Непокорный ангел - Фэйзер Джейн (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Гэрри встала с выражением неуверенности в больших карих глазах.
— Тебе не кажется, что госпожа Кирстон может обидеться, если я скажу ей? Не лучше ли тебе самому с ней поговорить?
Дэниел покачал головой:
— Это твое дело, Генриетта. Ты хозяйка в доме и мать моих дочерей. Если ты поймешь это, то, возможно, будешь вести себя соответственно.
В тоне мужа не было даже намека на порицание. Он просто констатировал положение вещей, как оно ему представлялось. Генриетта закусила губу и нахмурилась, затем, пожав плечами, направилась к двери. Дэниел прав, и сегодня она уже взяла на себя защиту Лиззи, восстанавливая ее права. Она, несомненно, несла ответственность за нее, хотя несколько недель назад так не считала.
Элликоты тепло приняли их. Сэр Джеймс оказался толстым и румяным джентльменом. Он сердечно обнял свою новую родственницу, высказав добрые пожелания, и увел Дэниела в гостиную, заявив женщинам и детям, что им лучше заняться своими делами. Перспектива провести некоторое время с тетушкой очень понравилась девочкам, воспринявшим ее как компенсацию за предстоящее отсутствие Генриетты. Фрэнсис почувствовала, что племянницы любят свою мачеху и пользуются ответной любовью, отчего стала относиться более оптимистично к странному браку своего брата. Дэниел вернулся явно повеселевшим, а его жена чувствовала себя в Элликот-Парке гораздо лучше по сравнению с прошлым посещением.
Они провели у Фрэнсис и Джеймса одну ночь. Это была последняя неделя перед Рождеством, но так как, кроме посещения церкви, публичное празднование было теперь запрещено, казалось, не было смысла задерживаться. Не будет двенадцати праздничных дней, не будет ни актеров, ни танцев, ни рождественского пирога, ни цветов омелы, ни шуток. «Даже в моем несчастливом детстве Рождество всегда было прекрасным празником, — подумала Генриетта, когда они с Дэниелом покинули Элликот-Парк ранним холодным утром. — Будет ли у нынешних детей возможность сохранить подобные воспоминания?»
Лондон встретил их странной атмосферой, сильно отличающейся от той, что помнила Генриетта. В морозном воздухе почти физически ощущалась какая-то опасность, и весь город, казалось, дышал ею, ожидая не просто чего-то неприятного, но ужасного. Люди, кутаясь в плащи от пронизывающего ветра, сновали туда-сюда по заваленным отбросами узким лондонским улочкам. Генриетте казалось, что они избегают смотреть друг другу в глаза, опуская головы и глядя себе под ноги. Был ли это стыд или страх, поселившийся в городе, где судили короля Англии?
— Где мы остановимся? — спросила Генриетта, когда они проезжали по незнакомым улицам.
— На квартире близ церкви Святого Павла, — ответил Дэниел. — Нам надо поселиться как можно ближе к Чипсайду и к господину Филберту, так как мне представляется, что мы проведем много времени в его обществе. — Дэниел искоса взглянул на Генриетту. — Вот что, Гэрри. Ты не должна покидать дом без моего разрешения и сопровождения. Понятно?
Генриетта нахмурилась. Раньше он никогда так строго не ограничивал ее передвижение, и в ней заговорило старое чувство непокорности.
— Почему?
— Воздух пропитан насилием, — мрачно сказал Дэниел. — И не говори, что ты сама этого не чувствуешь. Люди стали ненадежными, они злы, так как в головах у них сумятица. Я не хочу рисковать, отпуская тебя одну.
Гэрри молчала, потому что не могла отрицать бесспорность его доводов, однако подчинилась весьма неохотно, так как запрет мог очень помешать ей в каком-нибудь непредвиденном случае. К счастью, Дэниел воспринял ее молчание как согласие и не потребовал словесного обещания. Они свернули с Чипсайда на Патерностер-роуд, затем проехали вниз по узкой улочке, дома на которой стояли так близко друг к другу, что жители верхних этажей могли через улицу пожать друг другу руки.
— Вот мы и прибыли. — Дэниел остановился где-то в середине улицы, перед обитой железом дверью в оштукатуренной стене дома. Крыльцо было чисто вымыто, застекленные окна сверкали, и даже мостовая перед крыльцом была подметена.
