Невинная страсть - Хайатт Бренда (книги без регистрации полные версии txt) 📗
К тому же было в этом человеке что-то фальшивое, хотя пока Ноуэл не мог бы сказать, почему ему так кажется. Возможно, настораживало то, что выражение его глаз не соответствовало выражению лица. За долгие годы работы он научился доверять своей интуиции, которая сейчас подсказывала, что мистер Ричардс не заслуживает доверия. Или, может быть, это подсказывала ему всего лишь ревность?
— Гости начинают расходиться, — заметил он. — За картами и шахматами вечер пролетел незаметно. — Пакстон надеялся, что Ричардс поймет его намек.
Мисс Риверстоун поставила на стол пустую рюмочку из-под миндального ликера и окинула взглядом зал.
— Вы правы. Надеюсь, Перл не будет ругать меня за то, что после всех ее — и ваших, сэр, — усилий я сыграла в карты всего один раз.
— Не поверю, что вы позволили бы кому-нибудь ругать себя, мисс Риверстоун, — сказал мистер Ричардс. — Вы отлично умеете постоять за себя, как это сделали недавно в стычке с леди Маунтхит.
Ровена улыбнулась ему так, что Ноуэл скрипнул зубами.
— Спасибо, мистер Ричардс. Наверное, нам стоило поддразнить ее по поводу обращения со слугами, потому что Перл говорила, что она не выдерживает никакой критики. А что касается того, что Перл может отругать меня, то мы с ней очень близкие подруги, так что делает она это любя.
— Вы меня успокоили. Такая умница, как вы, не должна отчитываться ни перед кем за свое поведение.
Мистер Ричардс произнес это таким задушевным тоном, что Ноуэлу пришлось громко откашляться, чтобы напомнить о своем присутствии.
— Я рад видеть, мисс Риверстоун, что сегодня к концу вечера вы гораздо меньше устали, чем вчера.
Ровена взглянула Ноуэлу в глаза и немного покраснела, явно вспомнив о том, чем закончился вчерашний вечер.
— Неудивительно, — прервал этот глубоко личный момент голос мистера Ричардса. — Шахматы и карты далеко не так утомительны, как танцы, которые, кстати, являются абсолютно пустым занятием.
— Очень справедливо замечено, — согласился Ноуэл, все еще глядя в глаза мисс Риверстоун. Какие у нее густые и темные ресницы. И как это красиво. — Однако танцы оказались не таким уж мучительным времяпрепровождением, как вы ожидали, не так ли?
Девушка раскрыла рот, чтобы ответить, и Ноуэл замер, буквально завороженный формой ее губ и воспоминанием об их вкусе…
— А-а, вот ты где, Ровена, — раздался голос леди Хардвик. — Я хотела познакомить тебя с мистером Робертом Саузи.
Мисс Риверстоун, так и не сказав, чего хотела, оглянулась, нарушив волшебство момента. Она радостно поздоровалась с мистером Саузи, но Ноуэл решил не обижаться. Как-никак этот Саузи был известным очеркистом, поэтом и биографом. Знакомство с ним должно было импонировать такой интеллектуалке, как Ровена.
— Рад познакомиться с вами, мисс Риверстоун, — сказал Саузи, склоняясь к ее руке. Потом леди Хардвик представила ему Ноуэла и мистера Ричардса. Пакстон сразу же заметил, что Ричардс, судя по всему, уже знаком с гостем и что они находятся с ним не в лучших отношениях.
— Я поговорю с вами позднее, мисс Риверстоун, — сказал после неловкого молчания мистер Ричардс.
Она кивнула, но едва ли заметила его бегство, потому что с интересом слушала критические замечания мистера Саузи по поводу новой пьесы, которую он видел на прошлой неделе. Учитывая возраст этого человека и его семейное положение, Ноуэл не видел угрозы с его стороны и позволил себе несколько расслабиться, только сейчас осознав, в каком напряжении находился.
— Не будете ли четвертым в вист? — спросила Ноуэла леди Хардвик, и он, почти не раздумывая, согласился. Пакстон не мог позволить, чтобы хозяйка вновь обратила внимание на его интерес к мисс Риверстоун. Ровена продолжала разговаривать с мистером Саузи и на какое-то время была ограждена от опасности возвращения мистера Ричардса.
Разумеется, Ноуэл не мог играть в полную силу, потому что все время исподтишка наблюдал за Ровеной. Она и мистер Саузи подошли к другому столу, за которым играли в пикет, и вскоре их окружили люди из литературных кругов.
