Опрометчивое пари - Крейг Джэсмин (версия книг .txt) 📗
— Мистер Тэннер, я узнала бы вас где угодно! Санди сказала, что вы вот-вот приедете и попросила извиниться за то, что заставит вас подождать. У нас сегодня был напряженный день, и ей нужна пара минут, чтобы привести себя в порядок. Сейчас она придет.
— Нет проблем. Я подожду.
Не успел он договорить, как дверь справа от него открылась, и в приемную вошла Санди. Сердце у него на мгновение замерло, а потом вновь забилось — в относительно нормальном ритме. Он прислонился к столу, напустив на себя равнодушие, которого отнюдь не испытывал.
На ней была строгая коричневая льняная юбка и шелковая блузка с воротником-стоечкой, застегнутая на все пуговицы. Ее фасон немного напоминал косоворотку. Если не считать кистей рук, то между лицом и коленями не было видно ни кусочка кожи, и тем не менее Дэмион мог только и думать о том, насколько она привлекательна и как ему хочется увидеть ее лежащей на его постели, а он чтобы при этом медленно расстегивал все ее проклятые пуговицы.
— Привет, Дэмион, — поздоровалась она с ним.
Ее любезная улыбка внушила ему желание заскрипеть зубами от ярости. Неужели встреча с ним нисколько ее не радует? Неужели она никогда не теряет самообладания, если не считать тех моментов, когда тревожится за мать?
— Извини, пожалуйста, — добавила она, по-прежнему вежливо улыбаясь. — Тебе пришлось долго ждать?
— Нет. Я только что приехал.
Он говорил резковато, но ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось бы сказать что-нибудь забавное, чтобы загладить неловкость, но у голове у него не осталось ни единой мысли, и он мог только молча смотреть, как она идет через комнату, снимает жакет с вешалки и берет свою строгую темно-коричневую сумочку.
Перекинув жакет через руку, Санди повернулась к секретарше.
— В понедельник утром я приду в семь тридцать, Гленна, и займусь записями. Спасибо, что задержалась сегодня. Я очень тебе благодарна.
— Ничего страшного. Мне пора уже пропустить несколько ленчей, а то придется менять весь свой гардероб! Пожалуйста, передай матери мои наилучшие пожелания, Санди. Так приятно знать, что она быстро поправляется!
— Я ей передам твои слова, — сказала Санди, выходя с Дэмионом в коридор. — Я очень благодарна тебе за то, что ты за мной заехал, Дэмион.
Ее голос выражал ту же нейтральную вежливость, с какой она говорила с секретаршей, и он отвернулся, борясь с желанием схватить ее в объятия и целовать, пока она не разрумянится, не задохнется и забудет о правилах хорошего тона.
— Мне нетрудно отвезти тебя в больницу, — ответил он. — Я рад, что Габриэла уже готова видеть посторонних. Ведь после операции прошло всего два дня.
— Да, но моя мать не любит быть обыкновенной, — объяснила Санди. Яркое дневное солнце, на которое они вышли, заставило ее на секунду зажмуриться. В смехе ее звучало облегчение, чуть приправленное снисходительностью. — Раз уж Габриэла не умерла на операционном столе, то теперь она полна решимости броситься в противоположную крайность и поправиться быстрее всех, кто прошел через ту же операцию.
— Доктор Хоукинс! Доктор Хоукинс! Постойте! Мне надо с вами поговорить!
Резкий крик разнесся над автостоянкой, и, обернувшись, Дэмион увидел, что к ним спешит высокая угловатая женщина. Незнакомка чуть не кинулась Санди в объятия. Она задыхалась, видимо, в результате пробежки в сапожках на невообразимо высоком каблуке. Ее коротко подстриженные волосы, выкрашенные в ярко-рыжий, почти оранжевый цвет, в сочетании с лицом, покрытым слишком светлым тоном, делали эту женщину похожей на клоуна. Это сходство усиливала яркая губная помада, толстым слоем покрывающая губы. Одета она была по последней калифорнийской авангардной моде, а на левой руке красовался опасный на вид кожаный браслет, покрытый металлическими шипами.
— Слава Богу, что я застала вас, доктор Хоукинс! Было бы ужасно, если бы вы уже уехали на уик-энд. Что было бы, не найди я вас!
