Сломанная роза - Беверли Джо (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Вероятно, до сих пор леди Джеанне не приходилось встречать мужа, вернувшегося из небытия. Тебе следовало бы написать ей из Брюгге.
— К чему писать? Все равно письмо не дошло бы до Хейвуда быстрее, чем доберусь я сам.
— Когда ты писал к ней в последний раз? Догадывается ли она, что ты едешь домой?
— Я писал ей еще на пути в Иерусалим.
И Галеран ударил пятками в бока своего гнедого и ускакал вперед прежде, чем онемевший от изумления Рауль успел спросить его о чем-либо еще.
По пути к Святой Земле он часто писал домой — писал из Рима, с Кипра, из Антиохии. Однако зверства, свидетелем которых ему пришлось быть в Иерусалиме, отбили охоту писать кому-либо; все его помыслы и желания сосредоточились на одном — как можно скорее вернуться домой. Может статься, без помощи Рауля он не выдержал бы обратного пути. Нужно было все время держать себя в узде и не позволять думать ни о чем, кроме достижения заветной цели — добраться до Хейвуда, обнять Джеанну, взять на руки сына.
Ему даже не приходило в голову, что Джеанна больше года не имела от него никаких вестей; почему-то он был уверен, что она и без писем знает, где он и что с ним.
Нет, конечно, Джеанна не лишится чувств. Этого не случилось с ней даже в тот день, когда ей сообщили, что она вскоре станет женой Галерана; ничего подобного не произошло и тогда, когда на нее и Галерана напали разбойники и один из слуг погиб у нее на глазах. А ведь в ее жизни не было более сильных потрясений.
Потом Галеран вспомнил про кабана. Но и в тот раз Джеанна тоже не упала в обморок. Как-то раз они любили друг друга в лесу — да, любили, ибо в те времена Галерану казалось, что каждое их восторженное слияние делает царящую в мире любовь чуть сильнее. Джеанне нравилось предаваться любовным играм под открытым небом. Сама возможность быть застигнутыми кем-нибудь скорее возбуждала ее, чем смущала. Тем не менее вряд ли Джеанна или Галеран ожидали, что в самый неподходящий момент перед ними появится дикий кабан.
Они только что достигли вершины блаженства и тихо лежали в высокой траве. Вдруг Джеанна неожиданно оказалась верхом на нем, сжимая в маленьких руках тяжелый меч.
— Ад и пламя, Галеран, чем ты думаешь, головой или тем, что ниже пояса? Убей зверя! Или мне сделать это самой?
Она действительно попыталась бы расправиться с кабаном и, возможно, преуспела бы. Для женщины Джеанна была довольно высокого роста, что не особенно нравилось Галерану в юности; она была сильной, несмотря на кажущуюся хрупкость. Конечно, ей не удалось бы зарубить кабана мечом — это и для мужчины нелегкая задача, — но она попыталась бы.
Возможно, кабан тоже почуял недоброе, так как, вопреки присущей этим животным агрессивной повадке, повернулся и потрусил обратно в чащу, видимо, испугавшись высокой, белокожей и светловолосой воительницы с мечом в руках.
Галеран облегченно рассмеялся, а в следующий миг Джеанна опять увлекла его за собой в новое, еще более волшебное безумство.
То безумство он жаждал испытать еще раз.
Нет, не один раз…
Он снова подхлестнул каурого, понуждая его ускорить бег и раздумывая, смогут ли они с Джеанной жить так, будто не было двухлетней разлуки.
Или они будут жить лучше, чем раньше?..
Галеран понимал, как изменился за эти годы. Когда он уходил в поход, ему исполнилось всего двадцать два, и жизнь была легка и приятна. Теперь же, в двадцать пять, он закалился, окреп, огрубел душою и телом, видел чудеса, упрочившие его веру, и ужасы, омрачившие ее.
Верно, Джеанна тоже изменилась.
После родов она могла раздаться вширь. Галеран всегда восхищался ее хрупкостью и изяществом, но не стал бы возражать, если б груди у ней стали чуть полнее, а стан приобрел приятную округлость. Впрочем, Джеанна хороша в любом обличье.
Прав Рауль: надо было послать ей весточку из Брюгге. Да и сегодня еще не поздно остановиться на ночлег и отправить гонца в Хейвуд. Но и этого Галеран делать не стал.
