Уроки судьбы - Езерская Елена (книги txt) 📗
— Каким же образом? — растерялся Владимир.
— Ревность, — вкрадчивым тоном сказала Ольга. — Ревность — великий двигатель любви. Обратите на меня внимание, а я вам подыграю. Анна подумает, что у нас роман. Станет ревновать и проявит к вам свои настоящие чувства.
— Я — весьма посредственный актер.
— Любовь творит чудеса.
— И каковы же ваши условия? — после непродолжительной паузы выдохнул Корф.
Ольга подошла к нему и зашептала, почти касаясь губами его лица.
— Вы должны оказать мне услугу…
Глава 6. Дворцовые игры
Дни, прошедшие с момента удаления от двора княжны Репниной, отправленной в имение к своему жениху, принцесса Мария провела в усердных попытках занять хотя бы чем-то ту пустоту, что образовалась в ее душе с отъездом Наташи, успевшей легко и незаметно за столь короткое время стать ей и подругой, и покровительницей. Мария с тоской вспоминала непринужденность и сердечность своей первой русской фрейлины, помогавшей принцессе во всем — от выбора платья до тонкостей русской речи.
Ныне приставленная к Марии Нарышкина тоже претендовала на роль наперсницы, но вела себя то вызывающе бесцеремонно, то столь откровенно подобострастно, что у принцессы не было и тени сомнения в лицемерности этой особы. Мария была уверена, что более не может полагаться на доверительность в разговорах и проявление своих эмоций. Нарышкина подмечала все перемены в ее настроении, но утешения фрейлины звучали столь приторно и выспренно, что казались, скорее, насмешкой над чувствительностью принцессы, чем подлинным сопереживанием.
И по тому, с каким вниманием Екатерина вслушивалась в запале сказанные слова своей будущей государыни, Мария подозревала, что все они запоминаются и доносятся. Кому? Скорее всего — императрице, которая так и не смирилась с выбором сына. Но Мария не исключала, что у княжны есть и более высокий покровитель — слишком уж заметной была вседозволенность ее действий. И однажды принцесса сравнила свое пребывание в Зимнем дворце с домашним заточением — мнимой свободой под неусыпным присмотром красивой и хитрой надзирательницы.
Отъезд Наташи повлиял и на Александра, непредсказуемость которого угнетала Марию. Иногда он вдруг становился мрачен и шутил до обидного резко, а то — оживал на глазах и веселился с азартом, совсем не свойственным его возрасту и положению. Нарышкину Александр избегал, а так как она неотступно следовала за принцессой, то его появления в комнате Марии сократились до присутственных встреч — по-протокольному холодных и безрадостных.
Поначалу Мария надеялась, что Александр просто бережет от посторонних глаз дорогие ему чувства, но потом задумалась: а были ли они, эти чувства, и если да, то она ли — предмет их направленности?
Вчера, правда, вернулся Жуковский, но и он появился как-то наспех — с обычной для него вежливостью и с необычной встревоженностью во взгляде. Его, казалось, что-то угнетало, но поделиться своими мыслями Жуковский явно был не намерен. Наоборот, отводил глаза в сторону и как будто старался ободрить Марию интонациями и жестами. Его забота ей всегда была приятна, но никогда прежде это внимание не скрывало какую-то тайну и не вызывало столь очевидной обеспокоенности.
А по мере приближения приема с послами иностранных государств, где Марию должны были впервые представить двору и посольскому корпусу в качестве невесты наследника престола, это напряжение росло, отнимая у хрупкой принцессы остатки здоровья и вконец изматывая ее мужество. Разглядывая себя по утрам в зеркало, Мария каждое следующее утро находила у себя на лице следы этих волнений — круги под глазами потемнели и образовали уже заметные невооруженным взглядом различимые припухлости, некрасиво выделялся рот, и резко обозначились скулы.
Энергичная Нарышкина не оставляла принцессу заботами и по-военному руководила ее подготовкой к предстоящей церемонии. Она заказывала портных и выбирала с ними фасоны платья для торжества и костюмов для объявленного через несколько после приема дней бала-маскарада. Екатерина велела вызвать к принцессе придворного ювелира и обувщика и лично взялась подготовить Марию к столь важному для нее событию, объясняя все детали обязательного ритуала.
