Тайная страсть - Линдсей Джоанна (полная версия книги .txt) 📗
Днем приходилось еще хуже. Кэтрин всегда мечтала о путешествиях, с самого детства, когда ее в десятилетнем возрасте взяли в Шотландию на свадьбу дальнего родственника. Она обнаружила, что в отличие от сестры и матери прекрасно переносит качку и великолепно себя чувствует. И с тех пор ей хотелось увидеть дальние неведомые страны, о которых она успела так много прочитать. Эта мечта никогда не покидала Кэтрин.
Она даже серьезно подумывала о том, чтобы принять предложение одного из иностранных сановников, которых встречала во дворце, и все из-за своего неодолимого желания путешествовать. Но это означало, что придется навеки покинуть Англию, а на такое Кэтрин не могла осмелиться.
Очень немногие предлагали ей руку и сердце. Поклонников было бы куда больше, если бы Кэтрин поощряла их. Но англичане находили девушку слишком сухой, слишком суровой, – возможно, просто побаивались ее острого языка. Да и Кэтрин отнюдь не горела желанием оставить отцовский дом. Она начала выезжать в свет, прослужила год при дворе и скорее всего осталась бы под крылышком королевы, если бы не кончина матери. Кэтрин пришлось занять ее место, стать человеком, к которому все приходят со своими бедами и трудностями. Но хотя отец и домашние не могли без нее обходиться, Кэтрин твердо намеревалась в один прекрасный день пойти под венец. Она сначала хотела лишь выдать замуж Бет и образумить Уоррена, хотя бы для того, чтобы переложить на его плечи часть груза. Ну а потом стоит постараться найти мужа и себе.
Теперь же придется, вероятно, довольствоваться каким-нибудь охотником за приданым, и все из-за потери девственности. Однако в этом нет ничего особенного. Покупка мужа – явление довольно обыденное. Другое дело, если бы Кэтрин надеялась на брак по любви. Тогда жизнь ее была бы разбита. Какое счастье, что она слишком практична для подобных глупостей!
И вот ее единственная мечта сбылась. То, для чего у нее никогда не оказывалось времени, было ей навязано. Она отправилась в путешествие. И находится на корабле, плывущем в чужую страну. И, естественно, ощущала некое приятное возбуждение, смешанное с совершенно противоречивыми эмоциями. Правда, она никогда не думала о том, чтобы посетить Россию, и уж, во всяком случае, не в роли узницы, посаженной под замок.
Если бы Кэтрин попыталась поразмыслить о своем положении спокойно, не терзаясь нежелательными мыслями, она скорее всего признала бы, что все не так уж плохо. Девушка уже смирилась с тем, что придется ехать в Россию, и оставалось лишь извлечь наибольшую выгоду из сложившейся ситуации. И Кэтрин наверняка так и поступила бы, но непрошеные чувства продолжали изводить ее.
Худшим врагом Кэтрин стала гордость. Далее не мешало бы вспомнить о неразумном упрямстве. Она даже не подозревала, что способна на такое. Несправедливость делала ее неприступной и несгибаемой. А гнев лишь иссушал душу. В конце концов стоит немного поступиться гордостью. Ей даже не придется слишком унижаться. Вынужденная капитуляция – вот как это называется. Люди делают это постоянно, на каждом повороте жизни.
Если ее вынуждают делать что-то, почему бы Кэтрин не попытаться найти в этом удовольствие? Отчего именно князь должен делать за нее выбор, отнимая возможность поступить, как предпочитает Кэтрин? И к чему вообще отвергать его? Другие женщины уступают любовникам. Заводят романы, вот как это называется. Скорее, можно считать это радостями плоти. Похотью в красивой обертке. Но как бы то ни было, у Кэтрин все симптомы дурацкого вожделения. Ее так влечет к этому человеку, что она даже не способна мыслить здраво в его присутствии.
И он хочет ее. Невероятная, несбыточная фантазия. Этот волшебный принц, золотистый бог, хочет ее. Ее! Кэтрин не могла поверить такому. В этом нет ни малейшего смысла. И она отказалась. Несчастная дурочка!
Но ты знаешь, почему обязана отказаться, Кэтрин. Это неверно с точки зрения морали, грешно, и кроме того, ты просто не из тех, кто годится в любовницы. В тебя с детства вдалбливали важность святости брака и семьи, а он и не думал делать тебе предложение.
