Опал императрицы (Опал Сисси) - Бенцони Жюльетта (читать книги без сокращений .txt) 📗
– Вряд ли ты из него что-нибудь вытянул бы. Интересно, так ли этот парень глуп, как кажется?
– Поживем – увидим! Все может быть...
Горный поезд, связывавший Ишль с Аусзее и Штайнах-Ирднингом, остановился на станции Гальштат уже в сумерках, и полдюжины пассажиров, в том числе и Морозини с Видаль-Пеликорном, пересели на катер, чтобы переехать вместе со снаряжением и багажом на другой берег озера. Друзья прихватили с собой все необходимое для рыбалки, для прогулок в горах и даже для живописи. Рисовальные принадлежности были приобретены в последний момент по инициативе Альдо. Неплохой график, он подумал, что акварельные краски и прочие там угольные карандаши могут стать отличной маскировкой, если им надо будет какое-то время провести на наблюдательном посту.
Кроме всего этого, друзья купили грубые, подбитые железом ботинки, шерстяные свитера, толстые носки, но все-таки, тщась нарядиться в духе местного колорита, не решились на штаны со шнуровкой и на подтяжках. Адальбер, со своей стороны, не устоял перед широкой накидкой с капюшоном и зеленой шляпой с перышком, которая, по мнению Альдо, делала его похожим на подвыпившего эрцгерцога.
– Как жаль, – добавил он, – что у тебя нет времени отпустить усы, а то сходство было бы полным!
Служащий маленькой станции помог им донести багаж до катера, который уже раздувал пары. Освободившись от забот, Альдо облокотился на парапет палубы и целиком отдался любованию грандиозным и суровым пейзажем. Восемь километров длиной и шириной в два, озеро Гальштатское словно украдкой пробиралось между высокими темными скалами, чтобы, достигнув Дахштейна – самого высокого в Верхней Австрии горного массива, на вершинах которого и летом не таял снег, – омыть его крутые отроги. В конце этого бессолнечного дня картина была величественной, но мрачной: черные грани гор отвесно уходили в свинцовую воду. Вдоль противоположного берега раскинулась деревня, цепляясь за неприветливые склоны, голые и бесплодные, над почти черной полосой лесов.
По мере того как катер приближался к Гальштату, чье перевернутое отражение теперь виднелось в зеркале озера, деревня, которая издали казалась приклеенной к скатам и елям, вырисовывалась теперь, как горельеф с выступающими точками – колокольнями церквей. Их было две, соперничающих, но снисходительных друг к другу: одна, остроконечная, удлиненная протестантская кирха у самой воды, и другая – коренастая и увенчанная напоминавшей маленькую пагоду башней старого католического храма, стоящая чуть повыше. Вокруг, прижавшись друг к другу, как куры на насесте, теснились красивые старинные дома, где кроны темных деревьев, широко расходясь, накрывали фасады с балконами, посаженными на каменные основания... Верх живописности, водопад Мюльбах, низвергал свою белую пену прямо в центре селения.
Зачарованный Альдо вспомнил слова Адальбера, произнесенные накануне вечером: «Необычайное, чудесное место, совершенно вне времени...» Именно так! Впечатление, будто попал в волшебную сказку! Где тут могут скрываться «приятели» старика Иозефа?
Особое внимание князя привлек один из домов, самый дальний: его старые стены, казалось, вырастали из темной воды и еще хранили остатки укреплений. Хотелось рассмотреть его как следует, но единственным биноклем завладел Адальбер...
Когда они наконец высадились на берег, Морозини увидел, что, кроме маленькой площади, расчищенной, чтобы обеспечить доступ к протестантской церкви, среди этого странного нагромождения домов не было ни единой улицы. Дома вырастали один над другим на маленьких – естественных или искусственных – террасках и связывались между собою лестницами, сводчатыми проходами и аркадами. Селение не могло не привлекать художников и любителей романтики. Здесь было как минимум три постоялых двора, и Адальбер выбрал тот, что носил имя «Зееауэр». Поскольку Видаль-Пеликорна уже видели накануне, а теперь он привез нового клиента, прием ему был оказан весьма почтительный. Друзьям отвели две лучшие комнаты, обе – с балконами, позволяющими наслаждаться чудесным видом на озеро. Однако Георг Браунер и его жена Мария, содержавшие постоялый двор, заранее извинились перед новоприбывшими: завтра здесь празднуют свадьбу, и господам иностранцам, очень может быть, не удастся и глаз сомкнуть. Не лучше ли будет, если они согласятся принять участие, в празднике?