Пакстон усилием воли переключил внимание на свою собственную игру, тем более что никакой пользы от его наблюдений за мисс Риверстоун не было. Теперь, когда он исключил ее брата из числа подозреваемых, она вообще не имела отношения к тому, чем он занимался.
Или все-таки имела?
— Мистер Пакстон? — окликнула Ноуэла мисс Чиверс, его партнерша, возвращая к реальности.
— Извините, — сказал он, наугад сходив первой попавшейся картой.
Оставляя нерешенным вопрос о личности автора очерков, которые, если верить словам клерка из редакции «Политикал реджистер» присылались из Оукшира, он снова взглянул в сторону Ровены и увидел, что она поднялась из-за карточного стола.
— Вы снова выиграли, — с вполне понятным раздражением сказала лорду и леди Хардвик мисс Чиверс. — Мистер Пакстон, вы сдадите карты?
Но Ноуэл поднялся из-за стола:
— Прошу извинить меня. Я очень устал и не могу как следует сосредоточиться на игре. — Он подозвал Гарри Тэтчера, проходившего мимо: — Не желаете занять мое место, Гарри?
Мистер Тэтчер, пожав плечами, согласился, и Ноуэл последовал за мисс Риверстоун, которая направилась к лестнице. Ускорив шаг, он догнал ее в тот момент, когда Ровена уже поставила ногу на ступеньку.
— Снова убегаете? Она, охнув, оглянулась:
— Вы меня испугали, сэр. Да, я решила уйти. Как-никак уже за полночь.
— С меня тоже довольно и игры, и разговоров, — признался Ноуэл. — Вы позволите проводить вас наверх?
Ровена нахмурила брови, щечки ее зарделись.
— Это, наверное, неприлично?
— Кто это знает? — сказал он. — Перл говорила, что вы презираете правила, установленные в обществе.
Девушка улыбнулась уголками губ, совершенно заворожив его.
— Правильно! Ладно, идемте. Мы будем сопровождать друг друга.
— Насколько я понял, ваш брат не разделяет ваших политических взглядов, — небрежно заметил он, когда они поднимались по лестнице.
— Нельсон? — Ровена тихо рассмеялась своим грудным, обольстительным смехом. — Именно поэтому и он, и мой отец не хотели, чтобы я приезжала в Лондон. Боюсь, что причиняла им массу неудобств.
Ноуэл не понимал, каким образом эта умная женщина могла быть кому-то неугодной.
— Но ведь кто-то помогал вам формировать ваши взгляды, — продолжал настаивать он. — Дядюшка? Сосед? Возможно, человек, писавший очерки?
— Моя мать действительно была вольнодумцем, но она умерла, когда мне было четырнадцать лет. Я много читала и сама формировала свои взгляды. И ни в каком руководстве со стороны мужчин я не нуждаюсь!
Они добрались до верхнего коридора, где располагались спальни. Интересно, которая принадлежит ей?
— Вы уникальны, мисс Риверстоун, — сказал Ноуэл. — Можно я буду звать вас Ровеной? Несмотря на то что мы знакомы всего несколько дней, мне кажется, что я очень хорошо знаю вас.
— Мне… тоже так кажется, — сказала она почти шепотом. — И все же, мистер Пакстон…
— Зовите меня Ноуэл, пожалуйста.
— Ладно, пусть будет Ноуэл. — Она робко улыбнулась. — Я хотела сказать, что, хотя мы понимаем друг друга, все же по многим вопросам расходимся во мнениях.
Он подошел к ней чуть ближе:
— Но это делает общение еще интереснее.
— Да, — согласилась она, внимательно глядя на него своими широко расставленными серыми глазами.
Как и раньше, Ноуэл не нашел в себе силы остановить себя. Он наклонил голову. Она чуть раскрыла губы. Между ними на мгновение промелькнул язычок, высунувшийся, чтобы облизать их. Это было каплей, переполнившей чашу терпения. Издав глухой стон, Пакстон притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.
Ровена сразу же обняла его, заставляя прижаться еще крепче, и ее губы с готовностью ответили на его поцелуй. Каким-то образом он с самого начала знал, что она способна на такую страсть, что под ее заурядной внешностью — теперь уже не такой заурядной — кроется пламя.
Его руки исследовали на ощупь ее спину, заставляя замирать от восторга при прикосновении к восхитительному изгибу там, где тонкая талия плавно переходила в округлость бедра. А она тем временем запустила пальцы одной руки в его шевелюру в чрезвычайно чувствительном месте между затылком и шеей, тогда как другая рука скользнула по его плечам, потом оказалась на спине.
