Падшая Грейс - Ивахненко Антонина (серия книг .txt) 📗
— Я далеко не всем девочкам оказываю такое одолжение, — заметила повитуха, вручая ей две монетки, — но мне ужасно жаль тебя.
Грейс удивленно посмотрела на нее.
— Эти два шиллинга — плата за проезд, чтобы ты могла вывезти тело из Лондона. Сейчас почти все церковные кладбища переполнены и закрыты, а ты ведь не хочешь, чтобы твоего ребенка просто бросили в общую яму, верно?
Грейс покачала головой, придя в ужас от одной только мысли о такой перспективе.
— Я так и думала. Значит, тебе нужно ехать в Бруквуд.
— А что это?
— Это место похоже на чудесный сад: там много деревьев, и цветов, и статуй. Когда ты будешь вспоминать о своем бедном ребенке, то сможешь представлять его там, под присмотром прекрасных каменных ангелов.
Грейс робко улыбнулась, и повитуха улыбнулась в ответ. Похоже, она считала, что похороны ребенка, особый ритуал, помогут Грейс пережить горечь утраты.
— А когда ты его похоронишь, — продолжала женщина, — то должна будешь начать новую жизнь…
— Начать новую жизнь… — пробормотала Грейс, вспоминая недавний разговор. Внезапно она поняла, что, задремав под мерный стук колес, произнесла это вслух.
— Тебе нехорошо, дитя? — спросил ее сосед, мужчина в потертом сюртуке и знававшем лучшие времена цилиндре.
Грейс покачала головой и крепче сжала сверток.
— Ты слишком молода, чтобы путешествовать в таком поезде в одиночестве. У тебя, должно быть, умер кто-то из близких?
Грейс кивнула и, неопределенно махнув рукой, словно давая понять, что слишком сломлена горем, чтобы произнести хоть слово, снова уставилась в окно, на проносящийся мимо сельский пейзаж.
«Начать новую жизнь… — выстукивали колеса поезда. — Начать новую жизнь…» Если бы она только могла пережить этот день и начать все сначала! Она непременно постаралась бы поставить свою жизнь хоть на какие-то рельсы. Она сделает все, лишь бы ее жизнь и жизнь Лили стала лучше.
Проезжая под мостом, паровоз пронзительно загудел, и этот звук вывел Грейс из полузабытья. Ей еще предстоит найти место упокоения для своего ребенка…
Кого-то другого, возможно, такая задача привела бы в ужас, ведь ему пришлось бы ступить в обитель мертвых, но Грейс за свою жизнь испытала достаточно, чтобы понимать: боль причинить могут только живые; тех же, кто перешел в мир иной, опасаться совершенно не стоит. Плотнее запахнув платок на голове, она открыла дверь вагона и вышла в тамбур. Вокруг было тихо, ведь каждая группка скорбящих располагалась в отдельном вагоне (за исключением последнего: там находились представители похоронных бюро, они наслаждались компанией друг друга, делились случаями из жизни и прихлебывали виски).
Паровоз загудел, поезд содрогнулся и вильнул в сторону, поворачивая, и Грейс схватилась за оконную раму и не разжимала пальцев, пока весь состав не прошел поворот. Затем она распахнула двери вагона, в котором перевозили гробы, и вошла внутрь.
Окон там не было, и мрак рассеивали только две свечи, горевшие в светильниках на стене, так что Грейс пришлось подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Когда это наконец произошло, она заметила, что вагон разделен на три секции, в каждой из которых находились ряды узких железных полок, а на них стояли гробы. Даже при таком тусклом освещении разница между богатыми и бедными была очевидной, поскольку гробы бедняков были сделаны из древесных отходов, а карточки с именем покойника заполнены от руки, в то время как гробы богачей были из прекрасно отполированного дерева, украшенного ручками, каемкой и гравированными табличками — все из бронзы или серебра.
Грейс направилась в секцию первого класса и прочитала некоторые надписи, где перечислялись заслуги покойных, словно в визитной карточке для рая: «Себастьян Тейлор, преданный муж и отец»; «Мод Пикерсли, трудившаяся ради улучшения условий жизни менее удачливых»; «Джесси Реннет, прожившая жизнь с благочестием и надеждой».