– Замечательная идея! – сказал Альдо. – Уж наверняка на этой свадьбе будет повеселее, чем на той, где нам довелось присутствовать в последний раз, – добавил он, вспоминая о роскошном, но абсолютно нелепом бракосочетании Анельки Солманской с беднягой Эриком Фэррэлсом.
– По крайней мере, можно будет повеселиться, ни о чем не думая! – подхватил Адальбер. – А в предвкушении мы, пожалуй, начнем завтрашний день с рыбалки на озере, – прибавил он, улыбаясь Марии. – Не знаете ли, кто нам может дать напрокат лодку?
– Георг, конечно, – сказала хозяйка. – У нас их много, и он охотно отдаст одну в ваше распоряжение. Посмотрите завтра утром?
– Разумеется. Не беспокойтесь, все, что нам сегодня нужно, это добрый ужин и удобная постель.
Они освободились от багажа, потом отправились в большой зал, уже заранее щедро украшенный еловыми гирляндами и бумажными цветами. Усевшись на скамейке друг против друга за столом, способным вместить человек шесть, они набросились на кнели и вяленую говядину, поданные им вместе с легким белым сухим вином, налитым в пузатый кувшинчик с деревенским рисунком.
– Скажи-ка, – утолив первый голод, спросил Морозини, – что это тебя разобрало идти на рыбалку чуть ли не на рассвете? Не забыл, что ты – археолог?
– Гальштатская культура ждала меня тысячелетиями, может она еще потерпеть? Зато я сгораю от желания рассмотреть как следует некую феодальную башню или что-то в этом роде, которую я приметил, когда мы подъезжали. С озера это должно быть довольно удобно.
На следующее утро, хорошенько выспавшись на удобных крестьянских кроватях, застеленных приятно пахнувшим после сушки на открытом воздухе бельем, они вступили во владение плоскодонкой, выбранной ими за то, что она единственная была с двумя веслами, остальные – с одним кормовым, а с подобными упражнениями ни Альдо, ни Адальбер до сих пор не сталкивались.
Альдо сел на весла, Адальбер приготовил удочки, и они вышли на простор, следуя советам Георга, наблюдавшего за их отплытием, пока работа не призвала его. Момент был выбран удачно: деревня вовсю готовилась к празднику. И хотя было свежо, но озеро было спокойным, а утро – ясным. Лодочка легко скользила по гладкому темно-зеленому зеркалу воды.
Когда они отплыли достаточно далеко и с берега их уже невозможно было разглядеть, Морозини стал грести туда, куда направлял его Видаль-Пеликорн, следивший за берегом при помощи бинокля. Вскоре они оказались довольно близко от строения, издали представлявшегося маленьким укрепленным замком, но это оказались всего лишь руины, поросшие зеленью, за которой не было ничего особенно интересного. Даже струйки дыма, которая выдала бы присутствие людей, нуждавшихся в тепле и еде. Только в узкой башне без верхушки да за куском стены, отвесно уходившим в воду, могло скрываться какое-то жилье, но такое казалось столь мало вероятным.
– Хотел бы я знать, как называется это древнее произведение искусства, – сказал Адальбер. – Может, это и есть старинное владение нашей графини?
Хохадлерштёйн? Смеешься? Это же на уровне воды! Слишком низко, чтобы называться «хох». Насколько я успел увидеть, здесь полно благородных руин, забравшихся высоко в горы. Скорее всего Хохадлерштейн – одна из них. А пока можно, видимо, и высадиться, как ты думаешь?
– По-моему, это не так-то просто, если ты не хочешь окунуться в озеро. Можно вернуться по суше, посмотреть, что тут происходит... в удобное время, чтобы было незаметно. А подождать можно и так – за рыбалкой, – и понаблюдать, есть ли там хоть какая-то жизнь.
– Ты что – всерьез надеешься что-нибудь поймать? – удивился Морозини, глядя, как друг вооружается длинной удочкой. – Запомни сразу же – от меня в подобных занятиях толку никакого!
