Возлюбленный горец - Беннет Сара (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Глава 12
В комнате генерала, освещаемой единственным канделябром со свечами, царил полумрак. В камине горел неяркий огонь, окно было приоткрыто, и свежий ароматный воздух долины свободно вливался внутрь. Мужчина у окна совсем не походил на согбенного старца. Он сидел очень прямо, слегка повернув голову при звуке шагов.
– Мег, это ты? – спросил генерал. При звуке его голоса, такого знакомого и родного, у Грегора закружилась голова. Казалось, он идет по неровной шаткой поверхности и вот-вот сорвется в зияющую пропасть.
– Да, отец, это я. Капитан Грант тоже здесь.
– Очень хорошо. Пусть он подойдет ближе.
Мег обернулась и вопросительно посмотрела на Грегора, который остался стоять у двери.
– Капитан Грант?
– Ваша дочь говорила мне, что вы нездоровы последнее время, – сказал он, подходя к генералу. – Мне очень жаль, сэр.
Генерал обернулся, и Грегор увидел его взволнованное лицо, которое осветила радостная улыбка.
– Грегор, мой мальчик! Я не забыл твой голос.
– Надеюсь, он стал немного мужественнее, сэр.
Приблизившись к генералу, капитан ожидал увидеть изнуренного, сломленного болезнью человека, но перед ним был все тот же бравый вояка, только немного постаревший. Его удивительные голубые глаза смотрели прямо на него.
– Я благодарен судьбе, что ты вернулся в Глен-Дуи с моей дочерью. Мег? Ты рассказала Грегору о наших проблемах?
Он обернулся к дочери, склонив голову набок, скорее прислушиваясь, нежели пытаясь разглядеть ее. Это показалось Грегору странным, и он нахмурился, с тревогой глядя на старика.
Мег подошла к отцу и провела рукой по его плечу.
– Я здесь, папа. Да, я все ему рассказала.
– Это хорошо, – сказал генерал и тяжело вздохнул. Он опять взглянул на Грегора, но на этот раз его глаза смотрели куда-то мимо него.
– Я не понял, – хрипло сказал Грегор. – Простите, я не сразу понял, что вы не видите…
Генерал остановил его, подняв руку.
– Ничего не поделаешь, Грегор. Все началось с того, что глаза стала застилать легкая дымка, но со временем туман становился все гуще. Теперь сплошная мгла окружает меня, но я в здравом уме и помню все так живо, словно это произошло вчера.
– Отец, ты хотел поговорить с капитаном Грантом, – деликатно напомнила Мег. – Уже очень поздно. Этот день был таким долгим и утомительным.
– Понимаю. Хорошо, Мег, но не будь так нетерпелива. Я хочу поговорить с Грегором наедине.
– Думаю, я имею право знать, что ты хочешь ему сказать, – упорствовала Мег.
– О каком праве ты говоришь? – Генерал нетерпеливо фыркнул. – Ты пока еще моя дочь, Мег, и должна слушаться отца. Я буду говорить с Грегором наедине. У нас будет сугубо мужской разговор.
Краска мгновенно залила ее лицо, глаза гневно сверкнули, губы задрожали, предвещая поток горьких слов или рыданий. Грегор искренне сочувствовал Мег в эту минуту. Ему казалось, что генерал поступает слишком жестоко, выпроваживая дочь из комнаты, как малого ребенка.
– Может, вы позволите леди Мег остаться? – предложил он.
– Нет, – отрезал генерал и упрямо поджал губы, став удивительно похожим на свою дочь. Мег бросила на Грегора быстрый взгляд, но он лишь пожал плечами. Разве есть у него право указывать, кому что делать?
Мег не оценила такую вялую поддержку. Гневно взглянув на капитана, она решительно вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Мужчины слышали, как быстро удаляются ее шаги.
Генерал усмехнулся, восхищаясь крутым нравом дочери.
– Какая задира моя Мег! Настоящий боец! Не безвольная кукла моя девочка, а, Грегор?
– Это правда, сэр, ее трудно назвать бесхарактерной мисс.
Генерал опять хохотнул, уловив в тоне Грегора некоторую сухость.
– Мне кажется, тебе по нраву бунтарки. Не могу представить тебя с женщиной, которая будет заглядывать тебе в рот и исполнять все желания. А, Грегор? Так уж лучше взять в жены одного из твоих солдат!
