Волшебная сила любви - Мэтьюз Патриция (книги онлайн полные версии TXT) 📗

Недели, что они провели с Жаком в Саванне после свадьбы, позволили Ребекке немного оправиться от тяжелого удара. Поскольку никто не ждал, что новобрачные будут наносить визиты или блистать в обществе, то их, к счастью, оставили в покое. Ребекка проводила время, собирая внутренние силы, чтобы постепенно привыкнуть к горькой правде своего замужества. Наконец, полностью восстановив над собой контроль, она стала похожа на озеро, под ровной поверхностью которого кипела и бурлила глубокая обида и боль.

Ее страдания усиливались еще и тем, что Жак, по-видимому, легко примирился с существующей ситуацией. После того болезненного признания он заметно повеселел, будто, выговорившись, освободился от постоянно терзавших его демонов. С ней он был по-прежнему внимательным, предупредительным и добрым. Больше всего Ребекку раздражало его поведение. Ему удавалось искусно притворяться, изображая счастливого супруга, не только перед посторонними, но и перед ней самой, и, кажется, он ожидал от Ребекки, чтобы она приняла правила этой игры. Однако Ребекка не могла смириться с такой жизнью.

Год только начался. По утрам деревья окутывал жемчужный туман, делая их верхушки едва различимыми. Остров по-прежнему был прекрасен. Только на прогулках Ребекка чувствовала себя немного бодрее, мысленно повторяя: «Вот я и возвратилась, надо привыкать – отныне это мой дом».

И конечно, она сильно соскучилась по Маргарет. Жаль только, что нельзя с ней откровенно поговорить о Жаке, – это было бы таким облегчением. Но нет, это было совершенно невозможно.

В «Доме мечты» их встретили с распростертыми объятиями. Эдуард, конечно, отпустил пару шуточек в своем духе, выразив удивление, что они решили так рано возвратиться на остров.

– Я думал, вы пробудете в городе подольше, по крайней мере до Пасхи, – сказал он, подмигивая. – Куда торопиться? На месте Жака я бы не спешил.

Ребекка скрепя сердце выдала им историю, которую Жак придумал перед отъездом, о том, что в городе ей одиноко, поскольку она чужая и мало кого знает, что она очень по ним соскучилась и здесь ей будет много лучше. Ребекка изложила свои доводы, очаровательно улыбаясь, и они были приняты без всяких сомнений.

Фелис приказала накрыть чайный стол на застекленной террасе, заставленной благоухающими растениями. Они мило беседовали о том о сем, пока разговор вдруг не коснулся индейцев-семинолов, которые опять бунтовали во Флориде.

Еще осенью, вскоре после появления генерала Джэксона на приеме в Саванне, индейцы поднялись на войну. Их вождь предупредил полковника Мейга, который командовал фортом Скотт, чтобы не пересекали реку Флинт. В ответ американцы сожгли деревню, там в огне погибло много индейцев. Возмездие семинолов было быстрым и ужасным. На следующий день после Рождества генерал Джэксон снова принял командование над американскими войсками.

– Жак, ты слышал, что Джэксон возрождает форт Негро на острове Амелия? – спросил Эдуард.

Жак кивнул:

– Да. Я также слышал, что они назвали новый форт именем Гадсдена [12]. Я полагаю, генерал скоро снова начнет воевать с семинолами.

Эдуард печально кивнул:

– Ходят слухи, что на враждебные действия семинолов подстрекают Френсис и Питер Маккуины. Говорят также, что на их стороне Вудбайн, Арбатнот и другие иностранцы.

Ребекка вопросительно посмотрела на Эдуарда.

– А кто такие эти Маккуины?

– Вожди индейцев племени крик, которые после поражения в войне нашли убежище во Флориде.

– Означает ли это, что будет война с семинолами?

Эдуард грустно улыбнулся:

– Конечно, моя дорогая, и, возможно, это не так уж плохо.

Она внимательно посмотрела на него.

– Не так плохо?

– Война с семинолами даст Джэксону шанс возобновить действия во Флориде и выполнить свой первоначальный план. Ведь вы сами лично могли слышать, как он говорил, что единственное решение многих проблем, с которыми мы сталкиваемся в регионе, – это освобождение Флориды от испанцев. Воинственность семинолов, как мне кажется, развязывает Джэксону руки, позволяя действовать легитимно.

