Самый неподходящий мужчина - Беверли Джо (полная версия книги .TXT) 📗
Он взял ее за руки. Она попыталась высвободить их, но силы покинули ее, а глаза заволокло слезами. — Если вы сбежите, ваше поведение запечатлеется в памяти людей. Когда же вернетесь и будете в хорошем настроении, все станут сомневаться, действительно ли все было так, как они помнят.
Она заморгала, пытаясь прочесть по его лицу, прав ли он.
— Каждая подробность, должно быть, врезалась в их память.
— Все детали происшествия заполонили ваше сознание, как то злоключение с саблей осталось в моем. В воспоминаниях же остальных это просто часть захватывающей драмы, и для большинства вы пострадавшая сторона. Многие вам сочувствуют.
Она вырвала свои руки.
— Жалеют! Беднягу, которую бросили, потому что никакие ее драгоценности и богатства не могут компенсировать невзрачного лица, неуклюжих манер и низкого происхождения.
Девушка застыла, не в силах поверить, что обнаружила свою постыдную тайну перед этим человеком, затем прикрыла лицо рукой. Он сел рядом и мягко потянул ее руку вниз.
— Напрашиваетесь на комплименты, мисс Миддлтон?
Дамарис посмотрела на него, но она плохо соображала, когда его тело оказалось так близко на узком сиденье кареты. Этот мужчина прижимался к ее ноге и руке, а его сильная, теплая ладонь держала ее руки.
— Вы не можете состязаться с Дженивой Смит в красоте, — сказал он. — Не многие могут. Но не невзрачная, нет. И я не заметил, чтобы было что-то не так с вашими манерами, за исключением того срыва, когда Эшарт обманул вас. Возвращайтесь со мной. Обещаю поддерживать и защищать вас и позаботиться, чтобы все вышло так, как вы пожелаете.
И его голос, и его слова будоражили нервы и ослабляли волю. Разве это возможно?
— Как я могу? Что мне придется делать?
— Смело смотреть всем в лицо и улыбаться.
Во рту у Дамарис пересохло, но она разглядела второй шанс, о котором молила ночью. Она не была уверена, что сможет вернуться на исходные позиции. Но нужно хотя бы доказать себе, что она не трусиха и не дурочка. Однако логика не одолела страха, и ей пришлось проглотить комок в горле, прежде чем заговорить:
— Хорошо. Я вернусь и сделаю вид, что все прекрасно. Но я ловлю вас на слове. Вы будете защищать и поддерживать меня?
Его улыбка была на удивление приятной.
— Да.
Наверняка он метит на ее состояние — никакой другой причиной не объяснить его несомненную доброту.
— Прежде чем вы пойдете дальше, мистер Фитцроджер, пожалуйста, поймите, что, несмотря на то что я очень ценю вашу помощь, я ни за что и никогда не предложу вам свою руку и состояние.
— Дамарис, если мужчина оказывает вам услугу, это еще не значит, что он обязательно охотится за вашими деньгами.
— Я не верю, что вы не имеете желания жениться на богатой?
Он пожал плечами:
— Я бы принял ваше состояние, если б вы мне его предложили, но вы ведь не совершите подобной глупости?
— Разумеется, нет.
— Значит, все предельно ясно. Лорд Генри повезет вас в Лондон на зимний сезон. Там будут богато представлены титулованные женихи, и вы сможете выбрать, кого захотите. Герцога, например. В качестве герцогини вы будете занимать более высокое положение, чем Дженива, маркиза Эшарт.
Казалось, он видит насквозь всю ее мелочную сущность, но она не могла отрицать привлекательности нарисованной им перспективы. В том списке нуждающихся титулованных джентльменов был и герцог — герцог Бриджуотер.
— Ну, что вы теперь замышляете? — спросил он с ленивой насмешливостью. — Вы меня пугаете.
— Хорошо бы это было правдой.
— Любой благоразумный мужчина начинает нервничать, когда сталкивается с неопытной леди, плетущей интриги.
— Неопытной? — возразила она.
— Весьма. Достаточно ли вы знаете жизнь, чтобы мудро выбрать себе мужа?
— Вы предлагаете быть моим наставником?
В тот же миг, возможно, по какой-то его реакции, она поняла, что ее слова прозвучали как заигрывание. Это потрясло Дамарис.
