Сети любви - Бэлоу Мэри (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Она погладила его по волосам, с тревогой глядя на него.
– Все то же, – сказала она своему старшему сыну, несколькими минутами позже войдя в гостиную. – Он даже смотреть на еду отказывается. Вы зайдете к нему, Эдмунд?
– Да, но для этого мне нужно собрать воедино все мои козыри как старшего брата. Похоже, мы приехали в самое трудное для него время.
– Полагаю, как раз вовремя, – сказала графиня. – Он нуждается в нас. Но это бедное дитя – как она одинока!
Через несколько минут граф Эмберли вошел в комнату брата. Лорд Иден лежал, все еще прикрыв глаза рукой.
– Не хотите ли вы поговорить об этом? – Граф пододвинул стул к кровати и сел.
– О битве? – Лорд Иден не шевельнулся. – Ни в коем случае. О таких вещах не остается четких воспоминаний. Только грохот и неразбериха. Единственное, что потом вспоминается четко, – это глаза мертвых.
– Я имею в виду не сражение, – уточнил граф. Лорд Иден отнял руку от глаз и уставился в потолок.
– Полагаю, Мэд вам рассказала. Я сделал ошибку, вот и все, Эдмунд. У нее горе, у нее погиб муж. Я же вообразил себе что-то, потому что она была моей единственной сиделкой в течение месяца и я не видел никого, кроме нее. Теперь с этим покончено и все уже не имеет никакого значения.
– Если бы вы со стороны могли видеть ваше лицо и лицо миссис Симпсон сегодня утром, – заметил граф, – вы не говорили бы, что это не имеет значения, Доминик. Вы глубоко привязаны к ней, не так ли?
Лорд Иден смотрел в потолок. На скулах его заиграли желваки.
– Да, – бросил он отрывисто.
– И у вас есть причины полагать, что она отвечает на ваши чувства?
– Не знаю, – проговорил лорд Иден. – Эллен любила Чарли. В этом можно не сомневаться.
– Да, это верно, – сказал лорд Эмберли. – Но вы и прежде влюблялись, Доминик. Десятки раз, даже задолго до своего совершеннолетия. Возможно, это один из эпизодов. Утрата любви порой бывает весьма болезненна, но это быстро проходит.
– Я люблю ее, – сказал лорд Иден. – Это не просто влюбленность.
– Ах вот оно что, – печально покачал головой брат. – Очень жаль, Доминик. Я не знаю, что случилось между тем временем, когда Мэдлин посетила вас вчера днем, и нашим прибытием сегодня утром. И не стану допытываться. Но мне жаль. Должно быть, жизнь вам кажется сейчас ужасной?
– Да какая разница, – ответил лорд Иден. – Не в моих правилах, Эдмунд, жалеть себя. И я не собираюсь зачахнуть. Но сегодня у меня нет сил, чтобы заставить себя жить. Сегодня я не хочу жить. Эти проклятые французы никогда толком не умели стрелять. Чарли они убили по чистой случайности. И очень плохо сработали в моем случае.
Лорд Эмберли встал и положил руку на плечо брата.
– Даете ли вы слово, что завтра соберетесь с силами? – спросил он. – Или мне придется держать вас, пока мама будет заталкивать вам в рот еду?
Лорд Иден вдруг рассмеялся.
– Да, – сказал он, – даю вам слово. Вы ведь сделали бы это общими силами, да? А Мэд стояла бы в ногах моей постели и болтала без умолку, чтобы отвлечь мое внимание. Что бы я делал, если бы родные не приехали мучить меня? Господи, Эдмунд, – голос его чуть дрогнул, – как я рад, что вы приехали!
Лорд Эмберли потрепал его по плечу и вышел из комнаты.
Лорд Иден опустил ноги с кровати и осторожно сел, затем встал и стал ходить из угла в угол. Он должен выздороветь. Было бы страшно глупо позволить себе развалиться.
Он размышлял, как помочь Эллен. Как избавить ее от страшного чувства вины, подавившего ее. Он должен постараться объяснить ей: все, что произошло между ними, стало возможным именно потому, что они любят друг друга. Как же убедить ее выждать год, в течение которого они могли бы видеться только при определенных обстоятельствах и условиях, а затем встретиться, чтобы вступить в брак? Стать мужем и женой, завести детей и жить в любви и согласии до конца дней своих?