– Абсолютно с вами согласен, генерал Макинтош, – сказал Грегор, придвигая стул и усаживаясь поближе к генералу. У него все кости ломило от усталости; пульсирующая боль в раненой руке не утихала ни на секунду; голова кружилась. Если генерал не перейдет к делу прямо сейчас, то он просто свалится со стула, а слугам придется выносить его из комнаты ногами вперед.
– Подожди, Грегор, не садись, возьми-ка там виски, оно вполне приличное, – сказал генерал с тонкой проницательностью слепого. – Его до сих пор делают на винокуренном заводе, недалеко от Крейган-Дуи, да ты и сам знаешь. Налей-ка нам по стаканчику. Мег разбавляет его водой и думает, что я ничего не замечаю. Она считает, что я пью слишком много, и пичкает меня этим отвратительным чаем, это теперь модно, видите ли. Фу, гадость! Может, она права и я действительно пью больше, чем нужно, но чем же мне занять себя в долгие бессонные ночи?
Грегор принес две порции виски и сел напротив старого джентльмена. Напиток был неразбавленный и крепкий, тепло от него разлилось по всему телу, придав бодрости и освежив голову. Наблюдая, как генерал уверенно взял бокал и поднес его к губам, он никогда бы не подумал, что перед ним слепой. Какое-то время они сидели молча у окна, как два старых приятеля, будто никогда и не расставались.
– Итак, тебе известно о герцоге Аберколди? – начал генерал.
– Да, со слов леди Мег.
– Представляю, что она тебе наговорила. – На губах генерала заиграла улыбка, но тут же погасла. Он помрачнел, низко склонив седую голову и опустив плечи. – Поначалу он казался мне милым и приятным молодым человеком. И лишь теперь я понимаю, что все это время он лицемерил и притворялся. Ах, Грегор, какой же легкой добычей оказался Я в когтях этого хищника! Жалость к себе размягчила мой разум: я стал чувствовать себя старым, больным, никчемным. А этот паук умело плел свою паутину из лести и сладких речей, тешил самолюбие старика. И за это я согласился отдать ему свою дочь в жены! Я убедил себя, что действую ей во благо, Что она со временем успокоится и будет меня благодарить. – Он печально покачал головой и продолжил свой рассказ: – Я постоянно думал о том, как устроить судьбу дочери – это Мое единственное, хотя и слабое, оправдание. Я места себе не находил оттого, что она останется одна на свете, когда меня не станет, как отбившаяся от стада овечка в окружении волков. И я убедил себя, что герцог будет для нее заботливым мужем, защитником и даст ей все, чего она так заслуживает. Я всей душой хотел, чтобы она была счастлива и довольна, Грегор. Разве это преступление?
– Нет, сэр, я вас прекрасно понимаю.
– И ты меня не осуждаешь? – с волнением спросил старый генерал.
– За что? Это вполне нормальное желание для отца.
– Но Мег так рассердилась, что не разговаривала со мной целых две недели, – продолжал генерал, его голос задрожал, и лицо омрачилось печалью. – Она рыдала в своей комнате ночи напролет, и это разбивало мне сердце. Поверь, Грегор, я никогда не был строгим и тем более жестоким отцом, никогда ни к чему ее не принуждал. И вот единственный раз, когда я попытался принять волевое решение…
И вдруг Мег уступила. Я понимаю, что она сделала это ради меня и герцог здесь совсем ни при чем. Бедная девочка поняла, что мы с ней оказались в ловушке, и встретила беду лицом к лицу, моя отважная птичка. Через некоторое время мы услышали рассказ Шоны о злодеяниях герцога, и хотя я пытался убедить себя, что это ложь, что я не верю ни единому ее слову… – Он начал с силой бить рукой по ручке кресла в такт каждому слову. – Но… это… оказалось… правдой!
– Шона – очень честная женщина.
– Вот именно. Искренними были не только слова, но даже ее голос. Позже мы узнали, что не только Шона знает правду о герцоге Аберколди. И вот тогда наступила моя очередь рыдать по ночам. Ибо я понял, что подписал дочери смертный приговор, отдав ее в руки убийцы.
– Вы сказали герцогу, что изменили свое решение?
– Конечно, но он и слышать об этом не захотел. Мег тоже недвусмысленно отказала ему в очень резкой манере, но, кажется, его это странным образом привлекает в ней. Он весь во власти какой-то нездоровой страсти. Мег говорит, что, когда они встречаются где-нибудь, он не спускает с нее глаз и следит за каждым движением. Он обезумел, Грегор. Что бы мы с Мег ни говорили, он не откажется от этой свадьбы. Он ведет себя так, будто ничего не случилось и все мы одна счастливая семья. В этом есть что-то противоестественное, страшное.
