Шелковые нити - Райан Патриция (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
– Что ж, все ясно. – Грэм отделил от апельсина очередную Дольку и протянул ее Джоанне, проклиная себя за трепет, пронзивший его, как незрелого подростка, когда их пальцы соприкоснулись. – Вряд ли они смогут пожениться, учитывая все обстоятельства.
Грэм задумчиво сжевал дольку, пытаясь припомнить, что не он подслушал в переулке в тот день.
– Было еще что-то, чего она не хотела, чтобы он знал. Но оказалось, что он уже в курсе. По-моему, это ее ужасно расстроило.
– Безумие ее матери?
– Ее мать безумна?
– Нет, просто… Если честно, порой мне кажется, что она постепенно теряет рассудок.
– Она всегда была такой?
– Нет, изменения произошли за последний год. Олив считает это следствием несчастной любви, что вполне возможно. Элсуит – красивая женщина для своих лет, по крайней мере была красивой, пока не попала в эту передрягу.
– Вы полагаете, что Олив скрывает именно это? Что ее мать тронулась умом?
– Во всяком случае, она не хочет, чтобы об этом знали. Когда бедняжка впервые доверилась мне, она умоляла никому не рассказывать, И не только из-за стыда перед людьми. Считается, что Олив всего лишь помогает матери готовить тоники, эликсиры и прочие снадобья, но вот уже несколько месяцев, как она делает их сама. Ее мать не в состоянии заниматься этим и давно уже потеряла интерес к своему ремеслу. Спит до полудня, затем возится в огороде, где они выращивают лекарственные травы – даже зимой, когда там ничего не растет. Если об этом узнают, им придется закрыть лавку. Естественно, ее расстроило, что Деймиан знает, что происходит с ее матерью. Поневоле задумаешься, кто еще в курсе.
Грэм съел еще одну дольку, размышляя над ее словами.
– Возможно, но…
– Но… – повторила Джоанна, вопросительно глядя на него. Он покачал головой:
– У меня сложилось другое впечатление.
– Какое?
– Мне показалось, что тайна Олив имеет отношение к ней самой.
– И очень большое, если учесть, что ее мать сошла с ума и ей приходится одной управляться в лавке.
– Наверное, вы правы. – Грэм вручил ей очередную дольку апельсина.
– Но вы так не думаете, – улыбнулась Джоанна, засовывая ее в рот.
Позже вечером, лежа с книгой в постели, Грэм услышал стук в закрытую ставню окна, выходившего в переулок.
– Сержант? – раздался женский шепот. Он отодвинул засов и распахнул ставни.
– Добрый вечер, Леода, – тихо сказал он. Джоанна еще не спала и сидела в лавке, работая над своей вышивкой.
Женщина улыбнулась, вечером она казалась моложе и красивее.
– Вот, решила навестить вас. Весь день проторчала на ярмарке.
– Так я и понял. Надеюсь, успешно?
– Заработала шесть пенсов, но вряд ли мне удастся отстирать платье. Терпеть не могу валяться на земле в лесу. – Она призывно улыбнулась. – Как насчет того, чтобы позабавиться сегодня ночью?
Грэм покачал головой:
– Не стоит, это больше не повторится.
– Я на цыпочках. Она ничего не узнает. Грэм взял ее за руку.
– Думаю, тебе не следует приходить сюда, Леода.
– Даже днем? – огорченно спросила она. – Чтобы просто поболтать?
– Даже днем. Мне очень жаль. Я получал удовольствие от наших бесед.
– Вы не хотите, чтобы она видела меня здесь.
– До вчерашней ночи это не имело особого значения. Но теперь… – Он покачал головой.
– Вы боитесь, что она вышвырнет вас на улицу, если увидит меня.
Странно, но эта мысль даже не приходила ему в голову, хотя весьма вероятно, что Джоанна так и поступит.
– Я боюсь задеть ее чувства.
– Ах, чувства! – Леода понимающе улыбнулась. – Вот, значит, как?
К своему стыду, Грэм почувствовал, что его щеки загорелись.
– Не в том дело. Она замужняя женщина.
Некоторое время Леода молча смотрела на свою руку в его ладони, затем ее лицо приобрело решительное выражение.
– Джоанна Чапмен не замужем, сержант.
– Как это?
– Она вдова.