— Здесь живет моя старая кормилица, — сказал Дэниел с улыбкой. — Она вышла замуж за конюха, и они построили дом в Лондоне. Когда бы я ни приехал в столицу, у них меня всегда ждут комната и радушный прием. — Он соскочил с лошади и постучал в дверь большим медным дверным кольцом, которое, безусловно, являлось гордостью хозяйки.
Серое уныние раннего вечера мгновенно рассеялось, когда открылась дверь. Маленькая и хрупкая, словно воробышек, женщина выглянула наружу и, увидев гостя, весело защебетала от радости. Дэниел, смеясь; легко поднял ее и крепко обнял. Генриетте показалось, что женщина целиком исчезла в его объятиях, но ее возбужденное щебетание не умолкало.
— Доркас, моя дорогая Доркас! — воскликнул Дэниел. — Ты никак не вырастешь. Посмотри, кого я тебе привез.
Генриетта уже слезла со своей лошади и теперь вышла вперед. Дэниел взял ее за руку.
— Это моя жена. Генриетта, это Доркас, которая, как никто другой, знает обо мне очень много ужасных вещей.
— Это не так, сэр Дэниел. Вы были ангельским ребенком, — воскликнула хрупкая женщина, приседая перед Генриеттой и внимательно разглядывая ее острыми, ярко-голубыми глазами, взгляд которых показался молодой женщине настороженным. — Рада приветствовать вас, леди Драммонд. Пожалуйста, входите. Наш Джо присмотрит за вашими лошадьми.
Джо, паренек такого же хрупкого телосложения, как и его мать, ответил на приветствие Дэниела застенчивой улыбкой. Он увел лошадей, и Генриетта, приняв приглашение хозяйки, вошла в очень маленький холл.
— Я размещу вас в комнате над гостиной, сэр Дэниел, — сказала Доркас, поднимаясь по узкой лестнице. — Это самая большая комната. Теперь, когда вы снова женились, вам нужно много места.
— Мне не хотелось бы беспокоить тебя, Доркас, — возразил Дэниел.
— О Господи! — Доркас всплеснула руками. — Не говорите чепухи!
Гэрри не могла сдержать улыбки, слушая, как эта маленькая женщина делает выговор большому и внушительному Дэниелу. А он, казалось, не увидел в этом ничего необычного и только молча пожал плечами.
Их провели в чистую, хорошенькую комнату, не роскошную, но достаточно уютную, с тяжелым зимним пологом над кроватью и большим камином. Маленькое окно выходило на улицу.
Доркас суетилась, устанавливая ширму между окном и камином, расправляя покрывало, протирая передником блестящий полированный стол.
— Ну вот, — сказала она, удовлетворенно осматривая комнату придирчивым взглядом. — Более опрятной комнаты вы не найдете во всем Лондоне. Как долго вы пробудете здесь, сэр Дэниел?
Он сдвинул брови, расстегивая теплый дорожный плащ.
— Это зависит от того, как пойдут дела с адвокатом господином Филбертом, проживающим в Чипсайде. Может быть, Доркас, твой Джо сходит и узнает для меня его адрес? Надеюсь, это не очень трудно.
— Да, я немедленно пошлю его. Могу поклясться, что вы очень устали после целого дня пути, поэтому спускайтесь вниз, в гостиную, где вы сможете отдохнуть и где вас будет ждать ужин.
Она так резко закрыла за собой дверь, что колыхнулось пламя в камине. Гэрри протянула к огню озябшие руки. Она была уверена, что кормилица Дэниела уже составила мнение о его новой жене. Если не считать слов приветствия и критического осмотра при встрече, Доркас больше не сказала Генриетте ни одного слова.
— Думаю, Доркас очень любила твою первую жену, — сказала молодая женщина, глядя на огонь.
— Да, очень, — охотно согласился Дэниел. — Она принимала у нее Лиззи, и, мне кажется, если бы Доркас присутствовала при последних родах, Нэн была бы жива.
— Думается, ей трудно будет привыкнуть к мысли о твоей вторичной женитьбе, — сказала Гэрри.
— Вовсе нет. В последние несколько лет она никогда не упускала случая сказать мне, что я должен устроить свою семейную жизнь. — Дэниел посмотрел на напрягшуюся спину жены. — Гэрри? Что беспокоит тебя?
— Ничего. — Она попыталась улыбнуться. — Просто я страшно голодна.
