Мой возлюбленный негодяй - Джоансен Айрис (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗

Она смотрела на него, кипя гневом.

Не прошло и минуты, как она с изумлением поняла, что он снова спит.

Они дважды останавливались на почтовых станциях, чтобы сменить лошадей и освежиться, но каждый раз снова пускались в путь меньше чем через час.

День сменился вечером.

Вечер перешел в ночь.

Время от времени Марианна забывалась тревожной дремотой, но заснуть по-настоящему не могла, потому что быстро едущую карету все время подбрасывало на ухабах.

Похоже было, что Джордана это ничуть не тревожит. Он спал так мирно и спокойно, как дитя в люльке. Его безмятежный вид приводил Марианну в ярость. Минутами она ненавидела его до такой степени, что готова была убить. Ну ничего, она найдет способ ему отомстить.

Уже почти рассвело, когда она вдруг заметила, что карета затряслась по булыжной мостовой. Выглянув в окно, она разглядела туманные очертания домов. По мере того как становилось светлее, стало ясно, что они оказались в достаточно крупном городе.

Она растолкала Джордана:

— Где мы? В Лондоне?

Он моментально открыл глаза:

— Нет, но успели мы точно вовремя. — Он потянулся. — Молодец Джордж.

— Где мы?

— Скоро увидишь.

Если он повторит это еще раз, она убьет его прямо на месте.

Карета остановилась. Джордж спрыгнул с козел и открыл дверцу.

Джордан вышел и, протянув Марианне руку, помог ей спуститься на мостовую. Под ее босыми ногами камни были влажными и прохладными.

— Ну, теперь вы скажете…

И тут ее взгляд остановился на шпиле кафедрального собора. Ошибки быть не могло. Она знала точно, где именно оказалась.

— Минстер, — прошептала она. — Пресвятая Дева, мы в Йорке!

Джордан кивнул.

— Если говорить совершенно точно, то у капеллы Богоматери в Минстере Йорка. — Он взглянул на поднимавшееся над горизонтом солнце. — Пошли. Пора.

Марианна порывисто шагнула вперед, но тут же опустила взгляд на свой халат и босые ноги.

— Я не одета. Меня не впустят.

— Впустят. — Он сжал губы с видом человека, привыкшего к беспрекословному подчинению. — Я об этом позабочусь.

Все еще не придя в себя от изумления, она растерянно проследовала за Джорданом в полутемную капеллу. Марианна знала, что ей предстоит увидеть. Еще девочкой она не раз слышала восторженные рассказы отца о минстерском чуде, а мама и бабушка всю жизнь мечтали хоть раз увидеть его собственными глазами.

И все же действительность превзошла ее ожидания.

Вот оно — это сверкающее великолепие, потоки света, каскадом льющиеся сквозь синие, красные, зеленые стекла, гармония солнца, цвета и высокого мастерства.

Она замерла перед Большим восточным окном.

Арка окна поднималась на семьдесят шесть футов в вышину и была тридцати двух футов в ширину. Под тонким узором, изображающим ангелов, патриархов, пророков и святых, располагались двадцать семь квадратных витражей со сценами Ветхого завета, начиная с первого дня Творения и кончая смертью Авессалома. Дальше шло девять рядов изображений, иллюстрирующих сцены грозных пророчеств Апокалипсиса. В самом низу в окружении английских королей, святых и архиепископов виднелась коленопреклоненная фигура епископа Скирлоу, подарившего церкви это окно.

— Четыреста лет тому назад Роберт Ковентри создал это окно, — сказал Джордан. — Он потратил на эту работу три года. Ему заплатили королевскую сумму — пятьдесят шесть фунтов. Как ты считаешь, окно того стоило? — Не услышав ответа, он взглянул на ее лицо и задумчиво покачал головой. — Ты меня не слушаешь.

— Это потрясающе, — прошептала она. — Я не могу выразить. Это все.

— Я так и думал, что тебе понравится. — Он улыбнулся. — Я разрешаю тебе молиться у алтаря Ковентри до полудня — иначе я нарушу данное Дороти слово.

— До полудня? Нет! — Она умоляюще взглянула на него. — Мне нужно гораздо больше времени. Это же только одно окно! А в Минстере их сто тридцать.