Его вина, он это понимал, ужасна. Он любил Чарли, был к нему глубоко привязан. Чарли был ему другом, отцом и братом одновременно. И все же за этот месяц, считая и две недели с тех пор, как он пришел в себя, он ни разу по-настоящему не вспомнил о нем и не уронил ни единой слезы скорби. Он позволил себе полюбить вдову Чарли и стать ее любовником. Он мечтал о немедленном браке с ней. Так, словно Чарли никогда не было на свете, а их отношения возникли случайно.
И все же, думал он, даже после того, как она покинула его вчера днем, после того как хлопнула ее дверь и он понял, что она ушла, – все равно, сам тот факт, что они не вспоминали и не думали о Чарли весь этот месяц, странным образом служил ему доказательством их любви. Подспудно они оба чувствовали, что момент осознания гибели Чарли будет тяжек, но гнали его от себя – он боролся со своей болезнью; она выхаживала его и других раненых. И оба прятались от правды. Слишком долго жили вне реальности. Шесть дней лгать самим себе – это слишком много. Ее душа не выдержала.
Она облекла ее, как и себя, в траурную одежду. И отказалась его видеть.
Скорбь только что настигла ее. Но он знал, что стену, которую она воздвигла между ним и собой, он сокрушить не в силах. Во всяком случае, сейчас. А может быть, никогда.
Он впал в отчаяние от собственной беспомощности. Эдмунд явился как ангел, посланный небом.
Итак, он потерял ее. Обширная и болезненная пустота образовалась в нем, повергая его в ужас. Он никогда больше не увидит ее. Никогда больше не будет разговаривать и смеяться вместе с ней. Не сможет больше созерцать ее прекрасное лицо и стройную фигуру. Никогда больше не поцелует, не дотронется до нее. И не будет ее ласкать. Зияющая пустота готова была поглотить его. Однако лорд Иден обещал Эдмунду, что возродится к жизни к завтрашнему дню. И ей-богу, он возродится! И если он должен жить дальше, нет ни малейшего смысла откладывать это на завтра. Он распахнул дверь своей комнаты.
– Надеюсь, что вы выбрали гостиницу, в которой есть приличный повар, – сказал он брату, с некоторым удивлением оторвавшемуся от книги. – Я готов съесть лошадь.
– Ах так? – сказал лорд Эмберли. – Как вы предпочитаете ее поглощать, Доминик, – в вареном, тушеном или жареном виде?
Эллен стояла у поручней корабля, отплывающего из Остенда; от морского ветра у нее перехватывало дыхание, за спиной парусом вздымался плащ. Ее новая служанка, Пруденс, юная англичанка, пожелавшая вернуться на родину, стояла рядом. Граф Эмберли нанял эту девушку, оплатил ее проезд и выдал жалованье за год вперед. Хорошо иметь спутницу и не быть в совершенном одиночестве.
Нет, она не оглянется назад, на берега Бельгии. И Эллен обратилась лицом к Англии, пока еще невидимой за дымкой горизонта. Нельзя оглядываться назад.
Там она оставила их обоих. Навсегда. Оставила Чарли в безымянной могиле на поле битвы, по которому третьего дня бродила в течение нескольких часов. Оставила лорда Идена, оправляющегося от ран в Брюсселе, – с братом и матерью. Она не увидит их больше никогда, потому что один недостижим для ее взгляда, а другого она не хочет видеть.
Чарли умер. Ежеминутно она повторяла это себе и ежеминутно удивлялась тому, что она все еще жива. И тому, что она может жить. Она полагала, что без него она не способна на это. Но она жила. Она была ужасно одинока, несмотря на дружескую поддержку Пруденс, несмотря на то что в последнюю неделю до ее отъезда из Брюсселя вдовствующая графиня Эмберли посещала ее ежедневно и дважды приходила леди Мэдлин. Она лишилось той защиты, той всеобъемлющей, той безоговорочной любви, которую давал ей Чарли. Но она жила.
И должна жить дальше. У нее есть ради кого жить. Дженнифер в Лондоне, и, несомненно, она сокрушается по отцу, которого только-только узнала по-настоящему. Дженнифер нуждается в ней, даже если сама Эллен слишком молода и вряд ли сможет заменить ей мать. Но сумеет стать, девушке верным другом.
Еще есть леди Хэвершем, сестра Чарли, которая все эти годы не забывала о нем и заботилась о Дженнифер, когда ее брата не бывало в Англии; она обещала приютить в своем доме Эллен, коль скоро Чарли погибнет на войне.
