Александра - наказание Господне - Мельникова Ирина Александровна (книги регистрация онлайн .TXT) 📗

Елизавета Михайловна всплеснула руками:

– Ну что мне с тобой делать? Нам теперь не о горячей любви следует думать, а о том, как замять все скандалы, что следуют после каждого твоего выхода в свет. Твои эскапады шокируют и отпугивают более-менее приличных женихов, а теперь ты добралась и до таких никчемных, как Кирдягин.

– Тетушка-лапушка! – Саша умоляюще посмотрела на графиню. – Меня уже тошнит от этих лоботрясов и разгильдяев! Только и слышишь от них «excusez» да «permettre», [6] а стоит немного зазеваться, так и норовят тебе юбку задрать или в декольте руку запустить: верно, думают там нечто новенькое найти!

– О боже! – Тетка в ужасе возвела очи горе. Юная племянница в очередной раз продемонстрировала познания взрослой жизни. И Елизавета Михайловна подозревала, что это лишь малая часть того, в чем девушка неплохо разбиралась. – Так ты никогда не выйдешь замуж! Мужчинам надо многое прощать, а иногда просто закрывать глаза на их шалости ради семьи, ради детей...

– Ну уж нет! Если я все-таки встречу человека, которого смогу полюбить, то делить его ни с кем не собираюсь, и проделки, тем более прогулки на сторону, терпеть не намерена!

– Тогда тебе придется остаться старой девой! – Графиня Буйновская строго посмотрела на племянницу. – Если, конечно, жизнь не научит терпению и снисходительности к человеческим слабостям. – Она оглядела высокую, изящную фигурку девушки. Без сомнения, из всех невест нынешнего сезона Александра выделяется красотой и особой статью. И умом бог не обидел! Но характер! И в кого она уродилась такой дерзкой? Покойница Ольга была само благочестие и скромность. Правда, сбежала с юным графом Василием и тайно с ним обвенчалась. Но не с бродягой ведь, а с богатым, красивым мужчиной, единственным наследником своего отца. Потому и вьются вокруг Александры многочисленные поклонники. Девчонка немилосердно от них отбивается, но количество претендентов не убывает, и многие кандидаты в супруги, несмотря на чинимые им обструкции и скандалы, не оставляют надежды заполучить ее в жены.

Но нашлись уже и более дальновидные и здравомыслящие, сообразившие, что богатство и необыкновенная красота будущей супруги гарантируют им до конца жизни не покой и благоденствие, а сплошное беспокойство и расстройство чувств.

Ушли в тень и благоразумно исчезли из столицы князь Уховертов и барон Шавырин, богатейший, хотя и в солидных годах, помещик Стародумов. Им и своего богатства не занимать, потому нет никакого резона встревать в сумятицу, которая охватила в этом сезоне Петербург. Елизавета Михайловна вздохнула. Каждый из этих кандидатов по всем статьям подходил Александре, но та язвительно, в присутствии самого господина Канкрина, [7] начальника над Уховертовым, высмеяла эспаньолку князя. И ходят слухи, что тот уехал в свое поместье, сбрил злосчастную бородку и подал рапорт об отставке. Барону же во всеуслышание посоветовала нарядиться на бал-маскарад гусаком, и отныне его иначе, как таковым, в свете и не называют. Графиня усмехнулась про себя. Несомненное сходство Шавырина со зловредной птицей, так досаждавшей ей в детстве, сослужило ему неважную службу, и теперь, по крайней мере на протяжении двух сезонов, пока не забудется прозвище, вряд ли кто из девиц согласится связать с ним свою судьбу, разве уж какая из самых последних дурнушек или непритязательных вдовушек?

А Стародумов? Стародумов-то! Графиня прикрыла лицо веером и сделала вид, что закашлялась. Старый пень настолько закружился с Александрой в вальсе, что с размаху сел на колени княгине Турениной. Этот случай, говорят, дошел до дворца, и государь соизволил даже улыбнуться, когда ему рассказали о том, как старуха от неожиданности весьма отчетливо издала неприличный звук и не менее отчетливо по-ямщицки выругалась.

После такого пассажа Елизавета Михайловна предпочла неделю не выезжать, сказавшись больной, пока разговоры об Александре немного утихли. Но сегодня бал давала ее старинная приятельница графиня Катина-Оболенская, притом это был один из самых больших и престижных балов, отказаться от приглашения не было никакой возможности, и вот опять это происшествие, теперь уже с проклятым Кирдягиным!..

