Лагуна (СИ) - Гальярди Марко (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
— Это Аверардо, сын синьора Аттавиано из Кампеджо. В Ронкастальдо сказали, что вы его родственница. Ему нужна помощь.
Женщина несколько мгновений не могла понять, что и к чему, потому что говор у Мональдески был флорентийским и не совсем понятным в их краях, а потом, будто очнувшись ото сна, всплеснула руками:
— Аттавиано, муж моей сестры Лукреции! Аверардо! Как он вырос! Скорее же снимайте его с лошади, несите в дом! — все слуги бросились выполнять приказ своей госпожи, да так, что чуть не опрокинули связанных между собой всадников на землю. — Что произошло? — спросила донна, понизив голос, и железной хваткой вцепилась Джованни в предплечье, отвлекая от созерцания усилий слуг.
— Я лекарь, — откровенно ответил флорентиец под внимательным прищуром светлых и пытливых глаз, невольно вздрогнув, как мальчишка, которого застали за озорством, — меня позвал слуга синьора Аттавиано. Аверардо содержался пленником у какого-то синьора в Катурне, но его освободили, а сегодня утром люди этого синьора напали на деревню, где мы были. Нам удалось спастись. А что с синьором Аттавиано — Господь лишь знает!
— Плохие новости! — женщина покачала головой и проводила взглядом слуг, проносящих мимо недвижимого Аверардо. — Надеюсь, ты Аверардо не помирать сюда привёз?
— Нет, что вы! — возмущенно поспешил разуверить ее Джованни. — Дорога оказалась тяжелой, не спорю: нам пришлось перевалить через горы и сначала добраться до Фелегуа. Моему больному нужны лишь забота и покой.
В их разговор вмешалась служанка:
— К ногам привязаны доски, мы не можем запихнуть синьора в лохань, чтобы вымыть!
— Нет, не отвязывайте! — воскликнул Джованни. — Просто положите Аверардо на стол или на пол. Остальное я сам сделаю! — он оглянулся на своих друзей. Али продолжал сидеть верхом на осле, а Халил обнимал шею лошади, пытаясь не упасть от усталости. Джованни вложил как можно больше жалобности в собственный голос: — Синьора, моим слугам тоже нужен отдых и еда.
— Синьор Мональдески, не волнуйтесь, — женщина приобняла Джованни за плечо, отбросив все церемонии. — И вы, и ваши слуги будете хорошо приняты в этом доме.
Донна Анжела странным образом умела создавать вокруг себя мощный вихрь, сама являясь его центром и всего лишь отдавая указания спокойным и ровным голосом. Джованни оставалось только молча взирать и подчиняться, будучи вовлеченным то в одно дело, то в другое, и осознавать происходящее какими-то краткими вспышками трезвого сознания. Вот — их осла с уже снятой поклажей уводят в двери конюшни, Али бежит подставить плечо Халилу, оставшемуся без опоры, молодая служанка тащит флорентийца за руку, по дороге расписывая рецепт приготовления вкуснейшего пирога с печенью гуся и ягодами. Появляется большой стол, за которым Джованни обнаруживает себя уже сидящим с товарищами, из узкого глиняного носика на тесто льётся коричневый горчичный соус, Халил подносит палец к своим губам и слизывает острый сливочный соус, в котором, кажется, больше чеснока, чем сыра. Джованни, так и не доевшего пирог, поднимают с места известием, что больного помыли, и остались лишь те места, что скрыты под повязкой.
Забота и внимание действуют на Аверардо даже лучше восточных капель: он лежит на обеденном столе в большом зале господского дома, на нём камиза из тонкого льна, щеки обриты, а служанки чешут вымытые волосы. Больной уже в сознании, его напоили теплым бульоном, и жар пока не терзает его тело. Джованни осторожно разматывает повязки, хотя и точно знает, что вся его прошлая работа пошла насмарку, и теперь придётся заново, перебирая мышцы, совмещать суставы и кости на раздутых от внутреннего отёка ногах, смазывать мазью и накладывать свежие ленты из плотной ткани. Донна Анжела стоит рядом, положив руку флорентийцу на плечо, и внимательно следит за работой. Кажется, что внешне она совершенно спокойна, однако частое и тяжелое дыхание выдаёт её волнение. Слуги уносят Аверардо на второй этаж и укладывают на широкую кровать. Джованни идёт вслед за ними, прощупывает пульс на руке Аверардо, щупает испарину на лбу, спрашивает про боль.
