Нечаянный поцелуй - Беннет Сара (электронная книга txt) 📗
– Моя дражайшая г-госпожа!
Алфрик двинулся навстречу Дженове, поднес ее руку к губам и страстно поцеловал. Дженова с трудом сдержалась, чтобы не высвободить руку. Несмотря на пылкость приветствия, выражение его карих глаз оставалось настороженным и тревожным. В этом не было ничего удивительного. Молодой человек панически боялся отца.
Дженова вдруг улыбнулась Алфрику и ласково сказала:
– Искренне рада видеть вас. Забудем о неприятностях, имевших место во время вашего прошлого визита, и останемся друзьями. Однако должна сразу предупредить: если вы приехали в надежде уговорить меня изменить решение относительно вашего желания обвенчаться со мной, то зря теряете время.
Губы Алфрика задрожали, и глаза наполнились слезами.
– Но, миледи…
– Мой брат действительно намерен уговорить вас изменить решение, миледи, – вмешалась Рона.
Дженова повернулась к ней:
– Тогда прошу меня простить, но…
– Вы же не хотите, чтобы Алфрик лгал и утверждал обратное? – продолжала Рона. – Уверена, леди Дженова, вы ненавидите ложь, так же, впрочем, как и я. Алфрик будет ждать и делать все, как вы скажете. Он молод и может подождать, пока вы не отнесетесь к его чувствам более благосклонно.
«Умные слова», – подумала Дженова, переводя взгляд с одного на другого. Сестра и брат Болдессары были внешне очень похожи, оба светловолосые и кареглазые. Красивая пара. С отцом они не имели ни малейшего сходства. К чести Болдессара следует заметить, что сына и дочь он воспитал в лучших традициях нормандской аристократии.
– Миледи?
В глазах Роны светился скрытый ум и решимость, в то время как у Алфрика глаза были словно у ребенка и, казалось, молили ее хоть о каком-то знаке внимания, хоть о малой искре надежды. Страшно подумать, как обойдется с ними отец, узнав, что Дженова выпроводила их без малейшего проявления радушия. С другой стороны, жестокость порой бывает лучше доброты. По крайней мере, она не вселяет ложной надежды. Пусть лучше Алфрик сейчас не обольщается, чтобы потом не пришлось страдать.
– Алфрик молод, красив, ему не составит труда найти себе жену, – мягко произнесла Дженова.
Глаза Роны вспыхнули, но она скрыла злость за улыбкой. Алфрик же едва не расплакался.
– Ну вот, худшее позади, – продолжала Дженова. – Мы определили наши позиции. А теперь давайте выпьем за дружбу. Расскажите, как ваш отец?
– Он в порядке, миледи, – промолвила Рона. – Если позволите, я прогуляюсь по вашему саду, пока вы поговорите с моим братом с глазу на глаз. Он хотел бы обсудить с вами некоторые вопросы, если вы любезно согласитесь выслушать его.
Дженове хотелось поскорее все закончить, но Алфрик смотрел на нее умоляюще, как щенок в ожидании наказания. А жестокосердие было ей несвойственно. Ничего нового она, разумеется, не услышит, после чего отправит Алфрика восвояси.
– Хорошо, – согласилась Дженова.
Пальцами, унизанными кольцами, Рона расправила юбки цвета шафрана. Болдессары обладали большим богатством, и отец не скупился на наряды и украшения для своих отпрысков. Скупился только на любовь и нежность.
– Благодарю, миледи. Я ненадолго вас покину.
Дженова смотрела вслед молодой женщине, пока та пересекала зал, высоко подняв голову. О Роне ходило множество слухов, но Дженову они нисколько не интересовали. Рона была скрытной и ни с кем не общалась.
– Миледи?
Алфрик пододвинул ей кресло. Дженова кивнула слуге с подносом, на котором стоял кувшин с вином и лучшие из ее кубков.
– Не отведаете ли вина, Алфрик? Оно превосходно.
– Оно не может быть лучше вас, леди Дженова.
Испытывая легкую досаду, Дженова окинула помещение взглядом и увидела Агету, маячившую возле помоста и не спускавшую со своего любимца глаз.
– Агета, присоединяйся к нам. Уверена, Алфрик не станет возражать, – позвала фрейлину Дженова.
