Идеальный поцелуй - Грейси Анна (книги без сокращений TXT) 📗
Доминик покачал головой:
– Мне очень не нравится, когда меня обкрадывают, но это не самое серьезное преступление Идса. Все то время, когда он клал в свой карман прибыль, которую приносило поместье, он доводил трудолюбивых фермеров до разорения… Я видел это повсюду. Он завышал ренту и выселял хороших, сильных людей с земли, которую они успешно возделывали на протяжении нескольких поколений. Он присваивал себе жалованье несуществующих слуг и деньги, предназначенные на ремонт домов арендаторов, который никогда не производился. Некоторые дома выглядят просто ужасно. И вина за все это лежит на мне.
Подмор как-то странно посмотрел на него.
– Вы и впрямь посещали дома?
Только один дом, но Доминик не собирался в этом признаваться. Доминик сурово взглянул на него исподлобья.
– Эти дома принадлежат мне, – сказал он сухо. – Почему бы мне не наведаться в них иногда?
– В самом деле, почему бы и нет? – согласился Подмор.
– Вы знаете, что еще сделал Идс? – Доминик пригвоздил Подмора к креслу ледяным взглядом. – Он отправил человека на каторгу за то, что тот поймал рыбу.
Подмор одобрительно кивнул.
– По крайней мере он не пренебрегал своими обязанностями.
– Ради Бога, этот браконьер был отцом пятерых голодных детей. А сейчас они в еще худшем положении, в то время как он гниет заживо на каторге в Новом Южном Уэльсе.
Подмор нахмурился, не совсем разделяя его точку зрения.
– Но что еще мог сделать Идс? Браконьерство – это преступление, а каторга – обычное наказание.
Доминик уставился на него.
– Ведь рыба принадлежит вам, милорд. Доминик сжал кулаки.
– Целая семья разрушена из-за какой-то жалкой рыбешки?
– Я знаю, это звучит жестоко, но это единственный способ предотвратить преступление. Особенно сейчас, когда закон нарушается на каждом шагу.
Доминик покачал головой.
– Оставить детей умирать с голода – вот что я называю преступлением. Нарушения закона можно предотвратить, если дать мужчинам работу, чтобы они могли накормить и озаботиться о своих женах и детях. Подмор был потрясен.
– Милорд, не говорите, что вы радикал! Доминик пожал плечами.
– Когда-то я был очень похож на этого мальчика. Я знаю, что такое голод.
Повисла долгая пауза. Пожилой юрист был глубоко взволнован.
– Неужели и вправду было так тяжело, милорд? Доминик кивнул.
– Временами мы с мамой не знали, когда нам доведется поесть в следующий раз. Я делал все, чтобы выжить, – воровал и даже кое-что похуже. И я сделаю это снова, ни секунды не сомневаясь, если это спасет мою семью от голодной смерти. Мужчина только тогда является мужчиной, когда может защитить тех, кого любит. – Поняв, что он потряс юриста своей вспышкой гнева, Доминик отошел к окну и выглянул на улицу. Он ничего не видел. Он опять был в Неаполе, тощий отчаянный мальчишка, блуждающий по темным аллеям и докам…
После непродолжительного молчания пожилой поверенный сказал:
– Я умею сочувствовать. Вспомните, что я знал вашу мать. Милая, замечательная леди… То, что произошло, было настоящей трагедией.
– Не трагедией, злодеянием! – зло сказал Доминик.
Юристу не было известно и половины. Доминик поборол свои чувства, и когда он повернулся, его лицо приняло свое обычное холодное выражение.
– Я хочу, чтобы Идс расплатился за все.
– Сыщики найдут его, милорд, не беспокойтесь, – заверил его Подмор. Он посмотрел на него проницательным взглядом. – Я так понимаю, ваша привязанность к Вульфстону возродилась с тех пор, как вы приехали?
В ответ на этот вопрос Доминик лишь вскинул голову.
– Привязанность? Разумеется, нет. Я ненавижу это место ничуть не меньше, чем прежде!
Подмор извинился голосом опытного юриста:
– Простите, разумеется, нет. Просто вы показались мне немного более… заинтересованным, чем прежде. – Он начал раскладывать бумаги перед собой на столе. – Значит, вы не собираетесь производить ремонт в домах арендаторов?
Доминик задумался на мгновение.