Небо уже очистилось, и комнату заливают оранжевые лучи заходящего солнца. «Завтра будет жаркий день», — вяло проносится в мыслях Джованни. Он подходит к окну, его помощь сейчас не нужна, пока служанки поправляют подушки и вновь кормят Аверардо жидким супом, а затем опаивают подогретым вином. Ночь обещает быть прохладной. Невысокие холмы и горную гряду, стеной прикрывающую линию горизонта, затягивает сизым туманом.
— Мальчик будет рядом с Аверардо этой ночью, — в дверях появляется донна Анжела, ведя перед собой Али. Ее тяжелые руки лежат у мавра на плечах, а на лице Али написано полное смирение. — Он ляжет рядом.
«Соблазнила? — усмехается про себя Джованни. — За возможность поспать на господской кровати, на мягкой перине и чистых простынях, Али тебе в сыновья еще напрашиваться будет, вот увидишь!» Он кивает, соглашаясь. Растирает щеки ладонями, пытаясь вывести себя из странного полусна, когда кажется, будто качаешься на волнах, и глаза то видят чётко, то закрываются, не в силах воспротивиться векам, отлитым из свинца.
Али, раздевшись до нижней рубахи, уже лежит на кровати и деланно зевает. Служанки опускают балдахин, оставляя на столе зажженную свечу, и, повинуясь жесту госпожи, уходят прочь.
— Иди за мной! — произносит донна Анжела ласковым голосом, и Джованни покидает спальню вслед за ней, следует по короткому тёмному коридору в небольшую комнату, служащую хозяйке рабочим кабинетом для хранения книг, документов и хозяйственных счетов.
Первая сильная встряска за плечи не помогла. Удар спиной о стену, когда донна Анжела изо всех сил толкнула Джованни в грудь, оказался более ощутимым. А когда перед глазами сверкнуло в свете лампады начищенное лезвие короткого меча, то сон как рукой сняло. Джованни схватился за пояс и вспомнил, что свой меч снял с перевязи, еще когда трапезничал на кухне и отдал Халилу.
— Не шевелись! — жестко приказала хозяйка дома.
— Синьора? — взгляд Джованни метался между остриём, нацеленным ему в шею, и сурово сдвинутыми у переносицы бровями донны Анжелы.
— Говори всё, что знаешь! Об Аттавиано и Катурне. И не смей увиливать или лгать! Вот! — в другой руке женщины обнаружилось большое распятие, которое она тоже выставила вперёд. — Поклянёшься мне на кресте, что будешь говорить только правду!
— Синьора! — Джованни постарался наполнить пересохшее горло слюной и сглотнул. Он мог бы сейчас резко сдвинуться в бок, перехватить запястье донны Анжелы, выбить оружие из её руки, но был ли в том смысл? — Я мирно шел со своими спутниками в Болонью. Я первый раз в этих краях, и нет мне никакого беспокойства до местных ссор… — Он бегло рассказал ей о первой встрече с Лоренцо в Сан-Пьетро, о дороге в тумане, приключении с ослом, горной деревне и противостоянии местных синьоров. — Я мог оставить Аверардо в том доме, сам сбежать и вернуться на дорогу в Болонью, и никогда с вами не повстречаться. Но значит, Господь рассудил, что я должен был привезти Аверардо к вам…
Анжела резко опустила руки и отошла от Джованни, села за стол на широкое резное кресло с высокой спинкой, положила меч перед собой:
— Завтра же утром увезёшь. В Болонью.
— Почему? — изумлённо воскликнул Джованни, чуть подаваясь вперёд.
Женщина поправила тёплую шаль на плечах и окинула его строгим взглядом, заставляя замереть на месте и внимательно выслушать:
— У меня племянника оставлять нельзя. Если Аттавиано мёртв, то наш кузен из Катурны заявится сюда. У меня нет сил, чтобы его остановить. В Болонье у нашей семьи есть дом и связи, а Лукрецию я извещу. Она пришлёт людей, чтобы охранять Аверардо. Решено! Вознаграждение за свои труды, синьор Мональдески, получите от моего сына Гвидуччо. Ваше дело сейчас довезти своего больного до Болоньи и сделать это как можно быстрее.
Джованни соображал с трудом, но картина в его сознании вырисовывалась безрадостная: он-то думал, что благополучно оставит у донны Анжелы навязанный груз, а оказалось, что в Ронкастальдо его тайная миссия не заканчивается. И прежние планы — добраться, наконец, до Мигеля Мануэля, хотя встреча с ним рисовалась флорентийцу в крайне неприятных образах, оказались под угрозой. В тайное соглашение, заключенное на Майорке, косвенно вовлекалось всё больше и больше сторонних людей.