Ребекка вспомнила волнения в Индии и своего отца. Мужчины всегда слишком легко говорят о войне, словно убитые и искалеченные люди не больше чем пешки в шахматной игре. Будучи дочерью офицера, она не понимала, как они могут так пренебрежительно относиться к ранам и смерти. Жак является живым примером, какие увечья может получить на войне мужчина.

– Ты не думаешь, сынок, – снова заговорил Эдуард, – о том, чтобы снова пойти под начало к Крепкому Орешку, если придется воевать?

Ребекка увидела, как побледнел Жак, и на мгновение – только на мгновение – почувствовала к нему жалость, которая пересилила все то плохое, что он ей сделал.

– Нет, отец, – произнес Жак. – Я навоевался достаточно и свой долг выполнил. А кроме того, у меня теперь есть Ребекка, я о ней должен думать.

Он посмотрел на нее и нежно улыбнулся, а Ребекка ощутила, как в ней вновь поднимается злость, которая мгновенно смыла всякое сострадание. Ей так хотелось, чтобы он пошел на войну! Тогда бы не пришлось постоянно притворяться, изображая счастье, которого не существует.

Позднее, когда Ребекка оглядывалась назад, вспоминая этот период своей жизни, ей всегда казалось, что ее первая брачная ночь явилась своего рода катализатором, который стимулировал последующие трагические события.

Едва они с Жаком устроились в «Доме мечты», как пришло письмо из Индии с ужасными новостями.

В ноябре, почти одновременно с бунтом семинолов во Флориде, раджа Нагпура, Anna Сахиб, объединился с Байрамом, вождем мятежных маратхов. Их войска напали на британскую резиденцию в Нагпуре. В результате сражения, одного из самых жестоких в истории британской оккупации Индии, английские войска понесли тяжелые потери. Верх над индусами в конце концов удалось одержать, но англичане понесли огромные потери. Среди погибших был и отец Маргарет.

Маргарет, неутешная в своем горе, вскоре слегла. Ребекка, очень любившая своего дядю, тоже тяжело переживала потерю. Она не отходила от Маргарет не только потому, что жалела свою кузину, но также и потому, что ее собственные страдания при этом как бы отходили на второй план.

У Маргарет неожиданно поднялась высокая температура, которая ослабила ее настолько, что она вообще не могла двигаться. Ребекка обтирала ее бледный лоб платком, смоченным в холодной воде, а та отшвыривала ее руку и принималась кричать, что это она виновата в смерти отца. Ведь у нее было предчувствие чего-то ужасного, что должно было случиться, и ей следовало его предупредить. Ребекка держала ее за руки и успокаивала как могла, говоря, что она ни в чем не виновата, что отца нельзя было никак предупредить, но Маргарет и слушать не хотела.

В болезни кузины Ребекка обнаружила и положительную сторону. Теперь она с полным правом могла проводить большую часть времени с ней, а значит, меньше с Жаком и его родителями. Из апартаментов Жака, в которых она жила с момента их возвращения на остров, Ребекка переселилась в спальню Маргарет, где для нее была поставлена небольшая кровать.

Как-то вечером, когда Маргарет чувствовала себя уже намного лучше, Ребекке с трудом удалось добиться, чтобы та заснула. Для этого пришлось дать ей некоторую дозу опия. Сама, усталая и опустошенная, Ребекка устроилась на узкой неудобной кровати и почти сразу же погрузилась в глубокий сон.

Ей снились сны, много снов, но постепенно в них вторглось нечто постороннее, какая-то неясная, легкая, как дуновение ветра в ветвях деревьев, струнная музыка. Под ее действием Ребекка стала просыпаться. Но мало-помалу сон снова начинал овладевать ею, увлекал в свое царство. Однако музыка становилась громче, еще громче… Ребекку охватил страх, и она окончательно проснулась.

Она лежала в оцепенении, вспоминая ту ночь прошлым летом, когда кто-то проник к ней в комнату. С сильно колотящимся сердцем она напряглась, прислушиваясь к необычным звукам. Вначале это была только музыка, мягкая и вкрадчивая, но затем на ее фоне стали различимы звуки, от которых у нее пошли по телу мурашки. Это были шаги, тихие шаги. Кто-то ступал по ковру, мягко, по-кошачьи.