Однако по виду Алфрика можно было заключить, что это приглашение пришлось ему не по душе, но едва ли он мог выразить вслух свое недовольство. Это испортило бы представление о нем как о настоящем джентльмене. Агета, напротив, засияла и, казалось, вот-вот лопнет от радости, что находится в обществе своего кумира. Дженова принялась разливать вино, радуясь, что нашла выход из затруднительной ситуации.
Дрожа от холода, несмотря на подбитый мехом плащ, Рона прохаживалась меж цветочных клумб. Листья пожелтели, и только зимостойкий падуб, плющ и лавр оставались зелеными. В воздухе кружились редкие снежинки.
Она должна была уйти из зала, чтобы дать Алфрику возможность побыть с Дженовой наедине, хотя понимала, что это пустая трата времени.
Леди сделала окончательный выбор. Брат Роны не мог сравниться с лордом Генрихом, и Рона, хотя и злилась, отлично понимала почему. Бедный Алфрик, не его вина в том, что он слаб, запуган и стремится всем угодить. Леди Дженова съела бы его заживо, если бы они поженились.
Рона, разумеется, не расскажет об этом отцу! Наплетет какую-нибудь историю, что Дженова до сих пор ничего не решила и что Алфрик постепенно возьмет ее измором. В общем, что надежда умирает последней. Если повезет, ложь Роны позволит удержать гнев отца в узде, пока она не придумает что-нибудь более правдоподобное. Но чтобы придумать мало-мальски хороший план, ей нужно знать, что творится в стенах замка Ганлингорн. Для этого ей нужен шпион.
В этом состояла вторая причина, вынудившая Рону бродить по саду, несмотря на колючий холод; причина, по которой она приехала в Ганлингорн с явно провальной миссией.
В момент их прибытия в замок он находился во внутреннем дворе. Рейнард. Он вышел из конюшни и направился в сторону ее отряда. Скорее всего, он в самом деле был заносчив и неотесан, поскольку даже не удосужился опустить глаза и пялился на нее. Его взгляд, темный и самодовольный, скользил по ней, оставляя физически ощутимый след, заставляя дрожать сильнее, чем от холода.
Рона тоже уставилась на него, но, не выдержав, отвела глаза.
Он чужак, слуга, напомнила себе Рона. Грубый и неотесанный, невоспитанный и неопрятный. Впрочем, не такой уж неопрятный, как она решила поначалу, ибо сегодня выглядел вполне прилично, одетый в тунику зеленого цвета и коричневые штаны с ремнем в заклепках на бедрах. Она даже заметила на его пальце перстень, сверкнувший в тусклом свете желтым огнем, когда он откидывал со лба темную прядь.
Рона сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Почему он ее так волнует? Она манипулировала многими мужчинами, хитростью заставляя делать то, что ей нужно, а если возникала необходимость, тело служило ей фишкой, необходимой для ведения игры и достижения победы. В делах такого рода она не позволяла вмешиваться чувствам. Этому научил ее отец, когда с жестоким равнодушием предложил в обмен на землю ее девственность. Невинность нормандской леди – за кусок Уэльских топей.
Опыт оказался не таким уж неприятным, как опасалась Рона. Она вспомнила ужас, смешанный со слезами, и доброту мужчины. Опыт стал для нее уроком: она узнала, что обладает изворотливым умом, который способна выгодно использовать. И если от использования тела зависит конечный результат: победа или поражение, гнев отца или его улыбка, – она предпочтет улыбку.
Тело всего лишь плоть. Мужчины, которым она отдавалась, не трогали ни ее сердца, ни ее души. Она оставалась свободной. Она оставалась Роной. И это было главное.
Игра, которую она планировала теперь, была для нее, возможно, самой важной и самой безнадежной из всех, которые она затевала. Если Алфрик потерпит неудачу, отец, возможно, убьет его. А остаться одной в замке Хиллдаун… такого Рона даже представить себе не могла.
– Похоже, здесь слишком холодно для такой благородной дамы, как вы.
Ах, он нашел ее!
Рона стерла с губ лукавую улыбку и повернулась к нему. Боже, он оказался гораздо крупнее, чем она полагала! Но сама Рона была миниатюрной. По этой причине многие мужчины ее недооценивали.
– Кто ты, простолюдин?
Его черные, как оникс, глаза блеснули. Рона не поняла, обидела его или развеселила ее грубость.
