Чужая вина (Пленник) (Другой перевод) - Монк Карин (книги регистрация онлайн txt) 📗
— Нет, — решительно сказала Женевьева. Хотя присутствие Хейдона в тюрьме придало бы ей сил, но риск, что в нем опознают лорда Рэдмонда и снова отправят в камеру, был слишком велик. — Один из членов моей семьи уже попал в тюрьму, и я не хочу, чтобы и вас тоже арестовали.
— Тогда с вами пойду я, — предложил Джек. — Я объясню им, что Шарлотта не имеет ничего общего с кражей. Пускай они арестуют меня. Старик Томпсон и этот ублюдок, констебль Драммонд, только обрадуются. Меня высекут и отправят в исправительную школу. Так мне и надо. Что бы со мной ни сделали, я могу лучше позаботиться о себе, чем Шарлотта.
Женевьева удивленно смотрела на Джека. Его серые глаза сверкали решимостью, а руки были сжаты в кулаки. Она и раньше знала, что Джек способен сочувствовать другим. Он ведь рисковал своей свободой, помогая бежать Хейдону. Тем не менее его готовность пожертвовать собой ради Шарлотты глубоко ее тронула.
— Боюсь, что не могу тебе этого позволить, Джек. Я знаю, ты хочешь помочь Шарлотте, но я не верю, что начальник согласится отпустить ее и забрать тебя. Чего доброго, тебя просто арестуют тоже, и тогда придется беспокоиться за вас двоих. Я верну драгоценности и объясню мистеру Томпсону и констеблю, что у них больше нет причин задерживать Шарлотту. А когда она вернется домой, — закончила Женевьева, сурово глядя на удрученных детей, — мы поговорим о вашей попытке обокрасть мистера Инграма.
Констебль Драммонд смотрел на Женевьеву с притворным сочувствием. У него были необычайно большие руки с длинными и не совсем чистыми ногтями. Жирные волосы также свидетельствовали, что этот человек не особенно следит за собой. Правда, черные бакенбарды он причесывал, но они явно нуждались в стрижке. Женевьева давно понимала, что у него нет ни жены, ни любовницы, но только теперь, сидя напротив него в кабинете начальника тюрьмы и чувствуя неприятный запах, исходящий от его немытого тела, она осознала, что узкие рамки безрадостной жизни констебля вообще не предполагают интереса к противоположному полу.
— Я уверен, мисс Макфейл, вам совершенно ясно, что участие обвиняемой в жестоком нападении на мистера Инграма, а также лорда и леди Струзерс полностью аннулирует любое ваше соглашение с мистером Томпсоном относительно опеки над ней. — Констебль Драммонд не улыбался, но Женевьева знала, что сказанное доставляет ему удовольствие.
— Нет, нет, Шарлотта ничего не украла и ни на кого не нападала, — возразила Женевьева. — Так как я вернула все пропавшие вещи и намерена полностью компенсировать мистеру Инграму понесенный им ущерб, то все проблемы, по-моему, решены. Не вижу причин для дальнейшего задержания Шарлотты. Если вы проводите меня к ней, я заберу ее домой и сама разберусь в этой истории.
— К сожалению, мисс Макфейл, ситуация не так проста, — сказал Томпсон, нервно теребя бороду.
Начальник тюрьмы сознавал, что серьезное преступление, совершенное одной из девочек, которую он всего год назад поручил заботам Женевьевы, против влиятельных жителей Инверэри, не пойдет на пользу его карьере. Учитывая недавний побег лорда Рэдмонда, ему придется объяснять свои неудачи тюремному совету. Поэтому сейчас важно продемонстрировать, что он понял всю серьезность недавних промахов и принимает меры к тому, чтобы они никогда не повторились.
— Шайка воров, ограбивших магазин мистера Инграма, похитила очень редкие и дорогие ювелирные изделия. При этом они напали на лорда и леди Струзерс, двух самых видных жителей Инверэри. Лорд Струзерс сообщил, что его жена серьезно пострадала. Ее осматривал доктор Хейс и прописал ей полный покой и постельный режим, по крайней мере в течение месяца, чтобы излечиться от истерии и других последствий происшедшего.