Если бы она и стала флиртовать, то, конечно, не с этим мужчиной. Попроси она своих поверенных составить список наименее подходящих мужчин, которых она может встретить в высшем обществе, Октавиус Фитцроджер возглавлял бы его.
Октавиус — имя, данное восьмому ребенку. Он происходит из большой и, вероятно, обедневшей семьи. Он не занят ни на какой службе и, похоже, не тяготится бездельем, и до нее дошли слухи о каком-то скандальном факте в его биографии. Она была слишком занята преследованием Эшарта, чтобы выведать больше, но знала: кое-кто из гостей был шокирован, что его допустили в дом.
И тем не менее, когда он взял ее руку и поднес к своим губам, пробормотав: «Я мог бы быть вашим наставником во многих вещах...» — здравомыслие Дамарис пошатнулось.
«Он всего лишь целует твою руку, не более», — сказала она своему затуманенному разуму, но это не помогло. Сердце колотилось неистово. Когда он наклонился ближе, она опомнилась и положила ладонь ему на грудь.
— Нет, сэр!
Его тело было словно огонь под ее ладонью, ибо одна лишь рубашка прикрывала крепкую грудь. Если она скользнет рукой выше, ее пальцы коснутся обнаженной кожи у основания шеи...
— Практика, — пробормотал он, — ведет к совершенству.
— Практика? — пискнула она. — В чем?
— Во флирте. — Он поднес руку к ее лицу и костяшками пальцев легонько провел вдоль ее расслабленной скулы. — Если вы будете напропалую флиртовать со мной, никому и в голову не придет, что вы еще сохнете по Эшарту.
— С чего бы я предпочла вас ему? — Вопрос был грубым, но вполне закономерным.
В его глазах плясали чертики.
— Ради святочного развлечения. Вы богатая молодая женщина, которая вскоре поедет в Лондон, чтобы сделать хорошую партию, а пока развлекается со мной. Они сидели, почти не шевелясь, в тесном пространстве кареты. Он гладил ее скулу, она удерживала его. Это создавало странную иллюзию нахождения внутри магического круга, который ей не хотелось разрывать.
— Очень хорошо. — Цепляясь за благоразумие, она попыталась его оттолкнуть. — Нет необходимости обниматься здесь.
Ее попытка не достигла ничего. Ладонь сильнее прижалась к его проникающему сквозь ткань рубашки жару. Дышать стало труднее.
— А как же поцелуй в награду, прекрасная леди? — Его пальцы заскользили между мехом, которым был оторочен капюшон, и кожей шеи. — Шиншилла, — пробормотал он; это прозвучало как нечто греховное.
О да, он настоящий змей-искуситель, и ей бы следовало позвать на помощь, но она хотела его поцелуй. Губы горели в предвкушении.
— Только поцелуй, — мягко проговорил он. — Обещаю. Он отвел в сторону ее руку, которая все еще слабо пыталась сдерживать его, и заключил в свои объятия. Она не могла припомнить, чтобы к ней когда-нибудь прикасались с такой нежной силой. Он пресек любой протест поцелуем. Она была беспомощна. Но в его объятиях не было насилия. Разве что зов природы. Все мысли испарились, и Дамарис позволила наклонить ее голову, чтобы углубить поцелуй, прижать себя к его сильному, твердому телу, обнимать ее, защищать.
Он оторвался от ее губ. Дамарис открыла потрясенные глаза, чтобы посмотреть в его. Бездонно-черное в окружении серебристо-голубого.
Она схватила его за волосы. Его глаза округлились. Не дав ему возможности воспротивиться, она толкнула его на спинку сиденья и поцеловала так же основательно, как он целовал ее. Дамарис никогда раньше не делала ничего подобного, но позволила инстинкту направлять ее.
Когда она прервала поцелуй, чтобы глотнуть воздуха, то осознала, что сидит у него на коленях. Груди болезненно покалывало, и она прижалась ими к его груди, возвращая свои пылающие губы к его губам снова и снова...
Он вывернулся. — Дамарис, мы должны остановиться! — Нет.
Затем она различила то, что уже слышал он. Гравий. Они подъезжали к конюшням!
Она вернулась в Родгар-Эбби и опять впуталась в неприятности.
О чем она только думала? Одному небу известно, что бы случилось, если б им не пришлось остановиться. Когда карета с грохотом вкатилась на конюшенный двор, Дамарис украдкой взглянула на мужчину и натолкнулась на его непонятное, озадаченное выражение.
