До конца своих дней - Бенедикт Барбара (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Черный рыцарь, с содроганием подумала она. Разрушитель.
Словно для того, чтобы отвлечь ее от этих мрачных мыслей, по ступеням стала торопливо подниматься Эдита-Энн. За ней шли Джон и Джервис, а за ними еще какой-то пожилой человек. Дядя Джервис кратко представил его как преподобного Джонса и сел справа от Гинни, а отец сел слева. Она заметила у него в руках новую фляжку.
– Как интересно! – восторженно говорила Эдита-Энн. – Вы только поглядите на Ланса! Правда, он великолепен?
Сияя на солнце серебром, Ланс сидел на своем коне на противоположной стороне поля. Его щит тоже был серебряного цвета, и на нем был изображен белый зигзаг молнии. Он старательно привязал простенький платок Гинни к новому, более тупому копью. Глядя на соперников, Гинни подумала, что они словно бы олицетворяют извечную борьбу добра со злом. Светозарный Ланцелот против черного грозного незнакомца.
Жаль только, что у Рафа такой спокойный, уверенный вид, а Ланс, кажется, сердится и нервничает.
Отец, видимо, заметил, как она с трудом сглотнула, и протянул ей фляжку.
– На, выпей. Тебе не вредно подкрепиться. Гинни удивилась, что он вообще к ней обратился, и бездумно взяла фляжку. Только когда глоток обжег ей горло, она сообразила, что надо было лишь пригубить виски. Она подавилась и закашлялась, а Джон покачал головой.
– Соображать надо, – пробурчал он под нос, забирая фляжку.
Тем временем герольд на поле прокричал:
– Внимание!
Потом махнул флагом, давая соперникам сигнал начинать бой. Гинни похолодела от ужаса, сейчас решится ее будущее.
Всадники поскакали навстречу друг другу, держа наперевес длинные деревянные копья. Гинни следила за ними, затаив дыхание. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – шепотом молила она Бога, напрягшись всем телом в ожидании неизбежного столкновения бойцов.
Но в последнюю секунду Раф увернулся от удара Ланса и при этом сумел выбить оружие из руки противника. Копье Ланса полетело в одну сторону, ее платок – в другую. Одна Гинни, видимо, заметила, как белый клочок упал на землю.
«Господи, помоги мне», – с тоской думала она, глядя, как друзья Ланса бросились за копьем. Он взял его дрожащей рукой, и Гинни опять потянулась за отцовской фляжкой. На этот раз она даже обрадовалась обжигающему чувству в горле, потому что спокойная улыбка Рафа подтвердила все ее опасения. Он просто играет с Лансом. Вместе со своим дьяволом-жеребцом они представляют собой безотказную машину, и, когда им вздумается, они с легкостью сбросят Ланса на землю.
Видимо, Ланс тоже это почувствовал, потому что с леденящим кровь воплем пришпорил лошадь и помчался в новую атаку. Копье как-то нелепо раскачивалось у него в руке. Раф же, твердо держа копье наперевес, наклонился и что-то прошептал своему жеребцу. Копыта грохотали по земле, а Гинни отчаянно сжимала перила и молилась о чуде.
Через секунду Ланс лежал на земле, а Раф торжествующе проскакал мимо.
Зрители молчали, потрясенные исходом поединка. Гинни, которая еще не вернула отцу фляжку, отхлебнула из нее еще глоток.
Она с ужасом смотрела, как Раф повернул коня и подъехал к Лансу. На его лице было написано недоумение, словно он тоже не понимал, каким образом он так легко сбросил противника с лошади. Он соскочил на землю и протянул Лансу руку. Тот отказался ее взять. Раф пожал плечами и повернулся к главной трибуне.
Гинни, не то выпив лишнего, не то будучи совершенно ошарашена, с трудом отдавала себе отчет в том, что произошло. Только что Ланс скакал вперед, и вот он уже лежит на земле вместе с ее носовым платком.
До нее как-то смутно дошло, что Эдита-Энн выбежала на поле. За ней, бурча себе что-то под нос, устремился дядя Джервис. Но, хотя она знала, что должна последовать за ними, она не могла заставить себя подняться с места. «Ланс, – потрясенно молила она, – вставай с земли и спаси меня!»
Эдита-Энн наклонилась над Лансом, и Гинни увидела, что он сел. Но минутное облегчение тут же исчезло – он ей уже никак не сможет помочь. Фаталистически смирившись с неизбежным, она смотрела, как к трибуне размеренным шагом приближается Раф.
