Японский любовник - Альенде Исабель (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT, FB2) 📗
— Ты помнишь семью Фукуда? — спросил дядя Исаак через несколько дней.
— Ну как же не помнить! — порывисто воскликнула Альма.
— Вчера мне позвонил один из детей.
— Ичимеи?
— Да. Он ведь младший, верно? Спросил, можно ли ко мне зайти, у него есть разговор. Они живут в Аризоне.
— Дядюшка, Ичимеи мой друг, и я не видела его с самой эвакуации. Пожалуйста, можно я тоже приду?
— Он дал понять, что разговор будет конфиденциальный.
— Когда он придет?
— Я тебя предупрежу.
Через две недели Ичимеи появился в Си-Клифф, он был в темном костюме, при черном галстуке. Альма ждала его с колотящимся сердцем; она распахнула дверь раньше, чем Ичимеи успел позвонить, и бросилась ему на шею. Девушка была все так же выше ростом, ее напор едва не сбил гостя с ног. Ичимеи растерялся: он не ожидал встретить Альму, а публичные проявления чувств у японцев не приветствуются, он не знал, как отвечать на такую пылкость, но девушка и не дала ему времени на раздумья; она схватила парня за руку и затащила в дом, глаза ее повлажнели, она повторяла его имя, а как только оба оказались внутри, Альма поцеловала Ичимеи в губы. Исаак Беласко ждал в библиотеке, в своем любимом кресле, держа на коленях Неко, кота Ичимеи, которому было уже шестнадцать лет. С этой позиции он наблюдал за их встречей, но, расчувствовавшись, прикрывался газетой, пока Альма не ввела гостя в библиотеку. Она оставила мужчин наедине и закрыла дверь.
Ичимеи вкратце пересказал Исааку Беласко историю своей семьи, которую старик уже знал, потому что после телефонного звонка выяснил о Фукуда все, что мог. Он не только знал о смерти Такао и Чарльза, депортации Джеймса и бедственном положении вдовы и двух оставшихся детей, но и принял на этот счет некоторые меры. Единственной новостью в рассказе Ичимеи была предсмертная просьба Такао о мече.
— Я скорблю о смерти Такао. Он был моим другом и учителем. И Чарльза с Джеймсом мне тоже жаль. Никто не прикасался к месту, где лежит ваша семейная катана. Ты можешь забрать ее, когда пожелаешь, Ичимеи, но она была захоронена с почестями, и, думаю, твой отец хотел бы, чтобы и откапывали ее с такой же торжественностью.
— Вы правы, сэр. Сейчас мне некуда поместить этот меч. Могу я пока оставить его в саду? Надеюсь, это ненадолго.
— Такой меч делает честь любому дому, Ичимеи. Ты что, торопишься его забрать?
— Его место — в алтаре моих предков, но сейчас у нас нет ни дома, ни алтаря. Матушка, сестра и я живем в съемных комнатах.
— Сколько тебе лет, Ичимеи?
— Двадцать два.
— Ты совершеннолетний, глава семьи. Тебе следует взять на себя предприятие, которое мы задумали с твоим отцом.
Исаак Беласко рассказал изумленному Ичимеи, что в 1941 году они с Такао Фукудой создали товарищество для обустройства питомника с цветами и декоративными растениями. Война помешала начать работы, однако никто из партнеров не расторгал устного соглашения, и, таким образом, оно остается в силе. В Мартинесе, на восточном краю бухты Сан-Франциско, есть участок земли, который Исаак в свое время приобрел по весьма выгодной цене. Речь идет о двух гектарах ровной, плодородной, хорошо орошаемой земли и о маленьком, но приличном доме, в котором Фукуда могли бы поселиться, пока не приобретут более достойное жилье. От Ичимеи потребуется упорная работа, чтобы развивать их общее предприятие, как было когда-то уговорено с Такао.
— Земля у нас уже есть, Ичимеи. Я внесу начальный капитал, чтобы подготовить почву и приступить к посадкам, остальное ложится на тебя. Ты можешь выплачивать свою долю с продаж, как будет получаться, без спешки и процентов. Когда придет время, мы перепишем питомник на твое имя. На сегодня этот участок принадлежит товариществу «Беласко, Фукуда и сыновья».