– С чего ты взяла? Конечно, ее мужа никогда не бывает дома. Но это потому, что он проводит большую часть времени за границей.
– Ее мужа зарезал прошлым летом какой-то итальянец, приревновав к своей жене. Мне это сказал сэр Хью не далее как вчера. – Леода покаянно улыбнулась. – Правда, он просил меня не рассказывать вам об этом.
Грэм тупо уставился на нее, припоминая намеки и недомолвки, которые он слышал, но не придавал им значения. Что там сказала Олив? «Я так переживала за вас, когда узнала, что случилось».
– Я подумала, что вы имеете право знать.
– Спасибо.
– Уверена, у нее есть причины скрывать это от вас. Вы не должны сердиться на нее за это.
– Я не сержусь, – честно сказал Грэм. Как он может упрекать Джоанну в скрытности, когда сам виновен в том же? Он выдумал причины, которые привели его в Лондон и вынудили остаться в ее доме. Он постоянно лгал ей, чтобы сохранить тайну происхождения Ады Лефевр. Единственная ложь Джоанны – ничто по сравнению с его враньем.
– Я обещала сэру Хью ничего не рассказывать вам, – сказала Леода и уныло добавила: – Плакали мои денежки. Теперь он и смотреть на меня не захочет.
– Я не собираюсь рассказывать ему об этом. Даже виду не подам, что знаю.
Ее глаза вспыхнули.
– Правда?
– Должен же я как-то отблагодарить тебя за доверие.
– Вы действительно хороший человек. Я знала это с самого начала. – Она погладила его по щеке свободной рукой. – Приятно было познакомиться, сержант.
– Мне тоже. – Он поцеловал ее руку, прежде чем отпустить.
Леода повернулась и зашагала прочь, послав ему воздушный поцелуй через плечо.
Глава 12
– Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – Опираясь на костыль, Грэм остановился на пороге передней комнаты, служившей лавкой, где Джоанна обычно вышивала после ужина.
– Нет… конечно, нет. – Она повесила фонарь на цепь, свисавшую с потолка, и села на складной табурет, стоявший перед деревянной рамой для вышивания. – Правда, здесь не на что сесть.
– Ничего, сойдет и это. – Грэм опустился на большой сундук, придвинутый к закрытому ставнями окну, вытянув сломанную ногу и прислонившись спиной к стене.
Затри недели, проведенные здесь, он почти не бывал в этой части дома. Днем он опасался, что его кто-нибудь увидит, особенно Олив, чья лавка располагалась на противоположной стороне улицы, а по вечерам Грэм удалялся в кладовую, чтобы почитать перед сном, пока Джоанна работала над своей вышивкой.
Он не решался навязывать ей свое присутствие, когда она работала, полагая, что подобное занятие требует сосредоточенности и вдохновения. К тому же Грэм никогда не нуждался в чьей-либо компании и за долгие годы привык гордиться этим качеством. Однако вся его гордость улетучивалась, когда дело касалось Джоанны. Он наслаждался ее обществом и стремился к нему, не в силах устоять перед соблазном.
Джоанна сняла льняную накидку с рамы для вышивания, открыв нетронутую поверхность белого шелка, навощенного по краям и натянутого на деревянные планки. Придвинув к себе Корзинку, стоявшую на небольшом столике поблизости, она порылась в ее содержимом, включавшем иголки, моточки кружева и тесьмы, щетки, мерную ленту, керамические баночки гусиные перья, катушки разноцветного шелка и даже метелку из перьев.
Вытащив из корзины гусиное перо и грифель, Джоанна отломила от него кусочек, обточила его перочинным ножиком и вставила в кончик гусиного пера.
– Ловко, – заметил Грэм.
– Один из маленьких трюков леди Фейетт. – Она склонилась над шелком и, сосредоточенно хмурясь, принялась наносить на ткань узор из изогнутых линий и кругов.
Прежде чем приступить к работе, Джоанна сняла вуаль, и янтарный свет масляной лампы подсвечивал золотистые завитки, которые, выбившись из косы, обрамляли ее лицо и шею. Сегодня вечером на ней было платье из лилового льна. Оно было таким же простым и поношенным, как два шерстяных платья, которые она обычно носила, но менее бесформенным, облегая ее грудь, талию и бедра. Сидя чуть сзади от нее, Грэм мог любоваться изящными линиями ее спины, когда она склонилась над пяльцами.
