Грозовая любовь - Линдсей Джоанна (прочитать книгу TXT) 📗
— Если вы дадите мне повод, chica, я сделаю это с удовольствием.
— Не сомневаюсь в этом, — пробормотала она. Голос у нее поднялся, когда она с досадой добавила:
— Почему я промахнулась тогда у ручья?
Хэнк напрягся, сжал кулаки, глаза его загорелись. Ему захотелось свернуть ей шею, но еще больше ему хотелось… Нет, он не должен больше ее касаться. То, что тогда произошло между ним и Самантой, увы, не помогло выбросить ее из головы.
— А вы не промахнулись, — сказал он. — Одна из пуль попала мне в бок.
— Рада слышать, — с горячностью ответила она. — Но вы, к сожалению, живы.
— Вы самая кровожадная…
— Нет, — оборвала его Саманта. — Желание убивать появилось у меня после встречи с вами. Я мечтала увидеть вас, но только не здесь, а в тюрьме. Почему вы воюете с отцом?
— Это не война.
— Вы пытаетесь прогнать его из Мексики. Почему? Что он вам сделал?
Хэнк обдумывал ответ. Из-за того, что она знает его, знает настоящее имя и то, что он не Эль Карни-серо, его планы могут расстроиться. Предполагалось, что между bandido и незнакомцем, который собирался купить ранчо Кингсли, не существовало никакой связи. Но Саманта будет знать, что bandido и новый владелец — одно и то же лицо, когда увидит этого владельца. Но почему она должна его увидеть? Она ведь покинет Мексику вместе с отцом.
— Ваш отец, Саманта, ничего мне не сделал, — сказал он рассудительно, потому что неожиданная идея пришла ему в голову. — Но он навредил моему кузену.
— Мой отец не мог никому навредить, — с ходу отвергла она обвинение. Хэнк пожал плечами.
— Если вы не будете слушать, я ничего не смогу объяснить.
Саманта внимательно посмотрела на него.
— Хорошо. Что отец сделал вашему кузену?
— Недавно Антонио приходил к вашему отцу и предлагал купить у него ранчо.
— Антонио — ваш кузен?
— Да. Антонио де Вега и Чавес, — ответил Хэнк. — Но отец даже не выслушал предложения и отказался назвать цену.
— А почему он должен соглашаться? — требовательно спросила Саманта. — У него нет намерения продавать нашу землю.
— Это не ваша земля, Саманта, а моего кузена.
— Вы сумасшедший. — Она засмеялась. — Отец купил эту землю. Он заплатил за нее. Он…
— Очень дешево заплатил. Он купил ее у правительственных чиновников, которые объявили ее реквизированной у церкви. В те дни любая церковная собственность легко могла вернуться к прежним владельцам, и новый хозяин мог легко ее лишиться. Вот почему она была дешева.
— Но вы признали, что мой отец заплатил за землю. Как же можно говорить, что она не его?
— Потому что чиновники, которые продали землю вашему отцу, не имели права этого делать. Это была не церковная собственность, а земля рода Вега и Чавес, отнятая во время революции.
— Не верю.
— Разве никто не говорил вам о прежних владельцах? Ваши соседи — Гальгос, Бароха? Они знали о резне в гасиенде де лос Флорес.
— Резне?
— Резне, — холодно повторил Хэнк. — Некий Хуарес напал на гасиенду и объявил ее собственностью церкви, что давало право конфискации. Отец Антонио погиб при попытке сопротивления. Бабушка была слишком стара, чтобы перенести это, и скончалась на руках кузена от сердечного приступа. — Хэнк сделал паузу, воспоминания вызвали у него душевную боль. — Всех мужчин под страхом смерти заставили служить в армии. Не буду говорить, что случилось с женщинами и молодыми девушками, жившими в гасиенде.
Саманта чувствовала тошноту, потому что легко могла сообразить, что с ними сделали.
— А ваш кузен? Что случилось с ним?
— Его забрали в армию, а позже посадили в тюрьму за неповиновение. Пока он был в тюрьме, его земля была продана вашему отцу. Кузен никак не мог помешать этому. Документы на гасиенду де лос Флорес были сожжены guerrilleros. Только люди могли подтвердить права Антонио. Но этого было недостаточно для чиновников, наживавшихся на продаже якобы церковной собственности. Антонио мог только надеяться, что в будущем сможет выкупить землю. Он мечтал об этом все эти годы.
— Антонио ваш близкий родственник? — спросила Саманта.
