Его прекрасные жены - Осборн Мэгги (книги хорошего качества TXT) 📗

— Временно?

Сьюзен положила затянутые в перчатку пальцы ему на локоть и тут же отдернула руку.

— Пожалуйста, не говорите миссис Уинтерс, но я не собираюсь преподавать дольше чем пару месяцев.

— А что же произойдет в конце этих двух-трех месяцев?

— Я намерена экономить каждый полученный цент, — тихо проговорила она, думая о примитивных условиях жизни в Оулз-Бьютте. Теперь, когда перед ней забрезжил выход, жалкий городишко представлялся ей вполне терпимым, не более чем неприятной интерлюдией. — Скопив достаточно денег, я найму человека, чтобы он съездил в Канзас и доставил тело моего мужа в Вашингтон.

— Безусловно, это похвальное намерение, — заметил, нахмурившись, мистер Харт. — Но каким образом его выполнение связано с окончанием вашего контракта?

Солнце сверкнуло в ее возбужденном взгляде.

— Как вы не понимаете? Тогда суд по делам о наследстве снимет арест с имущества капитана Стоуна, и у нас с Нэйтом появятся деньги, чтобы уехать из этого жуткого места! У меня снова будет дом и слуги. Много еды и никаких забот. Все станет как раньше. — Она прижала кончики пальцев к глазам. — Я хочу этого больше всего на свете.

Скоро у нее появятся средства, чтобы обойти мистера Дюбейджа и обеспечить свое и Нэйта будущее. Все, что ей нужно, — это свидетельство о смерти Боуи или его тело. Теперь Сьюзен видела возможность получить и то и другое.

Глава 8

Округ Галливер, Канзас

Боуи трудился от зари до захода солнца, работая больше, чем когда-либо в жизни, кроме первых лет, проведенных в армии. Он помогал Джону Хоукинзу восстанавливать мили поверженной изгороди, закреплять осевшие за зиму крыши, чистить колодец и колоть дрова, справляясь в полной мере со своей долей дневных забот. В непогоду, когда по равнинам гуляла метель, Боуи и Джон Хоукинз хозяйничали в амбаре, чинили прохудившиеся кастрюли для Лодиши, дубили шкуры, ремонтировали фермерские инструменты.

Работа была благом, закалявшим тело и притуплявшим мысль. Тяжелый физический труд давал выход гневу, отчаянию, чувству вины и так некстати ожившим сексуальным потребностям.

Вечером после ужина мужчины играли в шашки за кухонным столом, а Лодиша шила, штопала или терла сковороды песком и уксусом. Рози читала им вслух, то и дело прикладываясь к бутылке. Когда же речь ее становилась невнятной, она тихо сползала на пол со своего стула возле лампы и Боуи относил ее в постель.

Большую часть воскресных вечеров Рози проводила в Пэшн-Кроссинге, напиваясь до бесчувствия и обстреливая заведение Гарольда. Затем — как, например, сегодня — Боуи отмахивал пешком пять миль до города и выкупал ее из тюрьмы.

Он не выносил вида Рози после очередной попойки и возмущался тем, что она творит с собой. Но еще больше его раздражала необходимость общаться с помощником шерифа Карлом Сэндсом.

Боуи поднял глаза и заметил на крыльце тюрьмы Сэндса. Тот, пригревшись на солнце, лениво наблюдал, как Боуи по колено в грязи пробирается через Мейн-стрит. Когда капитан наконец добрался до тюрьмы, Сэндс перебросил зубочистку с одной стороны ухмыляющегося рта в другую.

— Ну что, трус? Что ж ты за мужик, если не можешь удержать дома пьяную жену?

— Сколько я должен? — Боуи извлек из кармана брюк деньги, взятые из коробки для штрафов и ущерба. Если бы не скудные средства, вырученные Лодишей за яйца, им пришлось бы оставить Рози в тюрьме. Иногда, как с неудовольствием признавался себе Боуи, мысль предоставить Рози собственной судьбе казалась ему весьма заманчивой.

Уплатив штраф и три доллара за ущерб, он направился к конюшне за Айвенго и фургоном. Когда Боуи вернулся к фасаду здания, Сэндс, ухватив Рози за шиворот, выволакивал ее наружу. Подтолкнув девушку к ступенькам, он наподдал ей сзади сапогом и громко заржал, когда она приземлилась на четвереньки в грязь.

С быстротой молнии Боуи соскочил с сиденья фургона, подбежал к крыльцу, вцепился Сэндсу в горло и с силой прижал его к стене. Сверкая глазами, он склонился над Сэндсом и ощутил его зловонное дыхание.

