Проигравший из-за любви - Брэддон Мэри Элизабет (читать книги полностью .TXT) 📗
— Я успокою его, Лу, будьте уверены. А теперь идите и уложите свои вещи.
Лу побегала укладывать свою шляпку и шаль, а Уолтер дал распоряжение о немедленной подготовке их экипажа к отправлению. Уже было десять часов и совсем не оставалось надежды на то, что они смогут добраться на Войси-стрит до двенадцати часов.
Глава 12
Дав распоряжение, мистер Лейбэн вышел в сад выкурить сигару. Его мысли; были странным образом перепутаны сегодняшним днем. Должно быть, сигара оказала на него успокаивающее действие, что позволило ему разобраться в своих переживаниях лучше.
В воздухе носился аромат сирени и калины, выступающих белой стеной над темным кустарником, плеск реки ласкал слух — прекрасное место для романтических грез.
Каким счастливым он чувствовал себя этим днем! Сколько свежести и жизни было в его отношениях с Луизой. Их диалог не утихал ни на мгновение, даже когда они молчали, тишина была еще более очаровательной, чем слова, никогда его так хорошо не понимали. Это действительно был идеальный союз.
Что, если он закроет глаза на безобразное окружение Луизы и сделает так, чтобы она всегда была рядом с ним, чтобы этот день повторялся, повторялся всю жизнь? Увы, было слишком много причин, по которым он не мог сделать такого шага! Во-первых, было почти невозможно вырвать женщину из ее окружения. Жениться на Лу — значило бы породниться с ее бабушкой в ее ужасном платье, с бабушкой, от которой, казалось, пахло соленым луком, которая носила потрепанную обувь, у которой были грязные ногти. Такое родство было бы слишком тяжелой ношей для него, особенно с Джарредом — человеком сомнительной честности, сомнительной добропорядочности, человеком хитрым и беспринципным. При мысли о союзе с такими людьми Уолтер пришел в ужас.
Во-вторых, художник чувствовал себя в какой-то мере обязанным по отношению к Флоре, правда, между ними не было сказано ни одного, слова о любви, только ласковые взгляды девушки, ее голос, казалось, выражают заинтересованность. Мог ли он после этих месяцев, проведенных рядом с ней у камина, после доверия, оказанного ему ее отцом, тихо уйти из ее жизни, оставить ее, огорчив таким ужасным расставанием, когда видел печать судьбы на лице Марка Чемни и знал, что нежно любящие друг друга отец и дочь должны вскоре расстаться, мог ли он, зная это, зная, каким одиноким ребенком была Флора, так бесчестно оставить ее, даже если богемная Лу с ее цыганским умом нравилась ему гораздо больше? Художник знал, что Марк Чемни смотрел на него, как на будущего зятя. Марк, чистый в своих помыслах, как кристалл, сказал уже достаточно для того, чтобы можно было обнаружить у него эту мысль, которая, казалось, была в его мозгу почти с самого начала их знакомства. Флора должна была быть счастлива с таким человеком, наклон, на что неоднократно намекал ему Чемни. Однако здесь не могло быть и речи о корыстных мотивах. Но жениться на Лу — значило бы пуститься в какое-то авантюрное предприятие. Даже если бы Лу была свободна от помыслов об имуществе и материальном благосостоянии, а он действительно был склонен думать, что она, как и Флора, равнодушна к богатству, мог ли он думать, что Джарред и его мать — эти отличные ученики бедности — не затянут его в свои кольца и не оберут его до последней нитки, когда он попадет в их силки?
Это было такое родство, которого любой молодой человек должен избегать, если он не хочет упасть в бездонную яму. Но, но как величественно выглядела Лу, когда смотрела из окна на залитую лунным светом реку. Сколько силы и вдохновения было в этом смуглом лице, в этих великолепных глазах, которые и вдохновили его на идею о Ламии; красное платье так великолепно подходило к ее высокой, стройной фигуре и густым черным волосам. Это платье и беззаботная поза, казавшаяся весьма грациозной, делали ее похожей на леди, имя которой можно было бы записать в список графских фамилий. Даже ее голос и манера говорить нравились ему, она смогла избавиться от гнусавости, свойственной обитателям Войси-стрит.
