Хозяйка Меллина (Госпожа замка Меллин) - Холт Виктория (библиотека электронных книг txt, fb2) 📗

Коннан ТреМеллин возвратился за день до конного праздника. Я была рада, что он не вернулся раньше, так как боялась, что Элвиан не сможет скрыть своего возбуждения, вызванного предстоящими соревнованиями.

Я записалась на один из первых заездов, в котором должны были засчитываться очки за прыжки. Это был так называемый смешанный заезд, в котором могли участвовать и мужчины, и женщины.

Тэпперти, который знал о моем участии, и слышать не хотел, чтобы я ехала на Дионе.

— Вот ведь, мисс, — сказал он мне накануне соревнований, — не откажись вы от Джесинс, вы бы уж точно первый приз взяли. Ну, а старина Дион, хоть и неплохая коняга, приза ни в жизнь не возьмет. Что, если вам сесть на Ройял Ровера?

— А мистер ТреМеллин не будет против?

Тэпперти заговорщицки подмигнул мне.

— Он не будет против. Он поедет туда на Мей Морнинг, так что старина Ройял будет свободен. Вот что я скажу вам: допустим, хозяин велит Мне оседлать Ройяла, тогда нам достанется Мей Морнинг, и наоборот. Хозяин ведь только рад будет, если вы на его лошади скачку выиграете.

Мне очень хотелось показать Коннану свое умение и взять приз, поэтому я согласилась на предложение Тэпперти. В конце концов, я обучала хозяйскую дочь верховой езде и имела право, с согласия старшего конюха, выбрать любую лошадь из конюшни.

Вечером накануне скачек я подарила Элвиан купленную мной брошку.

Она была в восторге.

— Это же хлыст! — радостно воскликнула она.

— Да, ты приколешь его на свой шейный платок, и он принесет тебе удачу.

— Обязательно, мисс, я знаю, что так и будет.

— Ну, особенно-то полагаться на брошку не стоит. Помни, что удача приходит только к тем, кто ее заслуживает. Когда будешь прыгать, не забудь, что тебе надо податься вперед, как бы помогая Принцу взлететь над препятствием.

— Я не забуду.

— Волнуешься?

— Я не могу дождаться. Скорее бы…

— Теперь уж совсем скоро.

Я немного беспокоилась за Элвиан, потому что она была уж слишком возбуждена. Я старалась успокоить ее и сказала, что она должна обязательно хорошо выспаться, чтобы завтра быть в хорошей форме.

— А как заснуть, мисс, если не засыпается?

Я поняла тогда, чего на самом деле мне удалось достичь. Всего несколько месяцев назад эта девочка панически боялась лошадей, а теперь она не могла дождаться скачек. Это было прекрасно, но я бы предпочла, чтобы ее настроение и состояние не зависели бы в такой степени от реакции ее отца. Ведь надежда на его похвалу была ее самым главным стимулом, она жила предвкушением его одобрительной улыбки.

Я принесла из своей комнаты книгу стихов Лонгфелло и, сев у ее кровати, начала читать ей «Гайавату». Эти прекрасные, размеренные стихи, вызывающие в воображении удивительные картины, нередко мне самой помогали успокоиться и отвлечься от неприятных или тревожных мыслей. И Элвиан, слушая меня, постепенно забыла свое волнение и свои надежды. Скоро глаза ее стали слипаться, и наконец она уснула, умиротворенная и успокоенная.

Следующее утро было таким туманным, что я испугалась, что конный праздник будет отменен. Все в доме только и говорили о тумане, который помешает скачкам. Большинство слуг собиралось на праздник, и их, естественно, волновало, состоится он или нет.

Сразу после ланча мы с Элвиан отправились верхом в деревню. Она была на Черном Принце, а я на Ройял Ровере. Прекрасно было чувствовать под собой по-настоящему хорошую лошадь — бедному Диону, конечно, было далеко до Ровера. Мне передалось возбуждение Элвиан — боюсь, что мне так же хотелось отличиться в глазах Коннана ТреМеллина, как и ей.

— Соревнования должны были состояться на большом поле около церкви, и, когда мы подъехали, там уже собралась большая толпа зрителей.

На поле мы с Элвиан разъехались в разные стороны, так как участники каждого заезда собирались в определенном месте. Мой заезд оказался одним из первых, и я с нетерпением ждала начала праздника.