— Я обещал Дороти, что… — Тут Джордан увидел ее отчаянное лицо. — А, какого дьявола! До заката.

Марианна оживленно кивнула:

— Тогда я смогу как следует рассмотреть Большое западное окно. — Она снова повернулась к Восточному окну и мечтательно проговорила: —Вы видите, как он сочетает цвет и технику гризайля? Правда, великолепно?

— Великолепно, — отозвался он, снисходительно улыбаясь. — Я поговорю с архиепископом, чтобы тебе не мешали.

— Мне не помешают.

— Да, я сомневаюсь, чтобы тебя сейчас могло что-то отвлечь. Я зайду в какую-нибудь лавку и попробую найти тебе туфли и платье на обратную дорогу.

В некоторых витражах Ковентри позволил себе пошутить. Папа об этом не упоминал… Что там сказал Джордан? Она машинально откликнулась:

— Да-да, конечно.

— Или, может быть, ты предпочла бы рубище и пепел?

Синие цвета были великолепны, но, Господи всемогущий, эти красные!..

— Как вы сочтете нужным.

Она смутно заметила, что он покачал головой, а потом услышала его удаляющиеся шаги.

Как Ковентри удалось добиться этого поразительного оттенка красного?

Когда последний вечерний свет померк, Джордан пришел забрать Марианну. Она стояла у Западного окна, потрясенная, с лихорадочно горящими глазами и застывшим от изумления лицом. Молча, осторожно он взял ее под руку и увел из Минстера в ближайшую гостиницу. Она почти не заметила, как он сунул ей в руки узел с одеждой.

Красные и синие.

Матовые и прозрачные.

Свет.

Прежде всего — свет.

Он усадил ее в карету и сам устроился на сиденье рядом с ней.

— Насколько я понимаю, ты хорошо провела день?

— Знаете, они же вечны, — тихо проговорила она.

— Да, им уже немало лет.

— Можно сжечь великое полотно, можно разбить статую, но эти окна рассчитаны на вечность.

— Если не вмешиваются глупцы вроде Неброва. — Он нахмурился. — У тебя горят щеки. Как ты себя чувствуешь?

— Свет…

— Я велел Джорджу захватить корзинку фруктов. Ты сможешь есть?

Она нетерпеливо отмахнулась. Какая там еда! Она была переполнена впечатлениями, красками, светом, они рвались наружу…

— Я чувствую себя так, словно я витраж, словно вы можете видеть меня насквозь, и в то же время я живая, теплая… — Она встряхнула головой. — Я чувствую себя… очень странно. Со мной что-то не так?

Он хохотнул:

— По-моему, ты опьянела.

Она покачала головой:

— Не может быть. Я не пила вина.

— Есть более опасные формы опьянения, чем те, что дарит виноградная лоза. — Он положил ее голову себе на плечо. — Отдыхай. Я буду более снисходителен к твоей слабости, чем ты была к моей.

Марианна на секунду напряглась. Она смутно помнила, что по какой-то причине не должна допускать такой близости, но вспомнить эту причину ей не удалось. Она снова прислонилась к нему.

Он подарил ей Минстер! Он подарил ей это чудо.

— Постарайся заснуть. Думаю, что по дороге сюда ты почти не смыкала глаз.

— Я очень на вас злилась.

— Знаю.

— Почему вы это сделали?

— Причуды дурней и пьяниц необъяснимы.

— Это была не причуда.

— Ну что ж! Если хочешь думать обо мне лучше, чем я есть на самом деле, я спорить не буду. Такому закоренелому грешнику, как я, пора уже думать о спасении души и творить как можно больше добрых дел, чтобы уравновесить другую чашу весов.

— Вы… были очень добры.

— Обязательно скажи это Грегору. Может, он не станет меня пороть.

Он не желал говорить серьезно. Может быть, он сделал это в благодарность за тот витраж, на котором она изобразила его мать? Было видно, что он глубоко тронут ее подарком.

Но, в конце концов, какая разница, почему он это сделал. Главное — он подарил ей Минстер, и этот бесценный дар никто у нее не отнимет.

Ей захотелось поделиться с ним своей радостью:

— Вы заметили синие тона? Правда, великолепно?

— Да. — Он погладил ее по голове. — Хотя должен признаться, что смотрел на всю картину в целом и не сумел обратить внимания на отдельные детали.