Да, разумные доводы, но от этого не становилось теплее. Однако предоставь ей Дмитрий еще одну возможность, ответ по-прежнему был бы отрицательным. Что ни говори, она – леди Кэтрин Сент-Джон. А леди Кэтрин Сент-Джон не может завести любовника, как бы втайне ни хотела этого.
Тяжелые мысли день и ночь роились в голове, только усиливая раздражение. Но она знала, как покончить с этим, – стоит лишь согласиться на роль горничной прекрасной княжны. В этом нет ничего постыдного, зато тогда она сможет свободно передвигаться по кораблю и даже увидеть берега чужеземных стран, наблюдать восходы и закаты, наслаждаться путешествием.
И как ни противна была сама мысль о том, чтобы прислуживать кому-то, Кэтрин понимала, что рано или поздно придется сделать это. Князю не откажешь в хитрости и уме. Кэтрин просто не может и дальше пребывать в вынужденном безделье. Даже платья, которые она хотела перешить, унесли, и Владимир приказал Лиде поработать иглой. Кэтрин изнывала от тоски и отчаяния. Но пока еще не лезла на стену. И не сидела на хлебе и воде, поскольку Маруся ухитрялась тайком приносить ей фрукты и сыр и даже пирожки с мясом, несмотря на то, что у двери неизменно стояли два стражника. Но Кэтрин все еще держалась не поэтому. Просто слуги Дмитрия каждый день умоляли ее передумать и сдаться. Похоже, князь воспринимал заточение Кэтрин не лучше, чем она сама, и именно это придавало ей силы устоять дольше, чем она предполагала и считала возможным.
Лида первая не выдержала и рассказала Кэтрин об угрызениях совести, терзающих Дмитрия. Кроме того, горничная клялась, что плохое настроение князя мигом рассеется, если только Кэтрин будет разумной и сделает так, как он хочет. Правда, Лида не представляла, чего именно он хочет, но твердо полагала, будто ничто не может быть ужаснее, чем возбудить немилость князя, поскольку, когда он гневался, страдали все.
Кэтрин ни слова не сказала на это. Она не защищалась, не пыталась извиняться и не выискивала причин. Но и не возражала. Она уже успела понять, что на корабле царит мертвая тишина, такая неестественная, словно Кэтрин была здесь единственным живым человеком. Однако стоило приоткрыть дверь, и она видела обоих стражников, хотя и они оставались совершенно безмолвными.
В тот же день прибежала Маруся, знавшая гораздо больше и сумевшая многое объяснить.
– Не спрашиваю, что вы сделали, чтобы настолько обозлить князя. Правда, не одно, так другое – я знала, что это неизбежно.
Кэтрин была слишком заинтригована, чтобы пропустить такое мимо ушей.
– Но почему?
– Он никогда не встречал такой, как вы, англичанка. У вас одинаковые характеры. Думаю, это не так уж плохо. Барин быстро теряет интерес к женщинам, но вы совсем не такая, как остальные.
– Значит, вот что я должна сделать, чтобы он потерял ко мне интерес? Держать свой нрав в узде?
– Хотите, чтобы он потерял интерес? – улыбнулась Маруся. – Нет, не отвечайте. Я вам не поверю. Кэтрин сухо поджала губы:
– Благодарю вас за еду, Маруся, но мне действительно не хочется обсуждать вашего князя.
– Я так и думала. Но мне нужно было высказаться, поскольку то, что вы делаете, затрагивает нас всех.
– Это чистый абсурд.
– Разве? Всем известно, что именно вы – причина плохого настроения барина. Когда с ним такое случается дома, это не важно. Барин уезжает в клуб, на балы, вечеринки, играет, пьет, дерется на дуэли. И срывает злость на чужих людях. Но здесь, на судне, ему некуда идти. И никто не смеет поднять голос. Все слишком боятся.
– Он всего-навсего человек.
– Это для вас. Но для нас все по-другому. В глубине души мы понимаем, что страшиться нечего. Барин – человек добрый, и мы его любим. Но слишком хорошо знаем также, что жизнь и смерть крепостного зависит от каприза господина, и он может заставить любого жестоко страдать. Конечно, барин не таков, однако он все-таки наш хозяин. И когда он невесел, нам не к лицу смеяться.
