Скарлетт - Риплей Александра (чтение книг .txt) 📗
Скарлетт отстегнула накидку и протянула ее Панси. Если Элали захотела, чтобы все остальные простудились тоже, она будет рада доставить ей удовольствие. Ее тетки должно быть принимают ее за дурочку. Она знает, почему они не хотят, чтобы она надевала эту меховую накидку. Они совсем, как Старая Гвардия в Атланте. Человек должен быть таким же потертым, как и они, чтобы быть уважаемым. Она заметила, как Элали разглядывала ее модную отделанную перьями шапочку, и ее скулы напряглись. Если ей придется встретиться с мамой Ретта, то по крайней мере она сделает это в стиле.
— Тогда, тронулись, — сказала Элали, сдаваясь.
Сюсси растворила настежь большую дверь, и Скарлетт проследовала за своими тетушками на улицу. Она задохнулась, когда сошла вниз с крыльца. Было, как в мае, а не в ноябре. Солнце ослепительно отражалось от поверхности дорожки и покрывало ее плечи невесомым одеялом. Она подняла свой подбородок, чтобы ощутить его на лице, и ее глаза закрылись в чувственном удовольствии.
— Ах, тетушки, это так замечательно, — сказала она. — Я надеюсь, у вашего экипажа складывающаяся крыша.
Тетки засмеялись.
— Милый ребенок, — сказала Элали. — Ни у одной живущей в Чарльстоне души нет экипажа, кроме Салли Брютон. Мы пойдем пешком. Все так делают.
— Есть экипажи, сестра, — поправила Полина. — У саквояжников они есть.
— Ты едва ли можешь называть саквояжников «живущими душами», сестра. Бездушные они, иначе бы они не были саквояжниками.
— Хищники, — согласилась, сопя, Полина.
— Канюки, — сказала Элали.
Сестры рассмеялись. Скарлетт вместе с ними. Замечательный день опьянял ее с наслаждением. Ничто не может быть плохо в такой прекрасный день. Внезапно она почувствовала большое расположение к своим тетушкам, даже к их безобидному ворчанию. Она следовала за ними через широкую улицу.
Бриз растрепал перья у нее на шапке и коснулся ее губ солоноватым привкусом.
На дальнем конце набережной коричневато-зеленые воды чарльстонского залива простирались перед ней до горизонта. Слева от нее развевались флажки на мачтах кораблей, стоящих у причала. Справа ярко светились зеленые деревья низкого длинного острова. Солнечный свет сверкал на гребнях маленьких волн, как бриллианты, перекатывающиеся по воде. Три ослепительно белые птицы прорезали безоблачное небо, бросившись вниз, чтобы коснуться гребешков воды. Казалось, что они играют в беззаботную игру. Слабый солоноватый бриз ласкал шею Скарлетт.
Она была права, что приехала, она была в этом уверена теперь. Она повернулась к тетушкам.
— Это чудесный день.
Набережная была такой широкой, что они шли втроем вдоль нее. Дважды они останавливались: при встрече с пожилым мужчиной в старомодном сюртуке и касторовой шляпе, затем с дамой, сопровождаемой мальчиком, который краснел, когда с ним заговаривали. Каждый раз они останавливались, и тетушки представляли Скарлетт.
— …наша племянница из Атланты. Ее мать была нашей сестрой, она замужем за мальчиком Элеоноры Батлер, Реттом.
Старый джентльмен поклонился и поцеловал руку Скарлетт, дама представила своего внука, который вытаращился на Скарлетт, будто он был поражен молнией. День становился все лучше с каждой минутой для нее. Затем она заметила прогуливающихся в голубых униформах.
Ее походка стала неровной, она схватила руку Полины.
— Тетушка, — прошептала она, — там солдаты-янки приближаются к нам.
— Продолжай идти, — четко произнесла Полина. — Им придется убраться с нашей дороги.
Скарлетт в шоке посмотрела на Полину. Кто бы подумал, что эта худенькая старенькая тетушка может быть столь храброй? Ее собственное сердце так громко стучало, что она боялась, как бы янки его не услышали, но она заставила свои ноги двигаться.
Когда их разделяло только три шага, солдаты отошли в сторону, прижавшись к металлической ограде, окаймлявшей край дорожки около воды. Полина и Элали проплыли мимо них, как будто их там и не было. Скарлетт подняла свой подбородок, чтобы выровнять его с наклоном тетушкиных и проследовала за ними.