Он понимал, что на самом деле хочет удивить ее, ошеломить, и, предвкушая ее замешательство, не мог сдержать довольной усмешки. Застать хладнокровную умницу-жену в будничном платье с высоко подоткнутой юбкой, с висящими вдоль щек непослушными светлыми прядями, выбившимися из прически. Он представлял себе, как она поднимет голову, увидит его, окаменеет от неожиданности, а потом зардеется от счастья.
Джеанна не любила, когда ее заставали врасплох, и потому Галерану особенно нравилось время от времени делать это. Как в тот раз, когда он принес ей розу…
Он был совсем не из тех, кто склонен дарить затейливые подарки, да и трудно сыскать что-то особенное на малонаселенному глухом севере Англии; но однажды, во время поездки в Йорк, его внимание привлекла безделушка на лотке бродячего торговца. То была роза, искусно выточенная из слоновой кости, с лепестками, не уступавшими тонкостью живым розовым лепесткам. Вещица была довольно бесполезная, чересчур большая для броши или пряжки и слишком мелкая для того, чтобы украсить ею комнату, но Галеран все же купил ее, ибо хрупкая красота цветка и острые края его лепестков напоминали о Джеанне, о которой он так скучал после нескольких дней разлуки.
Когда он отдал розу жене, щеки ее вспыхнули и глаза засияли; возможно даже, в них блеснули слезы. Джеанна плакала редко.
Но она плакала, когда сломала розу. Галеран печально улыбнулся, вспомнив, как она горевала тогда. Обычно и большие утраты переносила с сухими глазами, сжав зубы, а тут потеря безделушки повергла ее в настоящее горе. Упавшую с полки розу пытались склеить, но от одного лепестка потерялся крохотный кусочек, другой треснул, и роза уже не была так совершенна, как прежде.
Но ничего. Джеанну ждут щедрые подарки из Святой Земли, и, возможно, какой-нибудь из них заменит ей розу.
Ему пришло в голову, что неплохо бы ошеломить ее новыми приемами любовной игры. Нет, на чужбине Галеран не нарушал обета верности, но некоторые из его товарищей рассказывали удивительные вещи о женщинах Востока. Джеанне это было бы интересно, она любила все новое и неизведанное, а теперь, когда ее более не сковывал страх бесплодия, ничто не помешает ей разделить все затеи мужа и смело предаться наслаждению. Нынче ночью… Джеанна.
Он представил ее нагой, среди небрежно отброшенных простыней. Он будет упиваться видом ее наготы, бледно-золотых, разметавшихся по подушкам прядей, хрупкого тела, наконец-то открытого его ласкам, прикосновениям, поцелуям, его бешеному после двухлетней разлуки натиску…
Крайне неразумно было предаваться подобным мыслям. Галеран чувствовал, как его мужская плоть содрогается и болезненно твердеет, и подумал, что опасения Рауля, как бы он не лопнул, пожалуй, не лишены основания.
Но ведь целых два года ему удавалось справляться с плотскими желаниями и искушениями. Что стоит потерпеть каких-нибудь несколько часов? С этими мыслями Галеран уселся в седле поудобнее и нашел самое безопасное для распаленных чресел положение.
Между тем перед его взором появились знакомые с детства картины — равнины, колосящиеся нивы, разделенные межами на полосы; зеленые пастбища с неспешно бредущими по ним овцами. Солнце уже клонилось к закату, усталый каурый замедлял бег, но времени на отдых не было. Галеран ударил пятками в бока и, поднимая пыль, галопом промчался по улице придорожной деревушки. Куры, гуси и люди едва успевали разбегаться с его пути, и вслед за кудахтаньем испуганных птиц ему неслись многоголосые возгласы: «Лорд Галеран! Лорд Галеран!»
Впереди за деревьями показалась квадратная каменная башня замка Хейвуд. Галеран снова дал шенкеля коню. Ветер свистел у него в ушах. Столько раз он видел эту башню во сне. Неужели он опять находится во власти грез! Тряхнув головой, убедился, что башня, деревья, блеклое английское небо — настоящие.
Вокруг все было совсем как прежде. Ничего не изменилось за три года, будто он уехал только вчера.
Рауль догнал друга и поскакал рядом. С боков его коня падали клочья пены.
