Сладкая месть - Джеллис Роберта (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
– Элинор! – резко оборвал жену Иэн. – Не дави на Сибель своими разговорами о предпочтениях Джеффри и владениях Уолтера. Крепость Роузлинд – достаточно богатое и сильное владение. Нам не нужны никакие девичьи жертвоприношения.
– А я и не давлю на нее, – запротестовала Элинор. – Я просто спрашиваю или, может быть, хочу предупредить. У меня есть такое чувство, что Уолтер попросит руки Сибель, как только снова увидит ее. Мне кажется, что он испросил бы согласия Джеффри еще раньше, если бы не боялся, что его в любой момент могут объявить мятежником и лишить владений.
– Это самое резонное, – подчеркнул Иэн. – С его стороны, оказалось мудрым и благородным поступком не торопиться со сватовством и не добиваться благосклонности девушки в такое смутное время. Должен сказать, что мне Уолтер де Клер кажется человеком чести.
Сибель молча внимала беседе бабушки с дедушкой, потому что понимала, что леди Элинор никогда не прикажет своей внучке идти под венец с нежеланным мужчиной, будь он даже богат, как Крез, а лорд Иэн обрушит всю силу своего гнева и меча на того, кто посмеет предположить, что такое вообще возможно. Мужчины семьи замка Роузлинд ценили свободу выбора своих женщин, поэтому такими счастливыми и оказались браки Джоанны и Джеффри, Адама и Джиллиан.
Сибель до сих пор не задумывалась всерьез о браке. Хотя, по правде говоря, она находила Уолтера де Клера привлекательным. Это ее слегка озадачивало, поскольку девушку окружали очень красивые мужчины, а Уолтера нельзя было назвать красавцем. Не то чтобы в его внешности нашлись откровенно отталкивающие черты – он был высокого роста, как Саймон или Иэн, и так же крепко сложен, как ее дядюшка Адам. И все же по сравнению с захватывающей дух красотой Саймона, унаследованной им от Иэна, или даже с величавой осанкой Адама Уолтер выглядел простовато. Пока Сибель подбирала слова, перед ее мысленным взором возникло лицо Уолтера: сильный квадратный подбородок, широкий подвижный рот, который всегда ей улыбался, но мог быть, как ей думалось, твердым и жестким, тонкий, с легкой горбинкой, нос, ясные, словно зимнее небо в погожий день, синие глаза. Мысли Сибель остановили свой бег. Да, именно глаза Уолтера ей нравились больше всего. Они светились юмором и умом.
– О, я тоже так думаю, – засмеялась Элинор, соглашаясь с характеристикой, данной Иэном благородству Уолтера. – Он такой же плохой, как и ты, и я говорю это не для красного словца. Нет, ты все-таки хуже. Иэн похож на Саймона – я имею в виду моего первого мужа, – сказала Элинор, обращаясь к Сибель, которая смотрела на нее с удивлением. – Мой Саймон слыл великим человеком, потому что был так благороден, что мог лбом прошибить каменную стену.
Но Сибель была удивлена не потому, что перепутала сына Элинор с ее первым мужем, так как они оба носили имя Саймон. Она смотрела удивленно потому, что впервые поняла из всего услышанного, что Уолтер де Клер похож на ее деда, которого она не знала. Отец ее матери был на тридцать лет старше своей жены и умер, когда Джоанне было девять лет. Насколько Джоанна любила своего отчима – а она просто обожала его, – настолько же была убеждена в том, что память о ее родном отце не должна умереть. Джоанна не раз рассказывала маленькой Сибель о внешности своего отца и его личности.
Многое из того, что Джоанна описала дочери, было, конечно, идеализировано, но Сибель не понимала этого. И хотя Элинор все реже вспоминала вслух своего первого мужа, гордость за этого прекрасного человека, прозвучавшая в ее голосе, подтверждала рассказы Джоанны. Сибель тоже обожала Иэна, но безграничное восхищение ее родным дедом передалось и ей. Сравнение Уолтера с первым мужем Элинор значило для Сибель больше, чем могла предположить ее бабушка. Однако этот разговор и неожиданно обнаруженное сходство между двумя незнакомыми, но не безразличными ей мужчинами заставили Сибель ощутить странное смущение, и, чтобы скрыть его, она поспешила сменить тему.
– Но вы всегда говорили, что это дедушка настолько благороден, что старается лбом прошибить стену, – дразнящим тоном сказала Сибель.
– Твоим дедушкой был Саймон, Сибель, – напомнил ей Иэн. Хотя Иэн и привык считать детей Элинор от первого брака своими родными, но он был сквайром Саймона и его лучшим другом. И он тоже не хотел, чтобы память о Саймоне умерла.
