Князь сердца моего - Арсеньева Елена (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Это мы еще посмотрим! – выкрикнул князь, хватая ее за руку и рывком привлекая к себе. – Уйдешь? Сама от меня уйдешь?! Да ты можешь напридумывать все, что угодно, но разве тело твое забудет меня? Разве сердце твое станет лгать?
Он не договорил, припав к губам Анжель, и та едва не потеряла сознание от неистового влечения к этому человеку. Она слышала плеск волн, ее опаляло солнце, где-то заливались жаркими трелями кузнечики, а ноздри трепетали от запаха цветущей смородины. Эти призрачные ощущения делались с каждым мгновением все отчетливее, теперь Анжель уже не сомневалась, что когда-то испытала их наяву и князь был связан с ними неразрывно. «Неужели вправду мы знали друг друга прежде?» – проплыла трезвая мысль, но тут же растворилась в шквале страсти, нахлынувшей на Анжель.
– Господи помилуй! Беда на пороге, а они?! – возопил голосом Матрены Тимофеевны ворох шуб и платков, а потом ворох сей был брошен на Анжель, и она увидела князеву мамку, которая принялась одевать ее с неимоверной быстротой, яростно ворча: – Охальник! Потаскун! Гуляка разбойный! Чего стал, как твой хрен? А ну, одевайся, не медли!
Анжель безвольно, будто кукла, подчинялась ее сильным рукам, а князь, усмехнувшись:
– Проворному недолго снаряжаться! – накинул на себя бекешу и, быстро склонившись над женщинами, сгреб их обеих двумя руками, осыпал быстрыми поцелуями: – Вы – все, что мне в жизни дорого. Сбереги ее, мамушка, и себя сбереги, что бы ни было. Может быть, мрачная туча пронесется мимо, прощайте – и храни вас Бог!
Он кинулся к двери... но тотчас отошел медленными шагами на середину комнаты. Прямо в грудь ему упирался штык, примкнутый к ружью, которое сжимал в руках французский солдат. Глаза его горели таким торжеством и был он так упоен удачею, что даже не заметил, как Матрена Тимофеевна, прижав к себе Анжель, бесшумно скользнула в щель между двумя тяжелыми бархатными шторами. Они оказались в пыльном синем полумраке.
– Бежим! – шепотом приказала мамушка и, прошмыгнув в какую-то дверь, понеслась по длинному коридору. Анжель бежала следом, недоумевая – почему верная мамка оставила своего князя на произвол судьбы, а не кинулась ему на подмогу? Впрочем, что ж тут удивительного? Приказ был дан: спасаться, а Матрена Тимофеевна не из тех, кто выходит из барской воли. В этот миг Матрена Тимофеевна остановилась и, осторожно приотворив какую-то дверь, заглянула в комнату.
– Никого! – шепнула она, и женщины, крадучись, вошли, как поняла Анжель, в барскую библиотеку, ибо все стены были уставлены тяжелыми шкафами с книгами, да и кругом лежали раскрытые фолианты, и сердце Анжель вдруг сжалось от тоски: как давно она ничего не читала.
Матрена Тимофеевна пыталась отворить окно, через которое, как видно, хотела бежать, но вдруг ахнула и отпрянула за портьеру, знаком велев Анжель сделать то же самое.
Анжель ухитрилась глянуть в окошко... Да, бежать было поздно: французы окружили дом.
Им было нечего терять, и они дрались, как хищные звери, тесня растерявшихся мужиков, которые один за другим падали на снег.
Матрена Тимофеевна быстро перекрестилась, и Анжель увидела молодого князя, который в рваной бекеше, со свисающим рукавом бежал между раскидистыми яблонями к низким бревенчатым сараям, откуда доносилось ржание испуганных лошадей, – бежал, стреляя беспрерывно из двух пистолетов. Вот он отбросил один, выдернув из-за кушака запасной; отбросил другой, выхватил саблю – и та замелькала, разя направо и налево врагов, ошеломленных тем, что русский и левой рукою рубился ловчее, чем все они, вместе взятые. А князь кидался навстречу всякой опасности неостановимо, подавлял всех своей храбростью, доходившей до безрассудства, как если бы он не способен был испытывать страх; и пули пролетали мимо, не задевая его.
