Ловушка для графа - Скотт Аманда (прочитать книгу .txt) 📗
Пока он собирался с мыслями, Мэгги первая начала разговор:
– Мне следовало бы знать, сэр, что среди ваших друзей есть генеральный поверенный. Могу ли я предположить, что вы ничего ему обо мне не сказали, судя по его сердечной манере?
– Не сказал, хотя он узнал вашу фамилию.
– Что еще вы расскажете?
– Пока не решил, – Ротвелл не ожидал, что девушка начнет задавать вопросы, полагая, что, как и прошлым вечером, она будет молчать, предоставив ему вести беседу. Вопросы заставили его еще острее почувствовать свою вину перед Райдером. Возникло чувство, словно он защищается, и это совсем не нравилось.
Мэгги глубоко вздохнула и отвернулась.
– Что произойдет, если сэр Дадли узнает о посещении Лидией якобитского маскарада?
Ротвеллу показалось, что девушка произнесла это с неким подтекстом. Забыв о намерении сохранять хладнокровие, он резко схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.
– Как вы смеете пытаться меня шантажировать! – прорычал он. – Разве недостаточно, что ваши действия вынуждают меня отослать Лидию в родовое поместье ради ее безопасности? Как вы смеете дразнить меня тем, что сами вовлекли ее в эту авантюру! Сначала сбили с пути истинного, а теперь собираетесь рассказать об этом властям? О Господи, никогда не думал, что вы можете так низко пасть!
– Клянусь, я не собиралась этого делать! – Мэгги побледнела еще больше, плечи напряглись. – Нет… никогда! – голос прервался, глаза наполнились слезами.
– Не думайте, что можете разжалобить меня, – Ротвелл все же отпустил плечи девушки, злясь на себя, что так быстро потерял контроль над собой. Почему ей так легко удается привести его в ярость? Что за сила скрыта в этой женщине?
Мэгги подавила слезы.
– Должно быть, вы считаете меня презренным существом, если обвиняете в столь страшных вещах.
Ротвелл внимательно смотрел ей в лицо. Похоже, своими словами он действительно причинил ей боль.
– Я не презираю вас, от ярости не осталось и следа. – Если я неправильно вас понял, прошу меня извинить. В свое оправдание могу только сказать, что ваш вопрос действительно можно понять двояко.
– Возможно, – согласилась Мэгги, – но уверяю, я только беспокоюсь, что сэр Дадли может случайно узнать о присутствии Лидии на балу якобитов. Я никогда бы не предала ее ради собственной выгоды.
– Но вы уже это сделали, – Ротвелл твердо намеревался заставить девушку понять, что она натворила. – Ваше предательство поставило под угрозу дальнейшую судьбу Лидии и, конечно же, вы действовали исключительно в своих интересах, – надеясь выудить признание, он придал голосу необычайную мягкость.
Однако Мэгги, как и многие другие до нее, уже научилась не доверять подобной мягкости. В широко раскрытых глазах читалось лишь беспокойство.
– Что вы имеете в виду? – осторожно спросила она.
Не спуская с девушки проницательного взгляда, Ротвелл задал прямой вопрос:
– С какой целью вы ходили на маскарад?
– Я… уже говорила – увидеться с леди Примроуз.
– Полагаю, чтобы заверить, что вы находитесь в полной безопасности?
Мэгги закусила губу.
Эдвард взял девушку за подбородок, чтобы она не смогла отвернуться от его взгляда.
– Вы ходили туда, чтобы встретиться с кем-то еще, гораздо более важным, чем леди Примроуз?
В ее глазах промелькнул страх, она опять побледнела, но не пыталась отвести взгляд. Облизнув пересохшие губы, сказала:
– Я не понимаю, о ком вы говорите…
– Лгунья.
Щеки Мэгги зарделись, в глазах зажегся огонь. Она открыла рот, чтобы опровергнуть обвинение, но тут же закрыла. Затем, глядя ему в глаза, твердо произнесла:
– Прошу прощения, сэр, вы вправе меня так называть, но я связана клятвой и больше ничего не скажу.
В душе Ротвелла шевельнулось нечто вроде уважения к подобной стойкости. Он отпустил подбородок Мэгги.
– Облегчу вашу задачу. Я знаю, как, впрочем, и сэр Дадли, что на маскараде был Чарльз Стюарт, желавший обеспечить поддержку давно проигранному делу, – последние слова он произнес с особым нажимом, ожидая, что она начнет возражать.
Но возражений не последовало. Мэгги слегка нахмурилась:
– Их всех арестуют?
