Искушение Торильи - Картленд Барбара (электронная книга .txt) 📗
— Мы с твоим отцом бывали очень счастливы там, — грустно промолвила вдова.
— Как и повсюду, — заметил маркиз. — Только, мама, не надо все время сравнивать меня с отцом, а Берил — с собой. — Он взял ее за руки. — Ты отлично знаешь, что такой милой и красивой женщины, как ты, больше не будет. Поэтому не надо сетовать на то, что я выбираю второй сорт.
— Меня волнует, дорогой мой, лишь твое счастье, — пробормотала маркиза.
— Я уже сказал тебе, что всем доволен.
Тем не менее матери послышалась в голосе сына язвительная нотка.
В нескольких милях от модного харроугейтского курорта, с его водами, дорогими отелями и отдыхающими аристократами, в том же Йоркшире, находилась деревня Барроуфилд.
Расположенная возле Лидса, она являла собою скопище неопрятных и даже зловещих домов и казалась постоянно укрытой тонкой вуалью из угольной пыли.
За пределами деревеньки на холме стояла уродливая церковь из серого камня, а возле нее — столь же неказистый, громоздкий дом викария.
На кухне, мощенной камнем, у старомодной, неудобной печи хлопотала седовласая служанка, всем своим видом напоминавшая няню: она пыталась научить тощую невнимательную девчонку готовить баранью ногу.
— Да пойми же ты, что я тебе говорю, Элен, — внушала она ей резким голосом. — Я в шестой раз повторяю, что мясо нужно все время поливать соком. А ты как будто не понимаешь меня.
— Так я ж делаю то, что вы мне говорите, — отвечала девица с раздольным йоркширским акцентом.
— Ну, это как посмотреть! — отрезала старшая.
Тут она повернула голову, потому что кухонная дверь открылась и молодой голос позвал:
— Эбби! Эбби!
Эбигейл — так звали старшую — обернулась к вошедшей девушке. Светловолосая и голубоглазая, она могла бы показаться самой типичной англичанкой, но от таковой отличалась совершенно невероятной красотой.
Глаза ее, громадные на изящном овальном личике, казалось, вобрали в себя голубизну не весеннего неба, а скорее южного моря.
Нежная улыбка касалась мягкого изгиба губ, словно рассвет, проглядывающий сквозь листву деревьев.
— Что случилось, мисс Торилья? — спросила старшая.
— Письмо, Эбби! Письмо от леди Берил и… Не знаю, поверишь ли ты — она помолвлена и собирается замуж!
— И вовремя, — сказала Эбби с фамильярностью старой служанки. — Ее светлости скоро двадцать один, она имеет успех в Лондоне; я давно ожидала этого.
— Ну что ж, она уже помолвлена, — повторила Торилья. — И представь, Эбби, она приглашает меня в гости.
Торилья расправила лист бумаги и прочитала вслух:
Торилья, ты будешь моей подружкой.
Я намереваюсь ограничиться только одной, чтобы не создавать себе излишней конкуренции.
— Как будто у Берил может быть соперница! — расхохоталась Торилья.
Эбби не ответила, и девушка продолжала читать:
Ты должна немедленно приехать ко мне… как только получишь это письмо. Не задерживайся. Ты должна мне помочь во многом. У меня столько дел, и я рассчитываю на тебя в выборе моей одежды, в планировании моей свадьбы и, конечно, рассчитываю на твое участие в приемах, где люди захотят познакомиться с моим женихом.
— И кто же стал суженым ее светлости? — спросила Эбби.
Торилья повернула страницу.
— Ты не поверишь, Эбби, — со смехом ответила она, — но Берил не назвала его имени! Как это похоже на кузину! Она всегда забывает о самом главном. Предвижу, сколько хлопот свалится на меня, если, конечно, папа… отпустит меня… к ней.
Последние слова девушка произнесла поникшим голосом, и в ее огромных глазах читались сомнение и грусть.
— Конечно же, вы должны ехать, мисс Торилья, — решительно сказала Эбби. — Хотя, ей-богу, надеть вам совсем нечего.
— Об этом я могу не беспокоиться. Мне впору платья Берил, она всегда была щедра и позволяла носить все, что мне нравилось, даже костюмы для верховой езды. — Торилья на мгновение задумалась и вдруг спросила:
— Ой, Эбби, как ты думаешь, мне позволят поездить на лошадях дяди Гектора? Вот бы вновь очутиться на спине чудесного животного!
