Пленить сердце горца - Монинг Карен Мари (книги серии онлайн TXT) 📗
Куин усмехнулся:
— Впрочем, попытка — не пытка, верно?
Гримм слегка скривил губу.
— Поспи немного, приятель.
Куин легонько стукнул его в плечо.
— Утром все кажется лучше, чем вечером. Ну, почти все, — добавил он с глупой ухмылкой, — если я не слишком напьюсь накануне. Тогда девчонка иногда выглядит хуже, чем вечером. Да и я сам, если уж на то пошло.
Гримм лишь покачал головой, рухнул на кровать и, сложив руки за головой, через несколько секунд уснул.
Глава 11
«Утром все выглядит лучше». Наблюдая за Джиллиан из окна, Гримм вспомнил слова Куина и искренне согласился с ними. Что же убедило его в том, что она не последует за ними, — временная потеря рассудка?
Жадно наблюдая за Джиллиан из надежного убежища своей комнаты, Гримм вынужден был признать, что выглядит она потрясающе. Облаченная в бархатный янтарный плащ, она ласкала взор разрумянившимися щеками и блестящими глазами, ее светлые волосы рассыпались по плечам, искрясь под солнечными лучами. Дождь прекратился — «возможно, только ради нее», — подумал Гримм, — и она стояла в облаке солнечного света, лучи падали на нее с востока, из-за крыши, провозглашая приближение полудня. Гримм спал ночью как убитый, но после неистовства берсерка так было всегда, и неважно, сколь долго длилось это состояние.
Припав к узкому створчатому окну, Гримм тер стекло до тех пор, пока не смог четко рассмотреть происходящее на улице. Хэтчард сносил поклажу, а Джиллиан взяла Кейли под руку и о чем-то оживленно болтала с ней. Когда через несколько секунд на улице появился Куин, галантно предложил дамам руки и повел их в гостиницу, Гримм печально вздохнул.
Всегда галантный, всегда разлюбезный Куин!
Чертыхнувшись, Гримм пошел кормить Оккама — о собственном завтраке он забыл.
Джиллиан поднялась по главной лестнице к своей комнате, оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что никто ее не видит, и украдкой сбежала по ступенькам черного хода, по дороге разглаживая складки плаща. Затем, кусая губу, она вышла в небольшой дворик за гостиницей. Как она и подозревала, Гримм был там: с ладони кормил Оккама зерном, тихо мурлыча себе под нос. Джиллиан остановилась, залюбовавшись им. Он был высокий и статный, его темные волосы ерошил легкий ветерок. Непристойно низко опущенный плед сползал на стройные бедра с плотским бесстыдством. Джиллиан мельком увидела полоску спины в том месте, где, очевидно, была наспех заправлена рубаха. От желания погладить эту гладкую оливковую кожу ее пальцы зачесались. А когда он наклонился за щеткой и на его ногах заиграли мускулы, у нее невольно вырвался стон страстного желания, хотя она поклялась себе соблюдать полную тишину.
Конечно же, он услышал ее. Она мгновенно натянула маску безразличия и, чтобы предотвратить возможный упрек, напала первой.
— Почему ты никогда не ставишь Оккама в стойло? — живо поинтересовалась она.
Бросив короткий взгляд через плечо, Гримм начал чистить холеный бок коня.
— Однажды конюшня, в которой он стоял, загорелась.
— Непохоже, чтобы он обгорел.
Джиллиан пересекла двор, не сводя глаз с жеребца.
— Он не пострадал?
Конь был великолепен — на несколько ладоней выше большинства других жеребцов, лоснящийся, чистой синевато-серой масти.
Гримм прервал чистку.
— Ты никогда не перестанешь задавать вопросов, да? И вообще, что ты здесь делаешь? Нельзя было просто подождать в Кейтнессе, как поступила бы на твоем месте хорошая девочка? Ах, нет, я забыл, Джиллиан терпеть не может, когда ее бросают, — насмешливо произнес он.
— И кто же его спас? — Джиллиан решила не попадаться на его удочку.
Внимание Гримма снова вернулось к коню.
— Я.
Последовала пауза, на протяжении которой слышались лишь скребки щетки о шкуру коня. Когда Гримм снова заговорил, слова полились тихим стремительным потоком.
— Ты когда-нибудь слышала, как кричит лошадь, Джиллиан? Это один из самых леденящих кровь звуков, которые я когда-либо слышал. Он пронзает тебя с такой же болью, как и крик невинного ребенка. Думаю, именно невинность всегда трогала меня больше всего.