Когда победитель подошел к барьеру, толпа взревела. Все, казалось, жаждали увидеть ее унижение. Гинни хотелось вскочить с места и убежать, но отец схватил ее за руку.
– Вручи ему корону, – тихо сказал он, кивая на Рафа.
– Но, папа... – проговорила она, глядя на него расширенными от страха глазами.
– Вручи ему корону, Гинни! – У Джона были красные глаза и заплетался язык, но тон был суровый и решительный. – Никто не посмеет сказать, что он ее не заслужил.
Он совершенно пьян, с отчаянием подумала Гинни, отлично зная, что в таком состоянии на папу не действуют никакие доводы и что он не станет слушать ее возражения. Она протянула Рафу корону, держа ее как можно дальше от себя. Она хотела избежать всякого прикосновения к нему и даже не смотрела на него.
«Ланс Бафорд, – думала она, – что же ты наделал!» Раф взял корону. Гинни все еще смотрела в сторону. Она надеялась, что зрители начнут расходиться, но нет, они оставались на местах, желая насладиться ее смущением до конца. Она представляла себе ухмылку на лице Рафа: сейчас он произнесет слова, которые обрекут ее на участь старой девы.
– Тебе так нужна эта дурацкая корона? – спросил его Джон. – Или ты требуешь себе в жены мою дочь?
Гинни вся сжалась в ожидании презрительного отказа.
– Это уж как она решит, – тихо ответил Раф. – Ну что скажете, моя прекрасная дама? На этот раз вы собираетесь сдержать свое слово?
Он предлагает ей выбор? Возможность загладить вину? Значит ли это, что, если она признает его победу, он не подвергнет ее публичному осмеянию? Готовая ухватиться за любую соломинку, Гинни молча кивнула головой.
– Отлично! – Джон помахал священнику, сидевшему позади них. – Иди сюда, Джонс. И ты тоже, Латур. Надо довести дело до конца.
Дело? Плохо понимая, что происходит, и сожалея, что переусердствовала с фляжкой, Гинни смотрела, как Раф поднимается на трибуну.
– Как это понимать, папа?
– Сейчас мы вас поженим. – Джон слегка покачнулся и рыгнул, прикрыв рукой рот. – Давай, Гинни, публика ждет.
Ланс обещал, что брачная церемония будет не настоящей, рассчитанной только на зрителей. По-настоящему они обвенчаются в церкви после. Так что опасаться вроде нечего.
Чувствуя на себе устремленные со всех сторон выжидательные взгляды, Гинни понимала, что выбора у нее нет. Ничего, убеждала она себя, что тут такого? Тем более если этим она угодит папе и если Раф Латур после этого навсегда оставит ее в покое.
Раф подошел к ней и протянул руку. Это была сильная рука красивой формы. Но сколько же можно смотреть на руку? Собравшись с духом, Гинни подала Рафу руку, встала на ноги и наконец-то осмелилась посмотреть ему в лицо.
Ох, не надо было этого делать! Гинни совсем забыла, какое действие на нее оказывает его взгляд, как он пробуждает в ней чувства, о существовании которых она и сама не подозревает. Внутри ее словно вспыхнул огонь, и Гинни почувствовала, что раскрывается, как цветок в лучах ослепительно яркого солнца.
Раф сжал ее руку и улыбнулся ей. Эта мимолетная улыбка заворожила Гинни. Она уже ничего кругом не видела, кроме его крепких губ, которые были так близко от нее, заново переживая то, что испытала, когда он поцеловал ее, и надеясь, что он поцелует ее еще раз.
Ей было очевидно, что и ему этого хочется, – она видела огонь желания у него в глазах, чувствовала, как накален воздух между ними. Гинни тонула в омуте его темных глаз, словно это было волшебное озеро, возникшее по мановению волшебной палочки великого Мерлина.
Ей даже казалось, что, погрузившись в это озеро, она превратилась в мифическую Гиневру, за которой пришел отважный король Артур. Этот красивый человек сейчас возьмет ее на руки и унесет в их тайное убежище, где ему никто не помешает не спеша раскрыть ей тайны любви.
Откуда-то извне доносилось бормотание мистера Джонса, и, когда отец толкнул ее в бок, Гинни произнесла заветные слова «Я согласна», которые делали ее женой Рафа. Погруженная в омут его глаз, она смутно слышала слова брачного обряда «любить», «уважать», «беречь», и ей казалось, что это древний священный гимн, отражающий то обещание, которое она читала в глазах Рафа. Он желал ее, она чувствовала это по тому, как крепко он сжимал ее руку, и у нее в крови загоралось ответное желание.