Исаак не упомянул, что и организация товарищества, и сама покупка земли осуществились меньше чем за неделю. Об этом Ичимеи узнает четыре года спустя, когда пойдет переписывать предприятие на свое имя.
Фукуда вернулись в Калифорнию и поселились в Мартинесе, что в сорока пяти минутах от Сан-Франциско. Ичимеи, Мегуми и Хейдеко, работая от зари до зари, собрали первый урожай цветов. Оказалось, что земля и климат для их целей подходят как нельзя лучше, осталось только внедрить продукты на рынок. Хейдеко доказала, что у нее в этой семье больше всех стойкости и мускулов. В Топазе она развила свои бойцовские и организаторские качества, в Аризоне тащила на себе всю семью, потому что Такао едва успевал дышать между сигаретами и приступами кашля. Хейдеко любила мужа с истовой преданностью, не сомневаясь в своем предназначении жены, но вдовство оказалось для нее освобождением. Когда она вернулась с детьми в Калифорнию и обнаружила целых два гектара возможностей, она не колеблясь встала во главе нового предприятия. Мегуми поначалу слушалась мать, ее инструментами стали лопата и борона, но в мыслях у нее жило будущее, весьма далекое от сельского хозяйства. Ичимеи обожал ботанику и проявлял железную выносливость на тяжелых работах, но ему недоставало практичности и коммерческой смекалки. Он был идеалист и мечтатель, любитель живописи и поэзии, более склонный к размышлению, нежели к торговле. Ичимеи не отправлялся продавать свой потрясающий цветочный урожай в Сан-Франциско до тех пор, пока мать не приказала ему вычистить грязь из-под ногтей, надеть пиджак, белую рубашку (никакого траура!), нанять грузовик и ехать в город.
Мегуми составила список самых престижных цветочных магазинов, и Хейдеко объехала их один за другим с этим списком в руке. Сама она оставалась сидеть в кабине, потому что знала, что выглядит как японская крестьянка и английский у нее безобразный; товар предлагал Ичимеи, у которого от стыда покраснели уши. От всего, что связано с деньгами, ему становилось неудобно. Мегуми считала, что ее брат не создан для жизни в Америке, слишком благоразумен, аскетичен, пассивен и скромен; если бы это зависело от него, Ичимеи ходил бы в одной набедренной повязке, с плошкой, и просил бы на пропитание, как индийские отшельники и библейские пророки.
В тот вечер Хейдеко и Ичимеи вернулись в Сан-Франциско с пустым кузовом. «Я ездила с тобой первый и последний раз, сынок. Ты в ответе за нашу семью. Мы не можем есть цветы, ты должен научиться их продавать», — сказала Хейдеко. Ичимеи попытался переложить эту миссию на сестру, но Мегуми уже стояла одной ногой на пороге. Фукуда поняли, как просто выручить хорошую цену за цветы, и подсчитали, что смогут расплатиться за землю через четыре или пять лет, если только будут на всем экономить и если не случится какого-нибудь несчастья. К тому же, посмотрев их первый урожай, Исаак Беласко пообещал получить для них контракт с отелем «Фэйрмонт» на уход за великолепными букетами живых цветов в холле и гостиных, составлявших славу этого заведения.
В конце концов, после тринадцати лет несчастий семья начала становиться на крыло; и тогда Мегуми объявила, что ей исполнилось тридцать лет и ей пора отправляться собственным путем. К этому времени Бойд Андерсон уже успел жениться и развестись, он был отцом двух детей и снова предложил Мегуми переехать к нему на Гавайи, где Бойд процветал со своей автомастерской и парком грузовиков. «Забудь про Гавайи. Если хочешь быть со мной, это возможно только в Сан-Франциско», вот что ответила она. Девушка решила учиться на акушерку. В Топазе она несколько раз принимала роды, и всегда, когда появлялось на свет новое существо, ее охватывал экстаз, который для нее больше всего походил на божественное откровение. Совсем недавно этот вид родовспоможения, прежде являвшийся привилегией мужчин, сделался доступен и для женщин, и Мегуми хотела оказаться одной из первых. Ее записали на курсы патронажных и медицинских сестер, основное преимущество которых состояло в бесплатности. В течение трех лет Бойд Андерсон продолжал методично ухаживать за Мегуми на расстоянии, уверенный, что как только его любимая получит диплом, она выйдет за него и переедет на Гавайи.
