно отдано сэру Рикарду, и ты прекрасно это знаешь!»
Розамонд ожидала упрека или уничтожающей реплики, но Роджер молчал, пожирая ее жадным взглядом.
— Не смотри на меня так, — потребовала она.
— Как именно? Словно мне не терпится уложить тебя в постель? Но это так и есть, дорогая.
Те же слова, что он сказал при первой встрече! Слова, усилившие их неодолимое чувственное притяжение! Глаза девушки гневно сверкнули.
— Отродье сатаны!
— Недаром говорят, что новая мода носить шлейфы привлекает дьяволов: они обожают кататься на дамских хвостах.
Розамонд вызывающим жестом откинула волосы и тряхнула головой:
— Я не уступлю никакому дьяволу!
Губы Рода дрогнули в улыбке, но он и не подумал уступить.
— Что же до этих широких рукавов… — Он просунул руки внутрь, добрался до ее обнаженных плеч, привлек к себе и поцеловал.
Окружающие приветствовали дерзкую выходку жениха смехом и аплодисментами.
Розамонд задрожала. От его прикосновений ее бросало то в жар, то в холод. Она твердила себе, что не боится никого и ничего, но теперь приходилось признать, что он страшит ее. Может, Нэн права: до сих пор Род все прощал ей, потому что они не были женаты, а с законной супругой позволено обращаться по-другому. Правда, друзья считали его человеком уживчивым и добродушным, но под маской невозмутимого лощеного придворного Розамонд всегда ощущала бездонные глубины, скрывавшие бог знает какие мрачные тайны.
Поцелуй послужил своеобразным сигналом. Холостые приятели Рода окружили новобрачных и увели жениха. Розамонд, стараясь не позволять панике вонзить в нее железные когти, повернулась к Демуазель и леди Элеоноре. Деми впервые позволили присутствовать при церемонии укладывания новобрачной в постель, и она раскраснелась от волнения. Дамы, посмеиваясь и перешептываясь, увели невесту из зала и проводили в свадебные покои.
Раскатистый мужской хохот, доносившийся из соседней комнаты, побудил женщин как можно скорее избавить Розамонд от пышных нарядов. Нэн позаботилась о платье, остальные поспешно стянули камизу и чулки. Леди Элеонора подхватила с постели белую шелковую сорочку, вышитую золотыми бантами — узлами любви, и едва успела продеть руки невесты в рукава, как в комнату ворвалась развеселая компания подвыпивших молодых людей. Распевая непристойную песенку, они втолкнули в спальню голого, в чем мать родила, жениха. Дамы завизжали, притворяясь, что страшно шокированы, но при этом глаз не сводили с могучей фигуры рыцаря. Розамонд, изнемогая от страха и стыда, поспешно повернулась спиной к мужчинам, а леди Элеонора, не опустив подола сорочки, откинула длинные волосы невесты, открыв ее бедра и округлые ягодицы, желая показать, что на белоснежной коже нет ни единого пятнышка.
Род немедленно очутился рядом и отнял руку леди Элеоноры, так что волосы золотистым занавесом скрыли обнаженную плоть. Взгляд жениха красноречиво говорил, что невеста ложится в брачную постель невинной.
Пока Деми прикрывала Розамонд от нескромных взоров, Эдуард и Гарри стянули подвязки новобрачной, чтобы позже повязать на рукава. Род не стал возражать, но решительно кивнул им на дверь. Громко сетуя, что не увидит супружескую пару в постели, Эдуард все же выпроводил остальных. Зная, что вскоре и ему предстоит уйти, принц решил не доводить до того момента, когда игривое настроение сменится бесстыдно-непристойным.
Элеонора, расстелив постель, поцеловала невесту. Деми порывисто обняла подругу и с тревогой прошептала:
— Все будет хорошо?
Горло Розамонд так сдавило, что она только сумела кивнуть, но при этом одарила Деми ободряющей улыбкой.
Дождавшись, пока уйдут дамы, Род задвинул засов и повернулся к жене.
Розамонд поспешно отвела от него взгляд.
— Жаль, что этот день не стал для тебя более счастливым, — заметил он.
— Не пойму, о чем ты. День прошел как нельзя лучше, — с ледяным сарказмом бросила она, по-прежнему принужденно улыбаясь.
— Ты вышла за меня по неверным мотивам. Хотела угодить Элеоноре и Симону, а не ради нас с тобой.
Она и не подумала отрицать правоту его слов.
— А ты? Женился по верным мотивам?
— Абсолютно, — уверенно кивнул он.
Розамонд прикусила губу, снова вспомнив, как грозилась, что он никогда не получит ее сердца. И его ответ поднял в ней бурю негодования. «Я удовольствуюсь твоим телом… и твоими замками…» Вот они, его мотивы!
— Что ж, как бы ни было, а брак заключен, на счастье или беду! — рассмеялась Розамонд, чтобы скрыть боль обиды, и, нагнувшись к туалетному столику, стала разбирать вещи, принесенные Нэн. — Странно, — пробормотала она, подняв кинжал брата, найденный в Дирхерсте. — Почему Нэн принесла это сюда?
Подошедший Род взял у нее серебряный клинок.
— Твоя служанка посчитала, что он тебе понадобится.
Розамонд непонимающе уставилась на него. Он объяснил:
— Нэн, очевидно, уверена, что ты подарила мне свою невинность. — Приблизившись к кровати, Род полоснул кинжалом по пальцу: несколько капель алой крови упали на белое полотно. — Она не понимает, что ты не желаешь ничего отдавать мне.
— Я вышла за тебя, принесла приданое, но не жди, что так же добровольно позволю взять свое тело! — прошипела Розамонд.