Санди ласково похлопала женщину по плечу, не обращая ни малейшего внимания на то, как она беспокойно размахивает своим смертоносным браслетом.
— Все в порядке, я здесь, Бернард, и ты знаешь, что я хочу тебе помочь. Но ты должна успокоиться и рассказать мне, в чем проблема. Давай-ка отойдем к машине моего друга, чтобы не стоять на проезде. Мы же не хотим, чтобы нас задавили.
«Бернард»?! Дэмион украдкой всмотрелся в «женщину», делая при этом вид, что думает только о том, как пройти через стоянку. При ближайшем, более пристальном рассмотрении он пришел к заключению, что Бернард, вероятно, действительно мужчина. Кисти рук и ступни у него были больше, чем у большинства женщин, плечи значительно шире. Но под толстым слоем косметики кожа его казалась нежной, словно у юной девушки.
— Меня хотели задержать в тюрьме на ночь, пока не узнали, что я контактирую с вами. Когда сержант услышал ваше имя, он отпустил меня с условием, что я сегодня же встречусь и поговорю с вами.
— Хорошо, Бернард. А ты помнишь, на каком участке работает этот сержант? Наверное, он меня знает. Может быть, мы уже работали с ним вместе.
Казалось, Санди забыла про присутствие Дэмиона, успокаивающе разговаривая с пациентом, находившимся на грани истерики. Еще какое-то время Бернард мог говорить только отрывистыми и бессвязными фразами, но в конце концов сочувственные, но спокойные вопросы Санди привели к желаемому результату. Успокоенный ее мелодичным грудным голосом, он постепенно расслабился и смог изложить свою историю.
Бернард, как понял Дэмион, имел несчастье обратиться с нескромным предложением к работнику полиции нравов, и, поскольку за ним числилось уже несколько судимостей за приставание, судья отказался отпустить его с уплатой обычного штрафа. Ему предстояло вернуться в суд в понедельник, когда судья будет решать, стоит ли за подобное правонарушение наказывать тюремным заключением.
Санди не стала обсуждать события, которые привели к аресту Бернарда. Она не стала выяснять, почему он пристал к незнакомому человеку или зачем отправился в бар, который был печально известен частыми полицейскими проверками.
— Когда вам велено снова явиться в суд? — спросила она, и в голосе ее не слышно было укоризны.
— В понедельник, в десять утра. Санди чуть поморщилась.
— Ну, наверное, все могло быть и хуже. Послушайте, Бернард, я скорее всего смогу так спланировать день, чтобы пойти с вами. Если вы поторопитесь, то успеете поймать мою секретаршу раньше, чем она уйдет с работы.
Вынув из сумочки блокнот, она быстро написала на листочке пару предложений.
— Передайте вот эту записку Гленне, и она перераспределит мои дела на понедельник, чтобы я смогла прийти на слушание и поговорить о вас с судьей. Я не могу ничего обещать относительно того, какое решение он примет, Бернард, но я обязательно скажу ему, что вы встречались со мной каждую неделю и что немалый прогресс в вашем поведении и контактах с окружающими налицо. Я обязательно скажу судье, что вы ни разу не пропустили встречи со мной. Это наверняка будет свидетельствовать в вашу пользу. Бернард умоляюще сжал ее руки.
— И вы скажете ему, что меня нельзя сажать в тюрьму, правда, доктор?
Санди на секунду задержала свою руку в его руках, а потом мягко высвободилась.
— Этого я сделать не могу, Бернард. Но я скажу судье, что, по моему профессиональному мнению, ваше пребывание в тюрьме не пойдет на пользу ни вам, ни гражданам Лос-Анджелеса.
— Спасибо, доктор. — Он нервно теребил на руке кожаный браслет. — Мне очень жаль, что я пыталась подцепить полисмена и все такое. Я ведь обещала больше такого не делать. И обещала больше не ходить в тот бар. — Бернард пригладил свои оранжевые волосы в жалкой попытке выглядеть солиднее. — И вообще, доктор, я очень благодарна вам за помощь.
Судья прислушается к вашим словам, я это твердо знаю.
— Вы знаете мой телефон, Бернард. Телефонная служба всегда может меня найти. Не стесняйтесь, звоните мне в выходные, если я вам буду нужна. Если у вас снова возникнет идея отправиться в бар, пожалуйста, сначала позвоните мне.
