Крепостная маркиза - Шкатула Лариса Олеговна (лучшие книги читать онлайн txt) 📗
Значит, не такая уж она ценность, как хотелось думать. И при французском дворе, по-хорошему, русской княжне теперь делать нечего. Вон как с нею обошлись! А с таким вроде доверием, с такой сердечностью говорили с ней…
Итак, она горевала, а Григорий ее успокаивал.
Погладил по голове, поцеловал.
Прежде Соне доводилось целоваться с мужчиной.
С бывшим женихом Леонидом Разумовским, например. Он первый разбудил в ней чувственность, о которой Соня и не подозревала.
Потом… потом она вовсе не собиралась целоваться с тем человеком в Версале, с Жозефом Фуше. Но он стал целовать ее насильно, и Соня… словом, она не осталась равнодушной, чего уж таиться перед самой собою. Этот французский граф своим кавалерийским наскоком едва не лишил ее привычной холодности, с которой до того она успешно отбивалась от подобных домогательств. О, этот версальский донжуан зашел в своих ласках так далеко, что еще немного… Господи, о чем она вспоминает!
А до встречи с Жозефом Фуше, когда Соня со своей служанкой Агриппиной только приехала во Францию, чувственная сторона ее натуры прошла еще одно испытание.
В городе Дежансон, где жил бывший друг ее покойного дедушки маркиз Антуан де Баррас, служанка и госпожа угодили в лапы Флоримона де Барраса — преступного сынка престарелого маркиза.
Вряд ли старик Антуан представлял себе, до какой низости опустился его отпрыск. Но даже если бы и знал, то чем мог он, старый и больной человек, помочь внучке русского князя?
Она даже не сразу поняла, что попала в руки продавца живого товара. Для него не имело значения происхождение его юных пленниц. Точнее, благородное происхождение повышало их цену при равной красоте.
Почему-то княжна стала исключением из правил.
Флоримон не торопился применять к Софье методы укрощения строптивых особ, какими он пользовался в отношении остальных девушек. Но и то, что он придумал, по степени изощренной подлости было сродни ухваткам средневековых иезуитов.
Так, чтобы сломить в княжне волю к сопротивлению, он отдал приказ своему слуге Эмилю заняться ее служанкой. А саму княжну заставил смотреть, как бедную Агриппину насиловал слуга молодого маркиза.
Соня и представить себе не могла, что увидит такое. Наверное, живя в Петербурге, она так и вышла бы замуж, не представляя себе подробности отношений между мужчиной и женщиной.
Слуга Флоримона был так неутомим, что напоминал собой какую-то механическую куклу, но при этом он был весьма изобретателен. Крутил Агриппину и так и эдак, и бедная служанка и кричала, и стонала, и извивалась в его руках: как потом поняла Соня, не всегда только от боли.
Она боялась признаться в этом кому-нибудь и даже самой себе позволяла возвращаться к постыдным воспоминаниям как можно реже, но зрелище не оставило ее равнодушной. То есть что-то в ней проснулось, и это был не только страх и возмущение увиденным.
Тогда у Сони от волнения пересохли губы, а в теле она ощутила незнакомое прежде томление. Она совсем не так должна была откликнуться на увиденное! Любая нормальная девушка задрожала бы от ужаса, закрыла глаза… Нет, Флоримон не позволял закрывать ей глаза, и она смотрела, смотрела… Может, Софья порочна по своей сути?
Княжна Астахова с детства находилась под строгим присмотром матери, которая по причине нехватки средств не могла часто вывозить дочь в гости и на балы, но могла приложить все силы к тому, чтобы оберегать Соню от чьего-либо дурного влияния. Теперь и сказывалось неведение девушки во многих житейских вопросах. То есть порой она не знала то, что знали другие петербургские девицы, а в некоторых вопросах — например, в истории — разбиралась получше своего брата, офицера лейб-гвардии. Сведения о чувственной стороне жизни Соня могла почерпнуть только из романов…
Кстати, подумала Она, это не правильно. Не должны девушки придумывать будущую супружескую жизнь и мечтать о том, чего в обыденной жизни нет, а потом жестоко разочаровываться. Они должны точно ЗНАТЬ, что их ждет. По крайней мере, в первую брачную ночь.
