Кирклендские услады - Холт Виктория (книги серии онлайн TXT) 📗
– Тетя Сара намекала на это.
– Сара! Она всегда была немного не в себе. Бывало, сидит за столом, запустит руку в волосы и наматывает пряди на палец, пока не станет такой растрепанной, словно ее протащили головой вперед сквозь кусты. Вечно думала о чем-то своем, витала в облаках... Боюсь, сейчас она совсем плохо соображает.
– Кое в чем она соображает прекрасно.
– Знаю. Сара всегда этим отличалась. Первые годы своего замужества я бывала в Забавах каждый день. Муж плохо ладил с моими родственниками – думаю, он немного ревновал меня к ним.
Она задумчиво улыбнулась, видимо, мысленно возвратившись в прошлое и увидев себя упрямой, своенравной молодой женщиной, умевшей всегда настоять на своем.
– В те дни мы здесь жили очень уединенно, – продолжила она, – почти не видели чужих людей. Железных дорог тогда еще не было, общались только с соседями, и единственным семейством, с которым мы могли породниться, были Редверзы. Сара так и не вышла замуж... Впрочем, не исключено, что дело было не в ограниченных возможностях: просто ей на роду было написано провитать в мечтах всю свою жизнь.
– После замужества вы очень тосковали по дому? – спросила я, снова наполнив ее чашку и предложив ей блюдо с пирожными.
Она печально кивнула.
– Наверное, мне не стоило уезжать оттуда.
– Насколько я могла заметить, Забавы много значат для всех членов вашей семьи.
– Когда-нибудь вы это поймете. Если у вас будет сын, он вырастет в Забавах и привыкнет любить этот дом и дорожить им. Такова наша традиция.
– Понимаю.
– Я уверена, что это будет мальчик. Буду об этом молиться. – Она говорила так, словно даже Господь обязан подчиняться ее распоряжениям, и я улыбнулась. Заметив это, старая леди улыбнулась в ответ.
– Если бы у вас родилась девочка, а Люк вдруг умер...
– Почему он должен умереть? – изумленно перебила я.
– В нашей семье одни живут до глубокой старости, другие умирают молодыми. Сыновья моего брата оказались очень слабы здоровьем. Не случись с Габриелем этой трагедии, он все равно прожил бы недолго. Его брат умер совсем юным. Мне кажется, и в Люке я замечаю ту же хрупкость.
Ее слова поразили меня; бросив на нее пристальный взгляд, я заметила в ее глазах блеск надежды. Но нет, должно быть, у меня снова разыгралась фантазия. Она сидит спиной к свету, и мне не слишком хорошо видно ее лицо.
Однако смысл ее слов был совершенно очевиден: Люк и мой будущий ребенок стоят между Саймоном и Забавами, которые так много значат для миссис Редверз – возможно, больше, чем все остальное в ее жизни. Если Саймон завладеет Забавами, она сможет вернуться туда и провести там остаток своих дней.
Торопливо, словно боясь, как бы она не прочла мои мысли, я проговорила:
– А отец вашего внука – ваш сын, – он тоже был болезненным?
– О нет. Питер, отец Саймона, погиб в Крыму, сражаясь за свою королеву. Саймон никогда не видел отца. Горе убило его мать, еще не оправившуюся после родов. Вот она действительно была хрупким созданием. – В голосе миссис Редверз прозвучало презрение. – Я не одобряла этого брака, однако мой сын тоже был упрям. Но зато они оставили мне внука.
– Наверное, он был для вас большим утешением.
– Да... большим утешением, – проговорила она неожиданно мягко.
Я предложила миссис Редверз еще чаю, но она отказалась и, поскольку я тоже больше не хотела, попросила:
– Будьте добры, позвоните Доусон. Не люблю смотреть на грязную посуду.
Горничная унесла поднос, и старая леди вновь заговорила о Люке. Ее интересовало мое мнение о нем. Кажется ли он мне веселым, обаятельным? Ее вопрос поставил меня в тупик: я еще не разобралась в своем отношении к Люку.
– Он еще очень молод, – ответила я. – О молодых людях трудно судить – они так быстро меняются. Со мной он весьма мил.
– Насколько мне известно, хорошенькая дочка нашего доктора часто бывает в Забавах.
– После возвращения я ее еще не видела. Теперь, когда мы в трауре, мы почти не принимаем гостей.