При этом вторичном напоминании слабый румянец выступил на щеках Сибель, но она только весело сказала:
– Да, я знаю. Мама часто говорит о нем. Удобно иметь трех дедушек: двоих здесь и одного – на небесах. Как бы я ни ошибалась, всегда кто-нибудь из них примет мою сторону!
Элинор, подняв брови, внимательно наблюдала за симпатичным личиком внучки. Может быть, этот слабый румянец был вызван какой-то особой причиной, а может быть, появился при воспоминании о чем-то неприятном. Сибель была внешне точной копией своих родителей: она унаследовала блестящие рыжие волосы от Джоанны, а их светло-коричневый с бронзовым отливом оттенок – от Джеффри, молочно-белый цвет кожи – от Джоанны, а мягкий золотисто-кремовый глянец румянца – от Джеффри. Но глаза были полностью отцовскими, а чувство юмора, к сожалению, полностью Джоанны. Сибель тоже могла намазать маслом пол, чтобы посмеяться над тем, как кто-нибудь, неся полную пригоршню яиц, поскользнётся на нем.
– Итак, госпожа, – с шутливой суровостью сказала Элинор, – вы можете уводить своего дедушку в разговоры на другую тему, но меня не так-то просто одурачить. В равной степени и хорошо, и плохо иметь мужем такого мужчину, как Уолтер, который готов жить и умереть за свою честь. Одному Богу известно, скольких страданий и беспокойства стоило мне иметь в мужьях людей такого типа. Должна тебя предупредить, что Уолтер де Клер из тех, кто не отступает, даже столкнувшись лицом к лицу с бедою, если честь требует от него идти вперед.
– Так и должно быть, – с нажимом произнес Иэн. – В ком нет чести, нет и человека. А есть только животное, ходящее на двух ногах.
– Тьфу ты! – воскликнула Элинор, употребив любимое в последнее время выражение ее мужа. – Джеффри не обвинишь в отсутствии чести, но он не лезет на рожон, по крайней мере, не так часто, как ты. Но что заставило меня сначала вспомнить об Уолтере де Клере – так это то, что ты, Иэн, сказал перед тем, как вошла Сибель: Винчестер вконец напуган и не хочет наживать новых врагов. Если Уолтер тоже почувствует, что Винчестер больше не станет призывать короля к отмщению, он почти наверняка открыто объявит о своих намерениях. Это, возможно, и не случится сейчас, но произойдет очень скоро. Поэтому Сибель должна решить, каково ее отношение к Уолтеру.
На лице Сибель, принявшем свой обычный цвет, вновь вспыхнул румянец.
– Но я не знаю.
– Что за детский лепет, Сибель? – резко сказала Элинор. – Ты должна знать, по вкусу тебе Уолтер или нет.
– Элинор! – воскликнул Иэн. – Если Сибель в нерешительности, мы можем пока отказать Уолтеру.
– Но это нечестно по отношению к нему, – указала Элинор, с облегчением заметив, что Сибель смотрела на нее и не видела выражения лица Иэна, сначала удивленного, а затем ироничного.
Иэн знал, что уж совсем не похоже на Элинор – волноваться о том, что честно или нечестно по отношению к другим, когда затрагивались интересы ее собственной семьи. Элинор могла быть доброй и справедливой и, как правило, таковой и была. Однако интересы Роузлинда и всех, связанных с этим местом кровными узами, были превыше всего, остальное оказывалось второстепенным. Хотя Иэн и не обладал даром видеть предметы насквозь, но более двадцати лет, прожитых им с Элинор, обострили его восприятие. Он понял, что Элинор беспокоилась о Сибель, а не об Уолтере – но это было не совсем так. Элинор хотела, чтобы Сибель выбрала Уолтера, а как только он вошел бы в семью, то стал бы частью того, что принадлежит ей, тем, о ком она начала бы преданно заботиться.
Пока все эти мысли роились в голове Иэна, Элинор продолжала говорить спокойно и задумчиво:
– По крайней мере, если ответ будет скорее «нет», чем «да», то Сибель, думаю, должна сказать нам сейчас, чтобы мы смогли предупредить Уолтера о том, что брачного контракта не будет. Я не прошу Сибель приговаривать себя окончательно, только сказать, кажется ли ей Уолтер возможным кандидатом в мужья или нет. Вполне понятно, что ей симпатичен этот человек, но женщине может нравиться мужчина, не вызывая у нее ни малейшего желания лечь с ним в постель, вопреки тому, что думает большинство священников.