Женевьева закусила губу, стараясь удержаться от каких-либо замечаний. Джейми рассказал ей, как он случайно налетел на леди Струзерс, когда ее муж подцепил его тростью. Женщина, которая может позволить себе роскошь в течение месяца пребывать в постели, после того как ее сбил с ног восьмилетний мальчик, не вызывала у нее ни малейшего сочувствия.
— К тому же обвиняемая не желает оказывать содействие в расследовании, что свидетельствует о ее моральной неустойчивости, — добавил констебль Драммонд, — Она отказывается назвать имена ее сообщников, несмотря на мои уверения, что в таком случае судья отнесся бы к ней более снисходительно. Конечно, мы пришли к выводу благодаря описаниям мистера Инграма, что другие дети, участвовавшие в нападении, также являются вашими подопечными, но лучше, если бы девочка это подтвердила.
Женевьева с удивлением посмотрела на него.
— Вы ожидали, что Шарлотта будет обвинять своих братьев и сестер?
Констебль презрительно скривил губы, словно считая нелепой подобную характеристику остальных детей.
— Я говорю, что, если бы эта девочка проявила бы хоть каплю раскаяния, оказав мне помощь, я бы поверил, что есть надежда на ее перевоспитание в вашем доме. Теперь же я могу только считать, что наилучшей мерой для всех участников этого преступления будет длительное пребывание в тюрьме и исправительной школе. Хотя я решил не предъявлять обвинения другим соучастникам преступления, девочка должна понести наказание. Общество не может позволить опасным преступникам безнаказанно сеять страх и тревогу.
— Мы говорим об одиннадцатилетнем ребенке, — напомнила Женевьева. Быстро растущий страх помогал ей сдерживать гнев. — Едва ли ее можно назвать опасным преступником.
— Напротив, мы имеем дело с девочкой с криминальным прошлым, которая, несмотря на предложенные вами дом и высокий нравственный пример, не в состоянии преодолеть порочные инстинкты, — отозвался Драммонд. — Как я говорил вам ранее, мисс Макфейл, эти инстинкты передаются из поколения в поколение. Никакие удобства и заботы не очистят грязные души ваших подопечных. Им нужна твердая рука. Ваше нежелание применять строгость привело к сегодняшнему злосчастному инциденту, от которого пострадали ни в чем не повинные граждане.
— Я не отрицаю, что дети были не правы, констебль Драммонд, — признала Женевьева, пытаясь умиротворить беспощадного собеседника. — Но они поступили так не из алчности или врожденных воровских инстинктов, а только потому, что хотели мне помочь…
— Мотивы обвиняемой будут рассмотрены в суде, — прервал констебль.
— Ее зовут Шарлотта. — Женевьева с трудом оставалась вежливой. Отвратительно, что Драммонд говорит о девочке как о некоем существе, лишенном индивидуальности. — Неужели вы думаете, что одиннадцатилетнему ребенку пойдут на пользу суд и тюремное заключение?
— К несчастью, мисс Макфейл, у нас нет иного выхода. — В голосе начальника тюрьмы слышались нотки сожаления. — Если бы это было первым правонарушением девочки, мы могли бы проявить снисхождение, но, увы, она и раньше занималась воровством, что и привело ее в эту тюрьму.
— Воровал ее отец, — поправила Женевьева, чувствуя, что тонкие нити ее сдержанности вот-вот лопнут. — Он заставлял Шарлотту показывать искалеченную ногу, отвлекая толпу, чтобы ему было легче шарить по карманам. А нога ее изуродована как раз ее собственным отцом во время одного из пьяных приступов злобы.
— Несомненно, у бедняжки было трудное детство, — согласился Томпсон. — Но, как вам известно, одним из условий нашего соглашения было то, что дети, порученные вашему попечению, не должны снова нарушать закон. В противном случае вы лишаетесь права опеки, и им придется полностью отбывать наказание. Только благодаря этому условию я смог заверить суд и жителей Инверэри, что дети больше не будут представлять опасность для общества. Шарлотта нарушила закон, поэтому, в соответствии с нашим договором, я вынужден освободить вас от опеки над ней и передать дело в суд. Боюсь, что это единственный выход. — Он выглядел так, словно хотел, чтобы все было иначе, но вряд ли в это стоило верить. — Если мы посмотрим на это сквозь пальцы, горожане могут настоять, чтобы детей немедленно вернули в тюрьму. Уверен, что лорд и леди Струзерс первыми подпишут такую петицию.