До конюшен оставалось несколько шагов, как вдруг шепот Матрены Тимофеевны: «Господи! Господи, спаси и помоги!» – затих и послышалось сдавленное проклятие Варваре, которая выскочила из конюшен и побежала к барину, не обращая внимания на пули. Она была вся растрепанная, с голой грудью, в порванной до бедер юбке... Следом выскочили два солдата: один со спущенными штанами, другой – в расстегнутых, так что стало понятно, от чего спасалась Варвара.
Она бежала петляя и мешала князю стрелять в подступавших врагов. И тут из-за заснеженного куста прилетела пуля и скосила ее на бегу.
Варвара рухнула к ногам барина, а руки ее цеплялись за ноги князя, сковывая его движения... Он опустился на одно колено, глядя в ее помертвелое лицо, навеки утратившее яркую смуглость, и, собрав в горсть черные волосы, поднес их к губам, словно отдавая Варваре последнюю дань любви. Но больше он уже ничего не мог сделать ни для нее, ни для себя, ибо на него навалились сразу несколько человек.
Матрена Тимофеевна вскрикнула, Анжель высунулась в окно и увидела, как тяжело князь поднялся сперва на колени, потом во весь рост – французы висели на нем, как волки, – развел плечами раз, другой... Они посыпались, накинулись снова... «Милый, милый! Ну!..» – умоляюще застонала Анжель, однако откуда ни возьмись появился еще один француз – дюжий, могучий – и навалился на борющихся, так что никто уже не поднимался.
– Лелуп! Виват, Лелуп! – послышались приветственные крики, и Анжель перекрестилась, словно увидела призрак.
Лелуп! Возможно ли, чтобы еще и этот кошмар прибавился к тому ужасу, который она вынуждена наблюдать? Не довольно ли, что они с Матреной Тимофеевной беспомощно глядят, как солдаты со злорадными выкриками поставили князя на ноги? Голова его свесилась на грудь, из рассеченного лба струилась кровь, но, не давая врагу долго торжествовать, он подобрался, распрямил плечи, улыбнулся дерзко...
– Родной мой! – выдохнула Матрена Тимофеевна. – Красавец!
А он и впрямь был красив – даже сейчас: бледный, глаза прищурены, светлые брови вразлет – весь словно летел, и что ему враждебные руки, державшие его мертвой хваткой?!
Его прислонили к дереву, и какой-то драгун приставил к его горлу палаш. Князь смотрел на него с равнодушной полуулыбкою, словно не понимал, что одно небрежное движение француза может лишить его жизни.
– Экий проклятый! – удивился драгун. – Не сдается. Что делать, а, Лелуп?
– Коли его! – отмахнулся тот.
– Нет, мне, видно, не убить его!
– Тебе велено! – заорал Лелуп.
– Хоть велено, да рука не поднимается! – огрызнулся драгун.
– Эй, Бурже! – окликнул Лелуп. – А ну, поди сюда. Пора нанизать на твою пику эту русскую собаку!
– Кого? – отозвался Бурже. – Эту собаку заколоть? Сейчас!
Он вскочил на коня, отъехал шагов на пятнадцать, направил на пленного острие – и поскакал.
Князь не двигался: только чуть склонил к плечу голову, глядя с усмешкою на всадника, словно заранее знал, что, подскакав к нему, Бурже вздернет вверх пику, не в силах убить обреченного на смерть. Непонятная сила духа, нечеловеческое бесстрашие пленного обескураживали солдат, лишали их мужества, что донельзя разъярило Лелупа. Он велел солдатам выстроиться в шегенгу.
– Заряжай! – закричал Лелуп. – Это шпион, один из поджигателей, из-за которых погибла в Москве наша великая армия. Смерть ему! Целься!
Но князь не пожелал молча дожидаться смерти.
– Полно врать! – закричал он по-французски. – Палите-палите! Только чтоб руки не дрожали! И помните: есть Бог! Дай, Боже, чтоб эта проклятая война скоро кончилась, и помоги покарать злодея, поднять разбойников на штыки! Ну а теперь – пли!
Ударил нестройный залп. Князя отбросило назад, он ударился о яблоневый ствол и медленно сполз по нему наземь.
Драгун и Бурже подскочили к нему и осмотрели тело, наперебой выкрикивая, мол, все стрелявшие – отъявленные мазилы, ибо из восемнадцати зарядов только две пули прошили грудь, и еще две попали в голову. Удивительное дело, кричали французы, враг остался жив!
– Жив! – выдохнула Матрена Тимофеевна, и ее голос привел в чувство Анжель, которой все это время казалось, будто она лежит в гробу, слушая, как ударяются о его крышку новые и новые комья земли.
