Барабаны осени. Книга 1. О, дерзкий новый мир! - Гэблдон Диана (лучшие книги txt) 📗
Мы вдвоем сумели-таки справиться с моими волосами, подняв их повыше и старательно перевязав у корней длинной темно-розовой лентой, — и влажноватые еще локоны упали вниз, на уши и шею, а короткие завитки, с которыми просто невозможно было совладать, прикрыли лоб и виски.
— Я не слишком похожа на молодящуюся развалину, а? — спросила я, внезапно встревожившись. Я провела ладонью по лифу, но вроде бы все сидело как надо, аккуратно, плотно прилегая к талии.
— О, нет, мадам! — горячо заверила меня портниха — Весьма неплохо, уж в этом можете на меня положиться. — Она нахмурилась, оценивающе рассматривая меня. — Вот только над грудью выглядит немножко голо. У вас что, нет совсем никаких драгоценностей?
— Только вот это, — внезапно раздался голос от двери.
Мы обе нервно обернулись и увидели Джейми, просунувшего голову в приоткрытую дверь; ни я, ни портниха не слышали, как он пришел.
Он умудрился где-то искупаться и раздобыл свежую рубашку и шейный платок; кроме того, кто-то основательно потрудился над его свалявшимися волосами и превратил их в ровную, аккуратную косичку, перевязанную новой синей шелковой лентой.
Его на славу послужившее пальто было не только вычищено, но и приукрашено рядом серебряных с позолотой пуговиц, в центре каждой из который был тонко выгравирован маленький цветок.
— Очень мило, — сказала я, потрогав одну пуговицу.
— Взял взаймы у золотых дел мастера, — пояснил Джейми. — Но они очень кстати. И вот это тоже, мне кажется, — он достал из кармана жутко грязный носовой платок, развернул его — и извлек на свет тонкую золотую цепочку.
— У него не было времени на что-нибудь, кроме самой простой оправы, — сообщил Джейми, сосредоточенно нахмурившись и застегивая цепочку на моей шее. — Но мне кажется, это и к лучшему, а?
Прямо над выемкой между моими грудями повис огромный рубин, разбросавший по моей отмытой белой коже бледно-розовые блики.
— Очень хорошо, что ты выбрал именно этот камень, — сказала я, осторожно прикасаясь к драгоценности. Рубин уже стал теплым, впитав тепло моего тела — К этому платью как раз подходит, чего не скажешь о сапфире или изумруде.
Рот портнихи сам собой заметно приоткрылся. Она перевела взгляд с меня на Джейми и обратно, и по выражению ее лица было совершенно ясно, что наш социальный статус в ее глазах взлетел до небес и выше.
Джейми наконец обратил внимание на мой туалет, дополнявший его подарок. Его глаза медленно прошлись по мне от прически до подола платья, и лицо озарилось улыбкой.
— Ты соорудила отличную шкатулку для драгоценностей, Сасснек, — решил он. — И отлично сможешь провести отвлекающий маневр.
Он выглянул в окно — снаружи нежные пастельные тона заката уже сменялись вечерней мглой, — потом повернулся ко мне, поклонился и шаркнул ногой.
— Могу ли я рассчитывать на вашу благосклонность, мадам, будет ли мне позволено составить вам компанию за обедом?
Глава 7
Великие, но рискованные планы
Хотя мне и была отлично известна склонность восемнадцатого века пытаться съесть все, что вообще только можно (в физическом смысле) вывалить на стол, я все равно не в силах была свыкнуться с особо маниакальной привычкой людей этого времени подавать рыбу в таком виде, как будто на деле она вообще не проходила никаких стадий промежуточной обработки, а просто была выловлена прямо перед обедом и брошена на блюдо такой, какой ее извлекли из воды.
Поэтому я поглядывала на большущего осетра, таращившегося прямо на меня белыми глазами, с полным отсутствием аппетита. Совершенно с виду невредимая трехфутовая рыбина, не только с глазами, но и с чешуей, плавниками и хвостом, величественно вздымалась на волнах заливного из икры и молок, украшенного великим множеством мелких крабов, сдобренных специями; крабы были сварены целиком и разбросаны по блюду в художественном беспорядке.
Я отпила еще немного вина (точнее, сделала довольно большой глоток) и повернулась к своему соседу по столу, изо всех сил пытаясь не смотреть на выпученные осетровые глазища, торчавшие прямо возле моего локтя.