— Только попробуй тронуть ее еще раз, и я переломаю тебе руки! Клянусь, Сэндс.

Помощник шерифа ударил его в живот, и они повалились на землю, размахивая кулаками, хрипя и круша все вокруг. Наконец шериф Гейн растащил их и встал между ними, переводя дуло револьвера с одного на другого.

— Что, черт побери, здесь происходит?

— Этот сукин сын напал на представителя закона!

— Вот как? Тебе есть что сказать, Стоун?

Рози как вихрь взлетела на крыльцо тюрьмы, стряхивая с рук и ботинок холодную грязь.

— Сэндс ногой столкнул меня со ступенек, а Стоун всего лишь пытался меня защитить! — Рози бросила на Боуи взгляд, красноречиво говоривший, что он вел себя как последний дурак и что она не потерпит вмешательства в свои дела.

Из толпы, собравшейся при первых признаках драки, выступил Лем Сорренсон, один из собутыльников Рози. Он сдвинул шляпу на затылок.

— Старушка Рози верно говорит, шериф. — Некоторое время Лем задумчиво взирал на Боуи. — Уж не знаю, какой мужик станет отсиживаться в сторонке, когда его жену валяют в грязи. Хоть и не по душе мне поддерживать труса и убийцу, но что было, то было.

Боуи стиснул зубы, стараясь не обращать внимание на боль в разбитой губе, и заговорил, повернувшись к толпе:

— Здесь нет никакой «старушки Рози». Это миссис Стоун, и я буду признателен, если вы впредь станете обращаться к ней соответствующим образом и с уважением.

— Ах, простите, бес попутал, — протянул Сорренсон с ошарашенным видом. — Я что-то иногда забываю, что ваша в тюрьме повенчанная жена теперь уважаемая дама.

— Извольте обращаться к ней как к миссис Стоун, — повторил Боуи, сузив глаза. — В тот день, когда вы начнете называть жену преподобного Паулсона Минни, можете мою жену звать Рози.

— О, ради Бога! — Рози вытерла рукой подбородок, оставив на нем грязное пятно, и свирепо уставилась на шерифа. — Теперь-то мы можем идти домой? У меня голова гудит, как барабан Четвертого июля [2].

— Попридержи свой норов, понял? — Шериф приблизил лицо к Боуи. — Лед под твоими ногами ох как тонок. На этот раз я, так и быть, не стану вмешиваться, — он бросил косой взгляд на своего помощника, — но на твоем месте я не связывался бы с законом. Ты меня хорошо слышишь, Стоун?

— Мне лишние проблемы ни к чему. — Боуи в упор посмотрел на Сэндса через плечо шерифа. — Единственное, на чем я настаиваю, — чтобы к моей жене относились с тем же уважением, что и к любой женщине в округе Галливер.

Сэндс было хохотнул, но шериф успокоил его грозной гримасой.

— Ты мне не нравишься, Стоун. Будь моя воля, тебя бы повесили, как ты того заслуживаешь. Но полагаю, в твоей просьбе есть свой резон. — Он выразительно посмотрел на сальные пряди, свисавшие из-под шляпы Рози, и ее грязную одежду. — Может, это и смешно, но не в том суть. — Шериф повернулся к толпе с видом, свидетельствовавшим о том, что он сам не в восторге от происходящего, да что поделать. — Роз… то есть миссис Стоун, не бог весть что, и все мы это знаем. Но тут многие ей обязаны, а это что-нибудь да значит. Правда и то, что она теперь замужем. Так что ничего ужасного не случится с городом, если обращаться к ней по фамилии мужа. Передайте это остальным при случае. — Повернувшись к Стоуну, он добавил: — Я не хотел бы видеть тебя в городе некоторое время, понял?

Боуи попытался помочь Рози сесть в фургон, но она, одарив его неприязненным взглядом, оттолкнула. Поджав губы, он обошел вокруг Айвенго и влез на свое сиденье с другой стороны.

Помощник шерифа Сэндс сплюнул на крыльцо и крикнул им вслед:

— Не думай, что тебе это сойдет с рук, Стоун!

— Угораздило же тебя сунуться! — воскликнула Рози, как только они выехали из города и покатили по прерии. — Что, черт подери, на тебя нашло? — Опустив голову, она прижала пальцы к вискам и застонала. — Господи! Сегодня весь день будет солнечно! Снег сверкает, словно из него торчат иголки.