Вечные влюбленные - Басби Ширли (мир книг TXT) 📗
— Кроме того, здесь еще дочь адмирала Броунелла. Несколько лет назад он вышел в отставку, и они поселились в старом Колдвелле. Ты знаешь, это странный дом, стоит практически посреди болота. Адмирал сделал там замечательный ремонт. Во всяком случае, Джейн только что исполнилось восемнадцать лет, у нее очаровательные манеры, но, разумеется, она, как любимица в семье, немного избалована. У них еще два старших сына, тебе может понравиться их общество. — Паллас замялась. — Хотя, — нехотя добавила она, — старшего сына, Роберта, считают немного диким, и я думаю, что он иногда присоединяется к Джону Фрэмптону и его друзьям в их эскападах с контрабандистами, к немалому неудовольствию своей семьи. — Бабушка ангельски улыбнулась внуку. — Ну а теперь, когда ты здесь, я думаю, твое влияние на всех мужчин округи окажется благотворным.
Вспоминая этот разговор и исполненное надежды лицо бабушки, Николаc сморщился и отпил бренди. Боже правый! Если бы он знал, что ждет его в усадьбе Шербурнов, он бы точно дважды подумал, прежде чем покинуть Лондон. Но тут, вспомнив о прелестях изящной рыжеволосой затворницы в старом коттедже привратника, он улыбнулся. Возможно, ему не составит особого труда отбиваться от троицы жеманных барышень и играть роль няньки у группки пройдох, если при этом он сможет обнимать Долли или как она там себя называет…
Глава 10
Тесc проснулась от какого-то толчка; сердце щемило. По мере того как тени дурного сна рассеивались, она озиралась кругом невидящим взглядом. От незнакомой обстановки сердце ее пустилось в стремительный бег. Но когда она узнала комнату, где провела ночь, дыхание ее выровнялось, и она поморщилась. Сон смутил и напугал ее, но не так, как пробуждение, — она поняла, что память по-прежнему не вернулась к ней.
Вечером она ложилась спать с детской надеждой, что память ее восстановится. Но надежда никак не осуществлялась. Тесc так ничего и не могла вспомнить, помимо того, что проснулась под дубом в вымокшей насквозь амазонке. Словно жизнь ее началась в эти первые мгновения, когда она пришла в себя. Никакой сон не мог испугать больше этой яви.
«Мне снилось что-то очень странное», — думала она, лежа под ароматными, с запахом лаванды одеялами. Сон обрывками витал в голове, однако она отчетливо помнила его лейтмотив: ей грозит опасность, и надо куда-то бежать, от кого-то спасаться. Тесc смутно припомнила, что во сне фигурировали две женщины, одна старушка с белыми волосами, а другая — миловидная зрелая женщина. Кроме этого, она ничего о них не знала, лишь то, что обе очень были важны для нее и, возможно, из-за них ее не покидало неотступное чувство, что надо бежать.
Несмотря на ранний час, Тесc поняла, что больше не уснет. Она нехотя выбралась из уютной теплой постели. Вспомнив, что для нее были приготовлены кувшин с водой и фарфоровый таз, которые вчера вечером служанка оставила в соседней гардеробной, она направилась туда. Наскоро умывшись прохладной водой в пустой гардеробной, она прошла в гостиную поближе к камину и разожгла затухающий огонь, подбросив туда несколько поленьев. Огонь разгорелся жарче. Кто-то приготовил ей и расческу со щеткой. Расположившись на небольшом коврике перед огнем, Тесc принялась расчесывать волосы долгими плавными движениями, думая о своем сне и о том, какое он может иметь для нее значение.
Все в нем было перепутано и лишено смысла, но она была уверена, что во всем этом заключалась разгадка ее утраченной памяти. Глядя вдаль, девушка пыталась вспомнить мельчайшие подробности сна. Но их было не так уж много: две женщины, длинная темная галерея, страшные раскаты грома и огромные всполохи молний на черном небе. Бешеная скачка сквозь ревущую бурю, зловещая фигура и барон Мандевилл..
Тесc нахмурилась, машинально продолжая ритмичные движения рукой. Почему мимолетный взгляд, брошенный ею вчера вечером на барона Мандевилла, вызвал у нее такие сильные эмоции?
Может, она его знает? А может, он напомнил ей того, кто страшит ее? Почему он приснился ей? Имеет ли он какое-то отношение к ее прошлому? Тесc вздрогнула. Она надеялась — нет. Что-то в красивом холодном лице Мандевилла вызвало в ее душе огромное смятение. Он пугал ее, и в то же время она ощущала небывалую злость, ярость, разгоравшиеся в груди при одной только мысли о нем.