Утомленная ее наставлениями Мария все же взбунтовалась и потребовала передышки. Обиженная Нарышкина выгнала всех из ее комнаты и, приказав дожидаться в коридоре, пока у этой взбалмошной девчонки пройдет приступ ипохондрии, расположилась на часах подле дверей.
Единственным, кому удалось пробиться сквозь кордон, оказался Великий князь Константин, младший брат Александра. Мария была ненамного старше Константина, но даже несколько лет разницы, когда тебе уже исполнилось десять, но еще нет пятнадцати, равна возрастной дистанции между Двадцатилетием и сорокалетием. И поэтому для Марии Константин был милым, прелестным ребенком — в чем-то взрослым, но все еще наивным в своей детскости с ее доверчивостью и склонностью к забавам.
Костя, которому едва сравнялось двенадцать, был обаятельным и легким существом. Он, как и отец, обожал военные игры и радовался каждому, кто содействовал ему в них, а потому ликовал, встретив в лице Марии неожиданного соратника. Безыскусность их отношений сделала принцессу его желанным другом, в то время как сестры и, тем более, старший брат Великого князя витали делами и мыслями в иных сферах. Мария же, с рождения лишенная братской симпатии, теперь с удовольствием окунулась в новые для нее семейные отношения.
И поэтому, когда Константин в специально сшитом для него флотском мундирчике с видом триумфатора вошел в ее комнату, а следом его слуга вкатил тележку с фигурами для напольной игры в солдатики, Мария разулыбалась, постаралась отбросить свои грустные мысли, на мгновение забыла об обидах и перестала печалиться…
— Я попрошу отца, чтобы и для вас, Мария, заказали мундир. Императрица-воительница для России не новость, — отвлек их насмешливый голос Александра.
— Посмотрите, что вы наделали! — недовольно воскликнул Костя, когда брат прошел в центр комнаты, разом сломав всю диспозицию его войск. — Вы испортили нам игру!
— Это всего лишь игра — пустые фантазии на паркете! — Александр не больно щелкнул брата по носу.
Костя вскочил с пола и бросился на наследника с кулачками.
— Ты противный! Злой! Ты.., ты…
— Господа, не ссорьтесь! — Мария тоже поднялась с колен и мягким жестом увела Константина от брата. — Константин Николаевич, прошу вас, не обижайтесь! Я думаю, виной всему напряжение, которое испытываем мы все перед предстоящим приемом. Должна вам признаться, я тоже изрядно взволнована.
— Однако, — все же надулся Костя, — вы не деретесь и не портите другим настроение.
— Это потому, что принцесса еще слишком мало живет при дворе, а вот когда она освоится здесь, тогда и посмотрим, — кивнул Александр.
— Вы всерьез думаете, что жестокость окружающего мира способны поколебать мое смирение? — тихо спросила Мария.
— И более сильные колебались, если только вы — не Иисус Христос, — Александр с вызовом посмотрел на нее.
Мария глаз не опустила, но в ее взгляде он увидел столько боли, что немедленно почувствовал неловкость за свою неоправданную резкость.
— Велика важность — прием! — пробурчал Константин, подавая знак слуге собрать с пола фигуры кавалеристов.
— Нелепость ваших суждений может извинить лишь ваша молодость, дорогой брат, — Александр решил отыграться на младшем.
— Зато я — не такой жестокий! — бросил ему Константин. — Пойду к фрейлинам — у них всегда есть конфеты, и они всегда приседают передо мной!
— Еще бы, — криво усмехнулся Александр.
— Это невежливо, ваше высочество, — сказала Мария, едва за Константином и его слугой закрылась дверь. — Вы пользуетесь своим положением старшего. И совершенно напрасно ополчились на Костю.
— Похоже, я всем испортил настроение? — без чувства сожаления спросил Александр.
— Я уже привыкла к тому, что вы постоянно думаете только о себе и подразумеваете в общении исключительно свое настроение, — пожала плечами Мария. — Но позвольте все же напомнить вам — Константин ребенок, и его обижает подобное небрежение. Я прошу вас впредь сдерживать свои эмоции. Хотя бы в моем присутствии.