Вот когда Соня станет бабушкой… Странно думать об этом, если и детей-то у нее не имеется, но…
В общем, если она станет бабушкой, то непременно расскажет своей внучке о том, как на самом деле все происходит…
Стоп, а своей дочери, значит, она рассказывать ничего такого не станет? Соня мысленно посмеялась.
Она, видимо, решила, что у нее непременно будет сын. Или несколько сыновей. А мужчинам обо всем пусть рассказывают их отцы…
То есть если ее единственный мужчина и муж за нею вернется… О боже, она все время готовится к неприятному для себя повороту судьбы, предчувствует неладное, хотя в отличие от своих прабабок ясновидением вовсе не обладает. Неужели Соня так и пропадет одна, в чужой стране, в неизвестном лесу?!
2
Подумать только, княгиня Софья Николаевна, по мужу Потемкина, собралась рассказывать внучке о своей жизни. Доживет ли она до того? Да ее просто кто-нибудь съест здесь, в лесу! То ли медведь, то ли еще какой хищник. Водится же здесь кто-нибудь, в конце концов! Для чего-то же здесь выстроена эта сторожка. Не для того же, чтобы дать убогий ночлег заблудившимся иностранцам.
Или это вовсе не сторожка лесника, а убежище для разбойников? Так сказать, запасная хижина, в которой они скрываются от полиции. Отлеживаются, как медведь в берлоге… Опять она про медведя! И не знаешь, какое из этих двух зол хуже…
Лучше поразмышлять о чем-нибудь поспокойнее.
Например, о том, как скромная и послушная дочь и сестра, незамужняя девица и бесприданница вдруг покинула Россию и отправилась во Францию. За предполагаемым богатством. За золотом, которое якобы имел Сонин дед и которое при других обстоятельствах могла бы унаследовать княжна Софья Астахова.
Одно только может оправдать Соню в ее авантюре: смерть мамы — княгини Марии Владиславовны Астаховой.
Соня осталась одна, а тут еще на нее навалились неприятности. Дрался на дуэли и вынужден был бежать из страны ее жених граф Разумовский. А по Петербургу, конечно, разошлись слухи, что во всем виновата она, княжна Астахова. Кокетка и коварная соблазнительница графа Воронцова. Говорили, что о дуэли услышала императрица — погиб родственник одного из самых влиятельных семейств России граф Воронцов — и сильно гневалась… Наверняка ей все представили именно в таком свете!
Соня застонала при одном воспоминании и о дуэли, и о выходке графа Воронцова, который много лет безответно ее любил.
Понятно, что такое состояние дел не могло не обеспокоить брата Сони, который незадолго до того весьма выгодно женился. Теперь-то Соня понимает, что волновался Николя не столько за нее, сколько за себя. Еще бы, теща — подруга самой императрицы, а его жена Дашенька Шарогородская вышла за него замуж лишь тогда, когда ее жених Леонид Разумовский накануне свадьбы переметнулся к его сестре Софье! Решение, которое Николай принял, тривиальное по своей сути — срочно выдать сестру замуж и тем инцидент исчерпать, — саму княжну не устроило.
Она не хотела стать женой старика, пусть и генерал-аншефа.
Как говаривала маменька: такие чудеса, что дыбом волоса. Жила Соня, горя не знала, а потом точно весь свет на нее ополчился. Уж что в ней взыграло, и не объяснить. Надо же такое придумать — сбежать во Францию! Никого в чужой стране не зная и никогда прежде за границей не бываючи.
Но, видно, не зря говорят: пришла беда — отворяй ворота. И во Франции не обрела княжна желанного покоя, и здесь стала попадать в переделки — на двадцать шестом году жизни бог стал ее на прочность испытывать.
Взять хотя бы случай, что привел ее ко двору королевы Марии-Антуанетты, где царили достаточно свободные нравы и она едва не стала добычей королевского придворного, графа Жозефа Фуше. Привыкший к легкомысленным нравам Версаля, он и подумать не мог, что какая-то женщина, пусть и русская княжна, окажет ему серьезное сопротивление.
Недаром Соня все возвращается мыслями к той ночи. Он ворвался в ее покои, словно пошел на штурм, без предварительного ухаживания и даже без оповещения особы, которую возжелал, о своих, с позволения сказать, чувствах.