— Не сомневаюсь, что ваш дядя предоставит вам своих лошадей, как прежде, когда вы были ребенком.
— Больше всего мне не хватало здесь доброй лошадки, — вздохнула Торилья.
— Мне не хватало куда больше всяких разностей, — возразила Эбби, — да и вам тоже, мисс Торилья. Не надо обманывать себя.
И Эбби принялась развязывать тесемки коричневого голландского фартука, предназначенного для готовки; он прикрывал второй, ослепительно белый, который она носила поверх серого платья.
— Я немедленно начинаю собирать ваши вещи!
— Нет, Эбби, подожди, подожди! — остановила ее Торилья. — Я должна спросить папу. Он может не захотеть, чтобы я возвращалась… домой. — Она немного поколебалась и добавила извиняющимся голосом:
— Фернфорд был для меня домом семнадцать лет… пока была жива мама…
— Именно, мисс Торилья. Там и есть ваш дом! — убеждала ее Эбби. — И вам нечего делать в этом грязном местечке!
Торилья улыбнулась. Эбби твердила это, наверное, в тысячный раз.
— Ты знаешь, что оно значит для папы, — тихо сказала Торилья.
Внезапно хлопнула входная дверь.
— А вот и он! — воскликнула девушка. — Поспеши с обедом, Эбби, а то, сама знаешь, он убежит по делам, забыв о еде.
Пойду поговорю с ним.
Торилья повернулась и выбежала из кухни в узкий мрачный коридор, выходивший в несколько претенциозный холл.
Там спиной к двери стоял преподобный Огастес Клиффорд, викарий Барроуфилда.
Это был статный, обаятельный мужчина, но выглядел он значительно старше своих лет. Его белая как лунь голова и лицо, изборожденное глубокими морщинами, говорили о нелегкой жизни, требующей огромного напряжения сил.
С печатью грусти на челе он опустил на кресло шляпу священнослужителя, однако, завидев приближающуюся к нему Торилью, нежно улыбнулся.
— Ну вот я и вернулся, Торилья! — воскликнул он. — И как раз в назначенное время.
— Как хорошо, папа! Обед уже готов, — обрадовалась Торилья. — Было бы обидно, если б из-за твоего опоздания погибла прекрасная баранья нога, которую прислал нам фермер Шиптон.
— Да, конечно, я не забыл, — сказан викарий, — но если она велика, нам следует поделиться…
— Нет, папа! — заявила Торилья тоном, не терпящим возражений. — Делиться нечем. Иди скорее в столовую, мне нужно кое-что сказать тебе.
Викарий вошел вслед за дочерью в темноватую комнатку, где в отличие от гостиной окна выходили на фасад дома и смотрели на север.
Здесь стояла вполне приличная мебель, которую они привезли с собой с юга, однако шторы были сшиты из дешевого материала, хотя Эбби и Торилья сделали все возможное, чтобы скопировать драпировку, запомнившуюся им по Фернлей-Холлу.
Элизабет, младшая сестра графини Фернлей, вышла замуж за Огастеса Клиффорда, служившего тогда куратором в Лондоне, в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер.
Граф Фернлей, дабы сделать приятное жене, назначил его викарием небольшого прихода в Фернфорде, который находился в его собственном поместье в Хертфордшире. Таким образом, Торилья и Берил выросли вместе.
Их родители были весьма рады этому обстоятельству, и хотя Верил была на два года старше Торильи, разница в возрасте была не столь уж очевидна.
Более того, Торилья оказалась куда смышленее старшей сестры, но старалась держаться с ней вровень, ибо Берил постоянно отставала в учебе.
Графиня Фернлей предпочитала жить в Лондоне, поэтому Берил больше времени проводила со своей тетей, чем с матерью.
Она так любила миссис Клиффорд, что ее неожиданная кончина заставила Берил горевать ничуть не меньше Торильи.
С утратой матери жизнь Торильи совершенно переменилась. Преподобный Огастес счел невозможным более оставаться в доме, где был так счастлив со своей женой.
Ему стало невмоготу трудиться в тихом уютном селении, где, откровенно говоря, у него было не слишком много дел, и подал прошение о назначении его в один из самых уединенных и бедных районов на севере. И вот через два месяца после смерти жены Огастес Клиффорд занял должность викария в Барроуфилде.