Ротвелл немного подумал, прежде чем ответить:
– Не хочу опять неправильно истолковать ваш вопрос, поэтому уточняю: вы спрашиваете, были ли проведены аресты или собираются ли арестовать вас?
Мэгги удивленно подняла брови.
– О, сэр, я полагаю, для меня самая большая угроза исходит от вас. И считаю, вы достаточно могущественны, чтобы защитить Лидию и Джеймса, если против них будут выдвинуты обвинения. Сейчас меня больше всего волнует судьба присутствовавших на маскараде – леди Примроуз и ее гостей.
– Аресты вообще не были произведены, но не думайте, моя власть не так велика, чтобы защитить любого, кого обвинят в государственной измене. Здесь не будет играть роль, кто изменник и кем он мне приходится. Я ничего не смогу сделать. Более того, многим не понравились мои выступления в защиту некоего шотландца, участника восстания. В конце концов его отпустили, но кое-кто затаил злобу и при случае сразу же припомнит мне связи с якобитами.
– Кого же отпустили, позвольте узнать?
– Мак-Киннона.
– О, но это же замечательно! Папа будет очень рад, он беспокоился о здоровье Мак-Киннона.
– Мак-Киннон заявил, что не знает вашего отца.
– Вы его спрашивали? – Ротвелл кивнул. – Почему вы решили добиться его освобождения?
– Потому что верю: мы быстрее добьемся согласия между нашими странами, если перестанем наполнять тюрьмы мучениками.
– О… – Некоторое время Мэгги обдумывала его слова, затем криво улыбнулась: – Я надеялась, сэр, что вы немного сочувствуете нашему делу.
— Нет. Я не сочувствую предателям. Она вспыхнула и сверкнула глазами, мгновенно разозлившись.
– Не все из нас предатели, хотя Георг и ваше драгоценное правительство предпочитают считать нас таковыми. Им нет дела до тех ужасов, которые творила армия Кумберленда после поражения горцев под Каллоденом. Нет дела до шотландских мужчин, женщин и детей, которых выгнали из своих домов и оставили голодать и умирать на улицах. Нет дела до тех, кого хладнокровно убили. Я знаю, англичане ненавидят шотландцев, но мы гордый народ, сэр. И нас не удастся сломить.
– Да, шотландская гордость общеизвестна. Но для цивилизованного человека тем более непонятно, почему среди таких гордецов очень много нищих и завистников и почему вы так склонны заниматься крючкотворством.
– Как вы смеете! – возмущенно воскликнула Мэгги. Ротвелл пожал плечами и подумал, что девушке необходимо преподнести урок вежливости.
– Я всего-навсего говорю правду. Ваших друзей-шотландцев отличают грубость, дикое пристрастие к дракам и войнам, безрассудное неуважение к закону и порядку. И не пытайтесь доказать, что вы и ваш отец из другого теста. Хотя он и не был уличен в участии в восстании, не сомневаюсь, он так же виновен, как Мак-Киннон. Единственная разница между ними – на следующий день после поражения под Каллоденом ваш отец не принял участия в собрании старейшин. Но, возможно, он просто трус и негодяй.
Мэгги дала ему пощечину – явно не подумав, что он может ответить тем же, – и возмущенно закричала:
– Ротвелл, вы ничего не знаете о шотландцах, сидите в Лондоне – невредимый, сытый и самодовольный, окруженный несметным богатством и могущественными друзьями! Вам никогда и ни за что не приходилось бороться! Состояние досталось по наследству. Не сомневаюсь, вместе с богатством вы унаследовали и власть! Но у моего отца на плечах ответственность за весь род. Он знает проблемы каждого из общины. Ему удается защищать и поддерживать всех своих людей, несмотря на препятствия, которые чинят на его пути англичане! Вы, англичане, – в голосе зазвучало презрение, – нарушили каждое ваше слово в Договоре об объединении, чтобы захватить никогда вам не принадлежавшее и оправдать убийства, погромы и насилие!
– Хватит, – резко сказал Ротвелл, стараясь не показать, что все еще чувствует боль от пощечины. – Своим действием вы только что доказали, моя девочка, насколько шотландцы необузданны и склонны к насилию. Но ваши аргументы неубедительны. Что плохого в унаследовании богатства и влияния в обществе? Кажется, и ваш отец именно таким способом стал во главе рода, а вы вряд ли ведете жизнь, полную невзгод и лишений. Судя по образованию и самоуверенности, вы стоите намного выше всех остальных в вашей общине, разве не так? Но давайте прекратим оскорблять друг друга, мы и так отклонились от вопроса, действительно имеющего значение.