– Разумеется. Вероятно, вам любопытно, почему я так хорошо осведомлена о жизни в Забавах? Все благодаря слугам – сестра жены моего привратника работает в вашем доме.
– Да, она моя горничная, очень славная девушка.
– Рада, что вы ею довольны. Этти тоже прекрасная служанка, я часто ее вижу. Сейчас она ждет своего первого ребенка, и я слежу, чтобы она ни в чем не нуждалась. Каждый младенец, родившийся в Келли Грейндж, получает в подарок серебряную ложку.
– Хороший обычай.
– Наши люди преданы нам, так как знают, что могут на нас положиться.
Обе мы были удивлены, когда Саймон явился, чтобы отвезти меня домой. Два часа, проведенные в обществе Агари Редверз, пролетели незаметно и доставили мне большое удовольствие. По-видимому, она тоже осталась довольна нашей встречей, ибо попрощалась со мной почти тепло.
– Вы приедете еще, – сказала она и добавила, блеснув глазами: – Я надеюсь. – Я поняла, что она признала во мне равную себе личность, которой не удастся помыкать, и это ей понравилось.
Я ответила, что с радостью воспользуюсь ее приглашением в ближайшее же время.
На обратном пути Саймон мало разговаривал, однако выглядел довольным.
Дни текли однообразно: я немного гуляла, много отдыхала, после обеда лежала в постели и читала романы Диккенса, Генри Вуда и сестер Бронте. Мысли о ребенке поглощали меня все больше, в них я находила утешение и забвение своих несчастий, но порой воспоминания о трагической гибели Габриеля терзали меня с новой силой, а сознание, что ему не суждено увидеть своего ребенка, удваивало мое горе. К тому же каждый день какая-нибудь мелочь напоминала мне о Пятнице. Когда-то мы с ним исходили все тропинки в округе, и теперь при звуке отдаленного лая мое сердце начинало биться сильнее. В один прекрасный день он вернется, говорила я себе, не желая верить, что никогда больше не увижу его.
Я старалась принимать участие в жизни местной общины: пила чай у викария, ходила в церковь и сидела на скамье Роквеллов рядом с Люком и Рут, Кажется, я перестала быть для всех такой чужой, как при жизни Габриеля.
Время от времени я поднималась в детскую вместе с тетей Сарой, которой это занятие никогда не надоедало. Она продемонстрировала мне фамильную колыбель – красивую деревянную кроватку на качалках, изготовленную искусным мастером двести лет назад. Тетя Сара шила для нее голубое стеганое покрывало.
Я снова нанесла визит Агари Редверз, и эта встреча сблизила нас еще больше. Мне было приятно думать, что в ней я нашла доброго друга.
Из-за траура мы не устраивали приемов, но близкие друзья семьи посещали нас. Несколько раз заезжала Дамарис, и я окончательно убедилась, что Люк влюблен в нее. Ее же чувства были не столь очевидны. Иногда я вообще сомневалась, что Дамарис способна испытывать какие-либо чувства. Даже с отцом она порой бывала холодна, хотя и достаточно послушна, – казалось, даже к нему она не питала привязанности.
Доктор приезжал очень часто. При этом он обычно говорил: «Хочу взглянуть на сэра Мэтью и мисс Сару», – и добавлял, с улыбкой глядя на меня: «Ну и на миссис Роквелл, конечно»
Согласно его предписаниям, я должна была отказаться от дальних прогулок и верховой езды, отдыхать при малейших признаках утомления и пить на ночь горячее молоко.
Однажды утром я прогуливалась примерно в миле от дома, когда услышала за спиной шум колес и, обернувшись, увидела одноколку доктора.
Мистер Смит приказал кучеру остановиться.
– Вы устали, – обвиняющим голосом заявил он.
– Вовсе нет. К тому же я уже почти дома.
– Будьте любезны, садитесь в коляску. Я отвезу вас.
Я повиновалась, не переставая протестовать и уверять, что совершенно не устала. Если кто из нас и выглядит неважно, то это он, заявила я со свойственной мне прямотой.
– Я ездил в Ворствистл, – объяснил он, – а это всегда меня выматывает.
Ворствистл… Я с состраданием подумала о несчастных помешанных, запертых в его стенах, отгороженных от мира. Как благородно со стороны доктора оказывать им помощь!