Где-то впереди оркестр наигрывал «Ох, Сюзанна» Веселая мелодия была такой же легкой и солнечной, как и день. Элали и Полина ускорили свой шаг в такт музыки, но ноги Скарлетт были, как свинец. «Трусиха!» — ругала она себя. Но не могла остановить дрожь внутри себя.
— Почему здесь так много проклятых янки? — сердито спросила она. — Я видела несколько и на станции.
— Моя дорогая, Скарлетт, — сказала Элали. — Ты не знала? Чарльстон все еще оккупирован военными. Они кажется никогда не оставят нас в покое. Они ненавидят нас потому, что мы их вышвырнули из форта Самтер, а затем удерживали его против всего их флота.
— И Бог знает, против скольких полков, — добавила Полина.
Лица сестер гордо сияли.
— Матерь божья, — прошептала Скарлетт.
Что она наделала? Пришла прямо в лапы врага. Она знала, что такое военное управление: беспомощность и ярость, постоянный страх, что они конфискуют твой дом или бросят тебя в тюрьму, или расстреляют. Военное правительство было всемогущим. Она жила под его капризным правлением долгие пять лет. Как она могла быть такой дурой, чтобы нарваться на него снова?
— Но у них приятный оркестр, — сказала Полина. — Следуй за нами, Скарлетт, мы переходим здесь. Дом Батлеров — тот, что недавно выкрашен.
— Везучая Элеонора, — сказала Элали, — у нее такой любящий сын. Ретт действительно преклоняется перед своей мамой.
Скарлетт посмотрела на дом. Не дом, а имение. Ослепительно белые колонны поддерживали крышу над большими верандами, идущими вдоль высокого, величественного кирпичного дома. Скарлетт почувствовала слабость и коленях. «Она не может войти, не может. Что она скажет женщине, которая живет в таком великолепии? Женщине, которая могла бы разбить все ее надежды».
Полина держала ее под руку, поторапливая перейти улицу. Скарлетт позволила вести себя, как лунатика. Через какое-то время, она очутилась за дверью перед высокой элегантной женщиной с ослепительно белыми волосами, обрамлявшими вытянутое миловидное лицо.
— Дорогая Элеонора, — сказала Элали.
— Вы привели Скарлетт, — прервала миссис Батлер. — Мое дорогое дитя, ты выглядишь такой бледной!
Она легко положила свои руки ей на плечи и наклонилась поцеловать ее в щечку.
Скарлетт закрыла глаза. Легкий аромат лимонной вербены окружил ее, распространяясь мягко от шелкового платья и шелковистых волос Элеоноры Батлер. Это был запах, который все время был частью Эллин О'Хара, запах комфорта, любви, спокойствия довоенной жизни.
Скарлетт почувствовала, что у нее невольно льются слезы.
— Ну вот, вот, — говорила мама Ретта, — все в порядке, моя дорогая, все в порядке теперь. Ты приехала домой, наконец. Я страстно желала, чтобы ты приехала.
Она обняла свою невестку и крепко прижала ее.
Глава 11
Элеонора Батлер была южанка. Ее мягкий голос и грациозные движения прикрывали необычайную энергию. Дамы здесь с самого детства учили восхищаться собеседницами, быть беспомощными, пустоголовыми и обожающими. Они также были научены справляться с громадными домами и большими, часто воюющими между собой, штатами слуг все время делая вид, как будто дом, сад, кухня, слуги сами управляются безупречно в то время, как хозяйка дома сосредоточивается на подборе цветов для вышивки.
Когда лишения войны уменьшили штат слуг с тридцати — сорока до одного или двух, требования к женщинам увеличились соответственно. Разбитые дома должны укрывать семьи, сиять чистыми окнами и натертой до блеска медью и иметь ухоженную, невозмутимую хозяйку, отдыхающую в гостиной комнате. Каким-то образом дамы Юга умудрялись все это совмещать.
Элеонора успокоила Скарлетт нежными словами и душистым чаем, польстила Полине, спросив ее мнение о столике, недавно поставленном в гостиную, развлекла Элали просьбой попробовать торт и оценить, достаточно ли там ванильного порошка. Она также пробормотала слугам, чтобы они помогли служанке Скарлетт перенести ее вещи из дома тетушек в большую спальню Ретта с видом в сад.