Взвизгнули тормоза, поезд слегка замедлил ход, приближаясь к месту назначения, и Грейс взволнованно и поспешно оглядела гробы. Какой ей выбрать? Она, конечно же, хотела, чтобы ее умерший ребенок покоился вместе с женщиной — обладательницей приятного имени, из хорошей семьи. Грейс замерла у гроба из белого дуба, содержащего останки «мисс Сюзанны Солан, защитницы слабых, принцессы бедняков».
Мисс Сюзанна Солан. На табличке не был указан ее возраст, и, возможно, она не могла быть матерью, но, судя по надписи, она была доброй женщиной, способной приютить и обогреть.
Действовать следовало быстро! Грейс приподняла крышку гроба из светлого дерева, в котором покоились останки Сюзанны Солан, и, даже не заглянув внутрь, осторожно положила туда сверток.
Почувствовав, что в сцене не хватает официального прощания, Грейс пробормотала: «Покойся с миром, и однажды мы да воссоединимся», и поспешно вышла в тамбур, прикладывая к глазам платок.
Мистер и миссис Стэнли Робинсон счастливы сообщить о благополучном рождении сына, Альберта Стэнли Робинсона.
Миссис Робинсон будет рада принять посетителей после 1 июля.
Просим присылать свои визитные карточки заранее.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мистер и миссис Стэнли Робинсон, молодая пара, находились в детской, украшенной изображениями кораблей, идущих на всех парусах по пенному морю. Они стояли, склонившись к богато украшенной плетеной колыбельке с кружевными занавесками, где, укутанный в стеганое одеяльце с оборками, перетянутое белой лентой, спал их новорожденный сын. Стоило их сокровищу и наследнику пошевелиться, или шумно вздохнуть, или засопеть — и счастливых родителей охватывал новый приступ восторга.
— Не думаю, что он все время будет таким спокойным, — прошептал мужчина. — Говорят, младенцы постоянно плачут.
Женщина беззаботно рассмеялась.
— Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Знаю, и еще как! И я готова к такому неудобству.
— Может, наймем ему няню? Мама обещала оплатить расходы.
— Ни в коем случае, — ответила женщина. — Я слишком долго ждала ребенка, чтобы доверить его воспитание чужому человеку.
— Как скажешь, милая, — произнес мужчина. Он осторожно погладил младенца пальцем по щеке — пухлой и розовой, выглядывающей из очаровательнейшего кружевного чепчика. Ребенок вздрогнул, и оба родителя замерли, испугавшись, что разбудили его, но он продолжал спать. — Дорогое дитя, — прошептал мужчина.
— Дорогое, бесценное дитя, — подхватила женщина, и супруги обменялись исполненными любви взглядами. — Наконец-то…
ПОПРОШАЙКИ: дабы избавиться от докучающего вам нищего, в случае если он англичанин, просто не обращайте на него ни малейшего внимания.
Он будет следовать за вами, пока вы не встретите человека, внушающего доверие, но не далее.
Если нищий хочет продать вам что-то, отвечайте коротко: «У меня уже есть», и уходите.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Севен-Дайлз, в приходе церкви Святого Джайлса, наверное, был самым бедным районом лондонского Вест-Энда: ходили слухи, что в чуть более сотни домов проживали почти три тысячи человек. Название свое район получил от семи дорог, сходящихся в одну точку у Оксфорд-стрит, и все улочки и переулки брали начало в этих переполненных ночлежках и притонах. Ветхие доходные дома, лавки и вонючие таверны кренились во все стороны, опирались на старые доски и ржавые листы железа, зияли разбитыми окнами, прятали дыры в каменной кладке под брезентом, пытаясь уберечься от дождя. Обитатели таких домов были бедны, но нищими не являлись. Однако стабильным доходом никто из них похвастаться не мог, и потому они едва сводили концы с концами, надеясь на то, что новый день принесет достаточно денег, чтобы прокормить себя и свою семью. Здесь жили рыночные торговцы, уличные продавцы спичек и маринованных моллюсков, подметальщики, прачки, золотари и мальчишки, пытавшиеся заработать на жизнь тем, что придерживали лошадь какого-нибудь джентльмена или выделывали трюки на потеху почтеннейшей публики. Еще ниже этого уровня, в ужаснейших лачугах обитали отбросы общества — бездельники, воры и попрошайки.
