Шалость - Паркер Лаура (бесплатные полные книги TXT) 📗
Несмотря на то что виконтесса была одета в невзрачное платье из коричневой саржи, а прическа ее была просто ужасна, в этой женщине чувствовалось что-то от настоящей леди: красивая осанка, врожденная пластика, свободная грация движений. Надо было только все это подчеркнуть, и гадкий утенок превратится в лебедя. Модистка раскинула платье перед Джапоникой.
— Ну, скажите, разве не прелесть? Такое элегантное, и подходит только для женщины с идеальной фигурой, такой, как у вас. Может, леди Эббот захочет его примерить? Просто для того, чтобы я смогла увидеть, как оно должно смотреться.
— Я? — удивленно переспросила Джапоника. — О нет, мне такие роскошные наряды ни к чему.
Модистка удивленно приподняла бровь:
— Ни к чему? Но через пару недель начнется сезон, и вам потребуется дюжина таких нарядов!
— Я не… — Джапоника вовремя осеклась. Она чуть было не проговорилась о том, что не собирается задерживаться в Лондоне до начала сезона. Но падчерицам знать об этом ни к чему: как только они убедятся в том, что мачеха скоро исчезнет из их жизни, они превратят последние дни ее пребывания в Англии в ад. И вообще, зачем их обнадеживать? Пусть помучаются. — Я не рассчитываю, что меня станут приглашать.
— Вы не ждете приглашений? Уверяю вас, совершенно напрасно! Новое лицо в городе? Молодая вдова с такими роскошными рыжими волосами? Мадам будет гвоздем сезона! Настоящей звездой!
— О, мисс, почему бы вам его не примерить? — несмело предложила Пиона.
— Да, милая мачеха, почему бы нет? — поддакнула Лорел в надежде на то, что в бальном платье мачеха будет выглядеть глупо и нелепо. Все сразу поймут, что она за птица, эта наглая особа, посмевшая вторгнуться в чужую семью.
— Ну, я не… — Джапоника взглянула на модистку. Она искала у нее одобрения. — Примерить? — Мадам Соти и ее помощницы закивали в знак одобрения и даже захлопали в ладоши.
Джапонику долго упрашивать не пришлось. Давным-давно она не покупала себе ничего нового. Тем более у лондонской модистки.
В примерочной мадам Соти помогла клиентке раздеться до рубашки и чулок.
Потерев между пальцами грубый хлопок ниж него белья Джапоники, привыкшей оценивать белье с точки зрения удобства и комфорта, но не производимого впечатления, модистка заявила со всей безапелляционностью:
— Прочь все это. Начнем с нуля.
Несколько мгновений крайней неловкости, пока Джапоника стояла в примерочной совершенно голая, показались ей вечностью. Потом ей принесли тончайшие телесного цвета шелковые чулки с изящными подвязками, украшенными розочками, и короткую нательную рубашку, едва прикрывавшую срам.
Мадам Соти суетилась вокруг Джапоники, стоявшей на возвышении.
— Потребуется лишь легкий корсет и никакой набивки для лифа. Вы быстро оправились после рождения младенца, — сказала она, фамильярно похлопав Джапонику по плоскому животу.
— Я… — Джапоника густо покраснела.
— О, мадам, я, должно быть, ошиблась, — поспешила отреагировать находчивая модистка, — но я много прожила на свете и достаточно мудра для того, чтобы признавать свои ошибки.
Джапоника пристально посмотрела женщине в глаза, но ничего, кроме искреннего сожаления, в них не увидела.
— Это очень запутанная и деликатная история, — начала было Джапоника, но модистка перебила ее, заверив, что в Лондоне таких сложных и запутанных историй больше, чем можно представить.
— Какие только тайны не становятся известны модисткам, — сказала она, — но мы умеем их хранить, чтобы быть достойными доверия своих клиентов.
Джапоника прикусила губу. Теперь ей оставалось лишь положиться на порядочность этой женщины.
Пока ее затягивали в корсет, Джапоника ругала себя за дурацкое тщеславие на чем свет стоит. Ей никогда не приходило в голову, что тело может ее предать. Если бы не желание покрасоваться в новом наряде, никто ничего бы не узнал. А теперь тайна оказалась известна той, у которой не было никакого резона хранить ее. Джапоника подумала было предложить модистке денег, но боялась оскорбить ее. Мадам Соти и так ясно дала понять, что не станет никому ничего говорить о своей догадке. Но если держать язык за зубами было не в ее правилах, никакие деньги тут не помогут.