Ей стало интересно, когда же он слышал крики ребенка, и отчаянно захотелось спросить его об этом, но она не решалась бередить его раны. Она придержала язык, надеясь, что, быть может, он сам продолжит, если она промолчит.
Но он не продолжил. Молча отойдя от жеребца, Гримм сделал резкое движение, сопровождаемое щелчком языка о зубы. И изумленная Джиллиан увидела, как жеребец опустился на колени, а затем с тихим ржанием тяжело повалился набок. Гримм встал на колени рядом с конем и рукой подозвал ее поближе.
Джиллиан медленно опустилась на колени рядом с Гриммом.
— О, бедный, милый Оккам, — прошептала она.
Вся нижняя часть крупа коня была покрыта рубцами. Джиллиан легонько провела пальцами по огрубевшей коже, и ее лоб сочувственно сморщился.
— Он так сильно обгорел, что все говорили, что он не выживет, — поведал ей Гримм. — Его собирались добить, и я его купил. И после всего этого он вдобавок к своим ранам еще и обезумел на несколько месяцев. Можешь ли ты представить себе весь ужас запертого в стойле горящей конюшни коня? Оккам бегал быстрее самой быстроногой лошади и мог бы убежать от огня, но стал узником в созданном руками человека аду. С тех пор я никогда не запираю его в стойле.
Джиллиан тяжело вздохнула и взглянула на Гримма. На его лице было столько горечи!
— У тебя такой голос, словно ты и сам не раз попадал в созданный руками человека ад, Гримм Родерик, — тихо заметила она.
Его взгляд словно дразнил ее.
— И что тебе известно о созданном руками человека аде?
— Женщина живет большую часть жизни в мире, созданном мужчиной, — ответила Джиллиан. — Сначала — в мире своего отца, затем — в мире своего мужа, наконец, — своего сына, по чьей милости она продолжает оставаться в одном из домов ее сыновей, если ее муж умрет раньше нее. А в Шотландии мужья, похоже, всегда умирают раньше жен — на той или иной войне. Иногда для женщины достаточно ужасно просто видеть тот ад, который мужчины придумывают друг для друга. Мы воспринимаем кое-что по-другому, чем вы, мужчины.
Она импульсивно прижала свою ладонь к его губам, заставив замолчать, когда он попытался что-то возразить.
— Нет. Не говори ничего. Знаю, ты думаешь, что я мало знаю о горе и боли, но и меня они не обошли стороной. Есть кое-что такое, чего ты обо мне не знаешь, Гримм Родерик. И не забывай о битве, которую я видела, когда была маленькой.
Ее глаза широко раскрылись от изумления, когда Гримм легонько поцеловал кончики ее пальцев, лежавшие у него на губах.
— Сражен, Джиллиан, — прошептал он, и, сняв ее ладонь с губ, нежно положил ее ей на колени. Джиллиан не смела и пошелохнуться, когда его ладонь легла сверху, словно защищая.
— Если бы я верил в то, что падающие звезды исполняют желания, я бы загадал на всех на них, чтобы Джиллиан Сент-Клэр никогда бы и краешком глаза не увидела ада. Чтобы перед глазами Джиллиан стоял лишь рай.
Джиллиан оставалась абсолютно неподвижной, скрывая свое изумление, от ощущения сильной теплой ладони ее охватило ликование. Бог свидетель, она проехала бы до самой Англии, пробившись сквозь яростные пограничные стычки, если бы знала, что в конце пути ожидало такое! И ей показалось, что тело ее пустило корни в том месте, где она стояла на коленях; она бы охотно состарилась в этом дворике, не обращая ни малейшего внимания на ветер и дождь, град и снег, лишь бы это прикосновение длилось вечно! Загипнотизированная проблеском сомнения в его взгляде, Джиллиан приподняла голову; его голова, казалось, двигается вперед и вниз, словно подталкиваемая случайно налетевшим ветерком.
Его губы были уже в одном дыхании от ее губ, и она с вырывающимся из груди сердцем ждала, что за этим последует.
— Джиллиан! Джиллиан, ты где?
Джиллиан закрыла глаза, желая, чтобы владелец этого бесцеремонно вмешавшегося голоса провалился в ад или даже куда подальше. И ощутила легкое прикосновение губ Гримма, когда тот запечатлел легкий поцелуй, нисколько не напоминавший того, какого она ожидала. Ей хотелось, чтобы его губы смяли ее рот, хотелось, чтобы его язык наполнил весь ее рот, а его дыхание — ее легкие, хотелось всего, что он мог дать.