Тут ее внимание привлекло звяканье посуды. Мгновение спустя дверь осторожно открылась, и во внушительных размеров проем просунула голову Дженни. Широко раскрытыми глазами она поглядела на сидевшую на полу Тесc и в смятении закричала:
— О, мисс! Я знаю, еще очень рано, и я думала, что просто зайду и оставлю вам чудесный горячий чай и несколько только что испеченных булочек, чтобы вы позавтракали, когда проснетесь, а вы уже на ногах! Может, постель была неудобной? — с тревогой спросила она. — Хозяин будет недоволен, если у вас не будет всего, что вам нужно. Вчера он ясно дал нам это понять. Он просто покорен вами! — так и расцвела Дженни.
Под любопытным взглядом девушки Тесc почувствовала, как щеки ее обдало жаром. С самого пробуждения сегодня утром она все думала о своем путаном сне и, по правде говоря, преднамеренно не размышляла о своем собственном положении, и в частности о мужчине, который ее в это положение поставил, — о надменном графе Шербурне. Решив игнорировать любое упоминание о графе, Тесc пробормотала:
— Очень любезно с вашей стороны. Я с удовольствием выпью чай.
Дженни улыбнулась. Поставив тяжелый поднос на один из столиков возле камина, она заговорила:
— Я пойду принесу ваше платье. Мама постаралась привести его в порядок, оно еще послужит вам, пока господин не распорядится, чтобы вам привезли красивые наряды. — С явным сочувствием в глазах она добавила:
— Конечно, грустно, что ваша карета перевернулась и все вещи оказались порваны и запачканы. По-моему, это ужасно: ведь вам пришлось потерять всю одежду и одолжить старое платье у хозяйки гостиницы, чтобы было что надеть. — Заметив изумление на лице Тесc, Дженни доброжелательно сказала:
— Граф все вчера объяснил моей маме. Я подумала, как это трогательно, я имею в виду то, что вы убежали от злого отчима, а потом ваша карета перевернулась, а граф вас спас и все такое. Подумать только, он был так вами восхищен, что сразу привез сюда. Как романтично!
Тесc едва не поперхнулась чаем и смутно подумала, а не рассказал ли граф еще какие-нибудь романтические сказки, чтобы поразвлечь своих слуг.
— Да, это было настоящее приключение, — слабым голосом подтвердила Тесc.
Дженни снова улыбнулась ослепительной улыбкой и, пообещав вскоре вернуться с приведенным в порядок платьем, умчалась из комнаты. Тесc проводила ее взглядом, неодобрительно думая о графе. Злой отчим! Перевернутая карета! Наверное, он думает, она должна благодарить его за то, что он не назвал ее актрисой! Но с другой стороны, откуда он знает, что она не актриса?
«Я не актриса, — упрямо убеждала она себя. — Знаю, если бы была ею, я бы чувствовала себя по-другому. — Тесc сжала губы. — И уж конечно, не была бы девственницей!»
Тесc тем не менее без ложной скромности признавала, что она — одна из удачливых представительниц высшего сословия. Не то чтобы она чувствовала превосходство по отношению к другим. Дело было в мелочах — она с легкостью приняла слуг, инстинктивно знала, как правильно пользоваться ножом и вилкой, обладала способностью распознавать красивые вещи. Об этом говорило и внутреннее ожидание определенного комфорта. Она все больше убеждалась, что не является дочерью фермера или владельца лавки, ни тем более актрисой или служанкой из таверны.
«Или шлюхой», — горько подумала она. Она отказывалась верить, что вся ее жизнь сведется к этому черноглазому графу, который сделал ее своей избранницей. Но кто же она?
Вернулась Дженни и принесла розовое платье. Тесc отослала ее прочь, сама оделась и причесалась. Ответов на свои вопросы она так и не нашла. Вздыхая, она расхаживала по комнате, то и дело останавливаясь, чтобы поглядеть в широкие окна. Сегодня опять лил дождь, день был хмурый, пасмурный. Глядя на эту промозглую картину — мокрый увядающий розарий, капающие с листьев дождинки, просматривающийся через случайные просветы между деревьев Ромни-Марш, Тесc подумала, что погода как нельзя лучше отвечает ее настроению: унылому, не располагающему к веселью.