— …весьма дерзкий тип, — говорил в этот момент мистер Стэнхоуп, описывая некоего джентльмена, с которым он столкнулся на почтовой станции по пути в Велмингтон из своего поместья поблизости от Нью-Берна. — Да, представьте, прямо посреди обеда, за столом, он начал рассказывать о своем геморрое, и какие муки тот ему причиняет во время постоянных поездок через континент. А потом этот чертов грубиян не нашел ничего лучшего, как вытащить из кармана шейный платок, весь в пятнах крови, чтобы предъявить честной компании свидетельство своей болезни! Он весьма испортил мне аппетит, мэм, можете поверить! — сообщил он мне, энергично подцепляя на вилку немалый кусок куриного фрикасе. Потом принялся медленно жевать, оглядывая меня бледными выпученными глазами, сильно напомнившими мне глаза дохлого осетра.
Широкий рот сидевшего напротив меня Филиппа Уайли весело скривился.
— Поосторожнее, Стэнхоуп, ваш рассказ может произвести точно такое же впечатление! — сказал он, кивком показав на нетронутую еду на моей тарелке. — Впрочем, подобная грубость и невежливость — одно из зол общественного транспорта, это я признаю.
Стэнхоуп фыркнул, стряхивая крошки с салфетки, заткнутой за его воротник.
— Тут все равно ничего не изменить, Уайли. Не каждый может себе позволить держать собственный экипаж с кучером, особенно со всеми этими новыми налогами. Не успеешь один заплатить, тут тебе уже и новый готов! — Он негодующе взмахнул вилкой. — Налог на табак, на вино, бренди, — ну, это еще куда ни шло, однако налог на газеты! Вы вообще когда-нибудь слыхали о подобном? Вот, старший парень моей сестры год назад получил степень в Йельском университете, — мистер Стэнхоуп бессознательно надулся и заговорил немного громче, — и черт бы меня побрал, если с нее не потребовали пол шиллинга просто за то, чтобы на его дипломе поставили официальную печать!
— Ну, теперь такого уже не будет, — сдержанным тоном произнес кузен Эдвин. — С того момента, как был отменен Акт о печатях…
Стэнхоуп сцапал маленького краба с осетровой тарелки и обвиняюще взмахнул им перед носом Эдвина.
— Стоит избавиться от одного налога, как на его месте тут же появляется другой! Как грибы растут! — Он швырнул краба в рот и что-то невнятно пробормотал насчет того, что если в ближайшее время введут налог на воздух, он ничуть не удивится.
— Мадам Фрезер, вы, насколько я понял, совсем недавно прибыли из Индии? — барон Пензлер, сидевший по другую сторону от меня, воспользовался паузой в разговоре, чтобы обратиться ко мне. — Не думаю, чтобы вам были знакомы наши провинциальные проблемы… или чтобы они показались вам интересными, — добавил он, небрежно, но благодушно кинув в сторону Стэнхоупа.
— О, нет, налоги всех интересуют! — воскликнула я, поворачиваясь к нему чуть боком, чтобы он увидел мою грудь во всей ее красе. — Но может быть, вы не воспринимаете налоги как плату за жизнь в цивилизованном обществе? Впрочем, если учесть то, что рассказал мистер Стэнхоуп, — я вежливо кивнула второму соседу, — то, возможно, он признает, что уровень цивилизованности пока что далеко не равен уровню налогообложения?
— Ха-ха! — Стэнхоуп подавился куском хлеба и закашлялся, разбрасывая крошки. — Ох, хорошо сказано! Далеко не равен… ха-ха, уж конечно, не равен! Еще и как!
Филипп Уайли бросил на меня взгляд несколько язвительный, но все же одобряющий.
— Вам бы следовало постараться не так сильно веселить собеседников, миссис Фрезер, — сказал он. — Бедняга Стэнхоуп вполне может и помереть от этого.
— Ужа… какова текущая ставка налогообложения, как вы думаете? — поспешила спросить я, стремясь отвлечь внимание от фонтана крошек, вылетавшего изо рта Стэнхоупа.
Уайли поджал губы, соображая. Будучи щеголем, он носил парик по последней моде и маленькую мушку в углу рта — мушку в виде звездочки. Впрочем, под слоем пудры я без труда разглядела и симпатичное лицо, и весьма острый ум.