— Нет, но вы уже давно в Мексике и знаете, что здесь все родственники, независимо от степени родства, очень близки. Антонио мне как брат. Его боль — моя боль.
Саманта, конечно, не поняла иронии, прозвучавшей в последних словах Хэнка.
— Я сожалею, Хэнк, действительно сожалею, — сказала она с искренним сочувствием. — Но вы видите, что отец здесь ни при чем. Он не украл эту землю, а, честно ее купил. У него есть все документы.
— Значит, по-вашему, кузен должен забыть, что эти земли принадлежали нескольким поколениям рода Вега и Чавес? — жестко спросил он. — Кузен прожил на ней половину своей жизни. А сколько вы живете там?
— Это не относится к делу, — твердо сказала она. — Теперь владелец земли — отец, и у вас нет права выгонять его.
— Кузен столько лет жил этой мечтой, что не отступится просто так от нее. Он заплатит вашему отцу больше, чем земля стоит сейчас.
— Но отец не станет продавать ее!
— Продаст, если захочет вас увидеть. Саманта задохнулась от ненависти.
— Ублюдок! Так вот почему я здесь. Весь этот ужас из-за…
— Довольно, Саманта, — резко оборвал ее Хэнк. — Мне не нравится способ, которым я воспользовался, но ваш отец слишком упрям. И потом, мои люди были очень рассержены, когда он послал против них солдат.
— Разве у него не было основания так сделать?
— Возможно, было, — согласился он. — Только это мало их успокаивает. Поэтому один из тех, кто видел вас, предложил похищение.
— Видел меня? — удивленно спросила Саманта. — За мной следили?
— Конечно. Вначале мы даже не знали, что у Кингсли есть дочь. Вас заметили, когда вы приехали. Нетрудно было все разузнать на соседнем ранчо. Но поверьте, если бы я знал, что вы — это вы, мы никогда бы здесь не встретились. Сэм, ты последняя женщина, с которой я хотел бы увидеться.
— Не смей так называть меня! Я говорила — так меня зовут только друзья.
— Ну, мы, конечно, не друзья, — насмешливо сказал он. — Но называть вас senorita Кингсли мне не хочется, это имя мне не нравится. Если бы вы честно сказали при нашей встрече полное имя, я бы понял, что вы дочь владельца гасиенды де лос Флорес.
— Вы все равно бы не отказались от мысли преследовать отца, — сказала она.
— Но вы не попали бы в переплет. Ответьте, почему вы не назвали своего настоящего имени?
— Блэкстоун — фамилия моей матери. Я всегда так называюсь в поездках. Отец считает, что фамилия Кингсли может подтолкнуть злоумышленников на похищение с целью выкупа. Ирония судьбы, не так ли? И кроме того, кому упрекать меня за пользование вымышленными именами? Вам, Руфино? Он ухмыльнулся, ее намек позабавил его.
— Ты же видишь, кто перед тобой, Самина. Глаза у Саманты полыхнули. Не помня себя от гнева, она закричала, что он не смеет называть ее уменьшительными именами. Хэнк, пытаясь остановить гневную тираду, поднял руки, морщинки у его глаз углубились.
— Вы слишком темпераментны. — Он усмехнулся. — Я буду называть вас так, как захочу, Самина, gata… или puta.
— Вы… вы!.. — выкрикнула Саманта. — Убирайтесь отсюда!
Брови у него поднялись.
— Приказывать мне в моем собственном доме? — Голос у него был нарочито спокойный.
— Зачем вы пришли? Я не звала вас! Может быть, я ваша пленница, но не обязана терпеть ваше общество.
— Я собирался узнать, не голодны ли вы? Вчера вечером вы отказывались от еды.
— Конечно, голодна. К черту все эти идиотские разговоры! Вам нравится унижать меня, заставляя оставаться в кровати. Надеетесь увидеть меня раздетой, — прошипела она. — Вы отвратительны!
Лицо Хэнка окаменело. Ему казалось, что он сможет держать себя в руках, но слышать все это было выше его сил. Презрение Саманты разъярило его, он не собирается выслушивать оскорбления. Нет, черт побери!
Он шагнул к ней, и Саманта вскрикнула, увидев в его глазах ярость. Она инстинктивно отпрянула к стене, пытаясь удержать на себе одеяло. Но оно зацепилось за край кровати и упало на пол. Теперь было безразлично — только бы оказаться подальше от Хэнка.