Туман почти рассеялся, но день был пасмурный. Небо, как тяжелое серое одеяло, низко висело над нами, и в воздухе чувствовалась влажность.

Вместе с двумя другими судьями на поле появился Коннан. Как я и ожидала, он был на Мей Морнинг.

Деревенский оркестр заиграл традиционную мелодию, и все собравшиеся запели, как будто это был гимн. В известном смысле так оно и было, потому что это была старинная корнуэлльская песня, воспевавшая смелость и гордость корнуэлльцев. Среди поющих я с удивлением заметила Джилли — зная ее страх перед лошадьми, я меньше всего ожидала увидеть ее на конном празднике. Рядом с ней стояла Дейзи, и я надеялась, что она за ней присмотрит.

Джилли увидела меня, и я ей помахала, но она тут же опустила глаза.

Ко мне подъехал какой-то всадник, и я услышала знакомый голос:

— А вот и мисс Ли собственной персоной!

Я обернулась и увидела Питера Нанселлока верхом на Джесинс.

— Добрый день, — сказала я, любуясь его лошадью.

Увидев у меня на спине табличку с номером, выданную мне организаторами, он воскликнул:

— Только не говорите мне, что вы тоже участвуете в первом заезде!

— И вы в нем?

Он повернулся, и я увидела номер у него на спине.

— Что ж, тогда у меня нет никаких шансов, — сказала я.

— Вы боитесь проиграть мне?

— Не вам, а Джесинс.

— Мисс Ли, ведь вы могли бы сейчас сидеть на ней.

— Вы, должно быть, с ума сошли, сделав то, что вы сделали. Конюхи до сих пор только об этом и говорят.

— Кого волнует то, что говорят конюхи?

— Меня.

— Тогда вы, значит, растеряли свойственный вам здравый смысл.

— Гувернантка должна считаться с мнением всех, кто ее окружает.

— Вы — не обычная гувернантка.

— Знаете, мистер Нанселлок, — сказала я нарочито небрежно, — мне кажется, что в вашей жизни не было обычных гувернанток. Если вам и встречались обычные, то они просто ничего не значили для вас.

Сказав это, я отъехала в сторону, оставив Питера переваривать мои слова. До самого начала заезда я его не видела. Его очередь проходить препятствия была раньше моей, и я наблюдала за тем, как легко и красиво Джесинс брала барьер за барьером. Казалось, что лошадь и всадник слились в одно существо — как кентавр, подумала я. Ведь именно так изображали кентавров — голова и плечи человека и тело лошади.

— Великолепно! — воскликнула я, когда последний барьер был взят и Джесинс перешла в грациозную рысь. Вокруг меня все зааплодировали. «Конечно, — подумала я не без злорадства, — на такой лошади кто бы не отличился!»

Я выступала одной из последних. Подъехав к старту, я увидела Коннана ТреМеллина на трибуне судей, и прошептала:

— Пожалуйста, Ровер, помоги мне. Я хочу, чтобы ты победил Джесинс. Я хочу взять приз. Я хочу показать Коннану, на что я способна. Пожалуйста, Ровер!

Ровер поводил ушами, слушая меня, и я знала, что он уловил просительную интонацию моего голоса и понял меня.

— Вперед, Ровер, — шепнула я, когда мы стартовали, — мы можем выиграть!

И мы прошли свой круг столь же безупречно, как и Питер на Джесинс. Подтверждением этому были аплодисменты после нашего последнего барьера. Я шагом съехала с круга и стала ждать, когда закончит последний участник этого заезда и объявят результаты. Я была рада, что их должны были сообщать после каждого заезда, а не в самом конце соревнований, как это иногда принято.

— В этом заезде первый приз поделен между двумя участниками, — объявил Коннан, — набравшими максимальное число очков. В этом нет ничего необычного, но я рад сообщить, что победителями оказались леди и джентльмен: мисс Марта Ли на Ройял Ровере и мистер Питер Нанселлок на Джесинс.

Мы подъехали к судейской трибуне, чтобы получить свои призы.

— Первый приз — серебряная ваза для роз, — сказал Коннан. — Как ее поделить? Понятно, что мы не можем этого сделать, поэтому ваза достается даме.

— Разумеется, — сказал Питер.