– Я должен, – сказал он наконец. – Я не могу позволить людям жить в таких отвратительных условиях. Это конечно, не моя вина, но ответственность за это тем не менее лежит на мне.
– Разумеется, милорд. Хотя считаю своим долгом напомнить, что если вы продадите имение по частям, новый владелец может все равно решить снести все постройки и выселить арендаторов. Современные методики сельского хозяйства, насколько я понимаю, требуют работы в больших масштабах.
Доминик снова выглянул из окна на двор, по которому туда-сюда сновали люди. Черт, ему не хотелось думать о последствиях, он просто хотел избавиться от этого места.
– А может быть, и нет, – сказал он наконец. – Все нужно закончить до зимы. Некоторые из этих чертовых крыш протекают.
– Хорошо. – Подмор сделал пометку в бумагах. – Это все, что вы хотели?
– Нет, – сказал Доминик, все еще глядя из окна во двор. – Я хотел уточнить кое-что по поводу завещания. Предположим, я разорву помолвку с мисс Петтифер, и поместье продадут. Что мне помешает просто его купить?
Поверенный вздохнул:
– Я уже объяснял вам в Бристоле, милорд. Правда, я опасался, что вы были настолько рассержены, что не уделили должного внимания всем деталям. Ваш отец предвидел это. Вы не можете купить поместье, это особо подчеркнуто в завещании. Ни вы, ни ваш агент, ни кровный родственник, ни жена. – Он с сожалением покачал головой. – Мне очень жаль, милорд, но ваш отец был в бешенстве, когда вы сбежали. Он намеревался заставить вас повиноваться в конце концов.
Доминик сжал челюсти. Он не позволит своему отцу командовать собой, даже после смерти.
– Сэр Джон приехал сюда со своей дочерью, чтобы попробовать обвенчать нас пораньше. Он болен. Мне тут пришла в голову мысль: а что, если он умрет?
– Если мисс Петтифер к тому времени не выйдет замуж, завещание остается в силе.
– А если она захочет разорвать помолвку?
– Если так, то десять тысяч фунтов, выплаченные вашим отцом сэру Джону при подписании контракта, должны будут быть возвращены поместью Вульфстон.
– А если я не захочу получать с них деньги?
Подмор покачал головой:
– Вы не можете. Деньги должны быть уплачены мисс Петтифер или ее отцом, а вы знаете, что денег у них нет. Простите, милорд, но ваш отец предусмотрел расточительность сэра Джона и ваше нежелание жениться на девушке по его выбору.
– Что, если я дам ей деньги из моих собственных средств? Поверенный пожал плечами:
– Я об этом не узнаю. Но факт остается фактом: вам все равно придется получить разрешение сэра Джона на женитьбу. Как я уже говорил, ваш отец вознамерился подчинить вас своей воле, а у меня создалось такое впечатление, что сэр Джон предпочитает, чтобы вы заключили союз с его дочерью.
– Да уж, чертов дурак! – Доминик обхватил одной ладонью другую, сжатую в кулак. Упрямый старик отказывался видеть, что из Доминика выйдет ужасный муж для его дочери – жестокий и равнодушный. Он продолжал мерить комнату шагами.
– Полагаю, у вас уже есть молодая леди на примете, милорд.
Доминик посмотрел ему прямо в глаза.
– Нет, с чего это вам взбрела в голову такая идея? Подмор пожал плечами:
– Просто так, стариковские мысли. – Он поколебался, а затем добавил: – Милорд, почему бы вам просто не отказаться от этого брака, и пусть поместье продают. Поскольку вы все равно намеревались так поступить и поскольку в деньгах вы не нуждаетесь…
– Нет! Мне нужно владеть им. Это мое право! Я не позволю отцу лишить меня моих прав с помощью какого-то дурацкого завещания. Если поместью суждено быть проданным по частям, то это произойдет, потому что так пожелал я, а не мой отец, чтоб он вечно горел в аду!
Подмор сморгнул. Доминик продолжал:
– Мою мать продали замуж из-за этого замка. Ей было всего семнадцать лет.
– Я помню, – мягко сказал поверенный. – Она была прекрасной невестой.
Доминик кивнул. Он все время забывал, что старик знал его мать.
– Мой отец превратил ее жизнь в кошмар, так что в конце концов она вынуждена была бежать на континент. Там она долгие годы жила в нищете, и все это из-за моего отца и Вульфстона.