К тому моменту, как ее облачили в платье, настроение Джапоники испортилось настолько, что ей уже было все равно, как она выглядит.
— Платье действительно очень милое, — сказала Джапоника, даже не взглянув в зеркало. — Но не для меня.
— Но мадам должна преподать своим приемным дочерям… так сказать… урок.
— Конечно. — Девушка еще не успела забыть, что двигало ею, когда она согласилась примерить наряд, и потому решительно направилась к выходу из примерочной.
— Подождите! — остановила ее модистка, и одна из помощниц поставила перед Джапоникой пару золотистых бальных туфелек. Мадам Соти хлопнула в ладоши, и в примерочную влетели еще две помощницы с гребнями и заколками. У одной в руках были горячие щипцы для завивки. Не дав Джапонике и слова сказать, они распустили ее волосы и принялись трудиться над непослушной шевелюрой. Работа в четыре руки спорилась, и прическа была готова минут за десять, не больше. В довершение всего на уложенную голову водрузили диадему. Еще одна помощница принесла длинные, по локоть, бальные перчатки и натянула их Джапонике на руки. Никогда в жизни Джапоника не румянила щеки, но не стала возражать, когда ее щек коснулась бархатка с пудрой, а губ — помада. Может, мадам Соти и считалась служанкой у английских аристократок, зато в пределах своего магазина она была настоящей генеральшей, строгой и требовательной, привыкшей к безусловному подчинению. И даже ее клиентки порой терялись под таким жестким напором. Впрочем, результат всегда оправдывал средства.
Работая над клиенткой, мадам Соти раздумывала над тем, какими словами станет описывать виконтессу тем привилегированным покупательницам, которые вскоре заскочат к ней за покупками. Она прекрасно понимала, как много от нее зависит. Ведь это ее суждение, суждение модистки, будут потом на все лады повторять роскошные лондонские дамы в светских салонах, естественно, не называя автора.
«Виконтесса словно создана для нарядов, которые только я одна и могу для нее создавать. Хрупкая, даже слишком худенькая — это верно. Но какие плечи и какая грудь! Многие юные девушки могут позавидовать. В моих руках она расцветет! Такая молодая, а уже вдова. Но чувствуется, во вдовах ей ходить долго не придется. Ибо кто может устоять перед рыжими кудрями самой лисе на зависть!»
Наконец мадам Соти отступила с довольным видом:
— Voila! Вот теперь, виконтесса, вы готовы к выходу! Когда Джапоника вышла в общий зал, все головы повернулись в ее сторону.
— Надо же! — Некий джентльмен, сидевший в углу, даже привстал.
Дамы забыли про свои покупки и, раскрыв рты, смотрели на Джапонику.
— Но вы красивая! — воскликнула Бегония так, будто до сих пор никогда не видела мачеху.
— Мадам, вы — само совершенство, — сказала модистка у нее за спиной. Джапоника никогда в жизни не получала столько комплиментов, и, что было всего приятнее, — эти комплименты, судя по всему, делались совершенно искренне.
Раскрасневшись от смущения, она огляделась и поймала взглядом свое отражение в зеркале. Увидела и обомлела. Она сама себя не узнавала. Да, это было ее лицо, несколько преображенное прической и косметикой. Впервые в жизни ей открылось то, что она никак не считала возможным. Она могла быть красивой!
Пиона подошла к мачехе, глядя на нее с изумленным восторгом, словно видела перед собой фею из волшебной сказки.
— О, мисс, вы самая красивая женщина в Лондоне!
— Я бы так не сказала. — Лорел надеялась, что наряд поможет выставить мачеху на посмешище, но каким-то чудом произошло прямо противоположное. Платье преобразило ненавистную родственницу, сделав поразительно, шокирующе привлекательной.
В чем было дело: в хитром крое декольте, таком, что грудь мачехи неожиданно стала казаться пышной, или в прическе, благодаря которой волосы вдруг стали блестящими и яркими? Лорел не могла понять и от этого страшно злилась.