Саша покрутилась около большого, вделанного в стену зеркала, поправила вырез бледно-голубого крепового платья, отделанного по низу изящными шелковыми букетиками незабудок и ландышей. Широкий пояс из более темного атласа и узкий лиф подчеркивали тонкую талию и высокую грудь. Искусная вышивка с изображением все тех же незабудок и ландышей украшала пышные рукава фонариком и шла по самому краю низкого выреза. Из всех украшений девушка выбрала нитку жемчуга, который светился и казался горячим на фоне ее смугловатой кожи.

Елизавета Михайловна коротко вздохнула. Покойная сестра тоже любила жемчуг и передала свою любовь дочери. Но, похоже, более ничего от матери Александре не досталось. Темно-синие глаза с длинными пушистыми ресницами, черные, как вороново крыло, волосы, прямой, изящный нос и тонко очерченные брови – это у нее от отца. Да и губы – полные, яркие, будто мазок кисти на полотне художника или едва распустившийся бутон... Не зря вместо целования ручек кавалеров то и дело заносит не в ту сторону, отчего так и сыплется пудра с их щек и носов от увесистой ладошки графини Сашеньки Волоцкой.

– Тетушка, – племянница присела рядом на кушетку. – Я хочу с вами поговорить.

– О чем же, милая? – Графиня ласково посмотрела на девушку, а та решительно тряхнула головой, отчего тщательно уложенные на висках локоны взлетели и улеглись теперь уже в беспорядке по обе стороны высокого, чистого лба.

– Я хочу вернуться домой. Сегодня утром принесли письмо от папеньки. Он, конечно, не жалуется, но по всему видно, что он не в состоянии заниматься имением и писать книгу. К тому же у меня есть подозрение, что управляющий безбожно нас обманывает, а после возвращения я так и не успела ознакомиться с состоянием дел.

– Давай оставим эти разговоры на завтра. Сегодня у тебя все танцы ангажированы, а ты тут отсиживаешься в компании престарелой тетки.

– Хотелось бы и мне в сорок лет выглядеть такой престарелой! – засмеялась Александра, подтолкнув Елизавету Михайловну к выходу. – Сообщите скорее, что у меня внезапно случилась смертельная болезнь и мы незамедлительно должны уехать!

– Ох, не попаду я с тобой в рай, Сашка! – Графиня покачала головой. – Мазурку хотя бы станцуй с Алтуфьевым. В прошлый раз кадриль ему отказала, так матушка его весь вечер мне выговаривала!

– Ладно, с Алтуфьевым так и быть станцую, но учтите, меня и впрямь тошнит от его занудства и глупых комплиментов.

Тетка и племянница вышли из небольшой гостиной, которую хозяйка предоставила гостям на время бала. Тотчас разноцветная атласно-кружевная и шелково-тюлевая толпа барышень и дам, ожидающих приглашения кавалеров на танец, окружила их, и графиня уловила несколько быстрых, завистливых взглядов в сторону Саши. Ее племянница еще ни одного танца не простояла в напрасном ожидании. К ним подскочил красавец Алтуфьев, сын важного чиновника из Министерства иностранных дел, и, согнув руку калачиком, предложил ее Александре. Девушка подтянула высокие, до локтя, шелковые перчатки в тон платью, передала тетке веер, слегка подмигнула ей и легко задвигалась по блестящему паркету в ритме своего любимого танца.

Через час графини Буйновская и Волоцкая, закутавшись в бархатные, подбитые соболем накидки, дожидались в просторном вестибюле, когда им подадут экипаж.

Внезапно распахнулись створки огромных, покрытых резьбой и инкрустацией дверей. Лакеи с золотыми кокардами и в ливреях с галунами согнулись в поклоне. Дворецкий, худощавый, в черном фраке, с напомаженными реденькими волосами человечек, поспешил навстречу высокому господину в темной шубе и цилиндре, слегка припорошенных снежком. Вновь прибывший небрежно кивнул улыбающемуся в накрахмаленный галстук дворецкому, самолично принявшему у него одежду, и подошел к овальному, с вычурной отделкой зеркалу. Длинноватые, ржаного цвета волосы от легкого поворота головы улеглись в некотором беспорядке и вовсе не по моде. Но мужчину, казалось, это совсем не взволновало, и он отошел от зеркала все с тем же выражением безмерной скуки на лице.