«Если бы завтра она стала моей женой, то я был бы горд показать ее такой, как она есть, всему миру. Никто бы не смог догадаться, что она работала в магазине подержанной одежды. Если бы рядом поставить ее и Флору, то людей бы больше поразила Луиза, чем мисс Чемни, ведь в Лу больше изящества и оригинальности. Она бы выглядела как тропический цветок рядом с английской примулой».
Мистер Лейбэн размышлял подобным образом, пока готовили к отъезду их экипаж. Результат его грез был почти плачевным. В голову приходили самые разные мысли. Лу, ее образ вдохновляли художника, а ведь воображение является важной частью артистической натуры… Да, эта девушка сильно задела его сердце. Благоразумие говорило ему: «Женись на Флоре». Разыгравшееся воображение шептало: «С кем ты можешь быть так счастлив, как не с Лу?» Долг убеждал: «Ты связан с Флорой». Совесть твердила: «Не можешь ли ты подвергнуть опасности мирное существование Луизы?»
Он ушел из сада с неприятным чувством, связанным с тем, что что бы он ни сделал, ему придется поступить с кем-то не совсем хорошо. Его план дать Лу образование, на который он надеялся, как на решение своих проблем, потерпел неудачу. Что мог он сделать еще, чтобы улучшить Свои отношения с этой странной девушкой? Если она не захотела принять от него такой помощи, то, конечно, откажется и от финансовой поддержки. Она ничего бы не взяла от него, значит, он не мог бы жениться на ней. Поэтому он должен оставить Лу в той убогости, в которой он обнаружил ее, оставить ее наедине с пониманием своего ничтожества.
Лу ждала его в той комнате, где они обедали, экипаж был уже готов. Уолтер лишь мельком взглянул на ее лицо, когда они выходил из освещенной двери гостиницы, но смог разглядеть, что девушка была очень бледна, и даже представил себе следы слез на ее встревоженном лице.
— Пойдемте, Лу, и не падайте духом, — сказал он, — я думал, что вы смелее того, чтобы бояться нескольких слов, произнесенных вашим отцом, даже если он думает, что мы были вместе слишком долго. Я буду рядом с вами. Да, — добавил он с чувством, усадив ее поудобнее рядом с собой в экипаже и укрывая теплым шерстяным пледом, — да, дорогая, я не оставлю вас, посмотрим, что будет.
Эти слова взволновали ее. Они уже отъехали от гостиницы и оказались на узкой дороге, почти тропинке, ведущей вверх, и окруженной со всех сторон арками изогнувшихся деревьев. Дыхание Уолтера она чувствовала у себя на щеке, его рука, поправлявшая на ней плед, вдруг сомкнулась на ее запястье и художник притянул к себе девушку. Она еще не сообразила, что происходит, а его губы уже коснулись ее губ. Это был первый поцелуй непреодолимой любви.
В следующее мгновение они вновь были на залитой лунным светом дороге, и мистер Лейбэн сконцентрировал все свое внимание на лошади.
— Вам не следовало этого делать, — сказала Лу, всхлипывая и поправляя слегка сдвинутую шляпку.
— Вы, думаете, я не знаю, чего мне не следует делать? В этом поцелуе нет ничего плохого, я заслуживаю наказания за это, но вы, вы, Лу… Я никогда не смогу оставить вас. О, Лу, почему вы стали так дороги мне? Я хочу выполнить свой долг перед вами, перед другими. Я почти помолвлен с той девушкой на Фитсрой-сквер. Я не могу сказать вам, как она хороша, насколько она чиста и невинна. Я почти уверен, что она считает меня полубогом, она будет несчастна, если я оставлю ее.
— Кто же хочет, чтобы вы оставили ее? — спросила Лу сухим и твердым голосом. — Только не я. Даже если бы вы желали, что на самом деле, конечно, не так, пойти на необдуманный шаг ради меня, разве бы я позволила вам? Я слишком хорошо знаю этот мир, несмотря на то, что росла на Войси-стрит. Давайте больше не будем говорить об этих вздорных вещах, мистер Лейбэн. Было не очень хорошо с вашей стороны совершать такой поступок, который вы сделали сейчас, но я, думаю, забуду его, если он не повторится…
— Вы говорите прямо как ваша бабушка, Лу. В вас как будто сидит чувство собственного достоинства этой старой леди. Мне бы не хотелось обидеть вас еще раз, это вина темной дороги. Но если бы вы знали, что я чувствовал тогда, то наверняка простили бы меня.
