Вкус страсти - Блейк Дженнифер (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗

— Миледи, — едва слышно повторил Дэвид, — что вы делаете?

— А вы как думаете? — отозвалась она.

Вместо ответа он огляделся, и глаза его изумленно распахнулись.

— Вы в моих покоях!

— Я ухаживаю за вами по приказу Генриха. Вам нанесли удар кинжалом, если помните. — Момент был неподходящим, чтобы сообщить ему, в каком отчаянии она находилась, как боялась, что ее задача состоит в бдении у постели умирающего.

Он встретился с ней взглядом, и в его глазах вспыхнуло понимание. Они мгновенно потемнели, стали более синими, более яркими, а взгляд — более встревоженным.

— Вы? Одна? — наконец уточнил он.

Она резко кивнула.

— Для вас это, наверное, непривычно — оказаться оставленным на чью-то милость.

— Не так уж и непривычно, — возразил он, внимательно разглядывая ее, — если речь идет о вашей милости.

Она не смогла сдержаться и улыбнулась.

— А вы против?

— Я мог придумать судьбу и похуже. — Он облизнул губы, словно они пересохли.

— Я тоже, — согласилась она, и ее улыбка испарилась при мысли о том, что он мог умереть. Она не сводила взгляда с его глаз, отмечая серебристое сияние, похожее на блеск тысячи крошечных лезвий, вокруг его зрачков, проплывающие по ним тени, нечто в самой глубине, напоминающее нерешительность. — Вам… вам что-нибудь нужно?

— А как насчет пива? — хрипло спросил он, и в его голосе прозвучала надежда. — Меня мучает дьявольская жажда, а голова…

— Подозреваю, что она болит, и сильно, — сказала она, когда он замолчал.

Маргарита кивнула Астрид, и та мгновенно выскочила из комнаты, чтобы принести требуемое. Маргарита не сомневалась: поскольку голова у малышки варит, она принесет не только пиво, но и воду.

— От самой макушки и до подошв все внутри пульсирует. — Он закрыл глаза, и на его скулах заходили желваки. — Кроме того, я вижу вас в двойном количестве. Две Маргариты, обе прекрасные, но я только одну сейчас могу порадовать.

— Вы ни одну не можете порадовать, — поправила она, желая заставить его продолжать говорить.

— Вы так думаете? — Он не открывал глаз, но уголки его губ дрогнули.

— О да!

— Прекрасная клятва. Сохраните ее в памяти до подходящего момента.

У него, похоже, путались мысли. Но он еще не мог бредить, слишком рано. Или мог?

— Который в данных обстоятельствах не настанет никогда, если потрудитесь вспомнить.

— Разве я мог забыть?

На это ей ответить было нечего, тем более что в его тоне она уловила горечь. Но где же Астрид? Она выскочила из комнаты целую вечность тому назад.

— Я голый?

Вопрос резко переключил ее внимание на пациента.

— Нет… не совсем, — с легкой дрожью в голосе ответила она.

Его глаза оставались закрытыми, но она не позволила своему взгляду снова скользнуть по его могучему телу, как это было уже много раз. Да, именно не позволила.

Один глаз больного открылся, но медленно, словно с большим усилием.

— Очень жаль.

— Дэвид! — Он не понимал, что говорил. Конечно не понимал.

— Кто меня раздел?

Она громко сглотнула.

— Астрид и я, — ответила она, трусливо поставив имя своей служанки первым.

Его глаз снова закрылся. Раненый молчал, словно впитывая полученные сведения.

— Мне жаль, что я это пропустил.

Жар поднялся в ее теле удушливой волной, затопил ее всю, стек к низу живота.

— Это было необходимо, — торопливо, едва дыша, заверила она его. — Я бы не хотела, чтобы вы подумали…

— Слишком поздно. — Его губы дрогнули в улыбке.

— Вы хотите сказать…

— Я уже подумал об этом.

— Дэвид…

— Ну, говоря по правде, я уже сотню раз об этом думал, — глухо и как-то бессвязно произнес он. — Я представлял себе вас здесь, со мной, и мы оба были обнажены. Вы были со мной и в шатрах, и во дворцах, и в сотне бань, и у тысячи походных костров. Я закрываю глаза, и вы приходите ко мне, безо всякой одежды, а ваши волосы сияют и развеваются…

Она бессознательно протянула руку, собираясь прижать кончики пальцев к его губам, чтобы остановить поток волнующего признания. А когда он улыбнулся ей из-под пальцев, она задрожала.

— Маргарита!

— Что? — Почему голос у нее внезапно охрип? Он назвал ее без титула — без «леди». Возможно, она не настолько возвышенна в его мыслях или даже в его мечтах.

— Вы одеты?

— Разумеется. — Она отдернула руку от его губ: ее нестерпимо будоражили движения его губ под чувствительными кончиками ее пальцев, щекотка от его теплого дыхания.

— А вы бы…

— Нет, — сказала она, прежде чем он успел произнести свою тихую просьбу.

— Я боялся, что вы скажете «нет». — Он вздохнул — этот долгий свистящий звук был свидетельством поражения. Он замотал головой, словно не мог терпеть боль. — Тогда поцелуйте меня.

Поцеловать вас. — Эти слова она прошептала едва слышно.

— Поцелуйте — и боль уйдет. Поцелуйте — и все будет хорошо. Такая малость, конечно же, допустима.

ГЛАВА 8

— Просто… поцеловать вас, — повторила Маргарита.

Дэвид уловил в ее голосе нотки любопытства, которое она попыталась скрыть, — а значит, она тоже об этом думала. От таких мыслей голова у него стала болеть в два раза сильнее, ему даже начало казаться, что с каждым ударом сердца мозг бьется о верхушку черепа. И разве он не заслужил такую муку?

Да он просто глупец, раз решился дразнить ее! Впрочем, сопротивляться такому желанию было невозможно, тем более что она, очевидно, считала, что он бредит. Может, и бредит, только совсем немного, раз ему удалось так далеко зайти. Он хотел получить этот поцелуй больше всего на свете, хотел прикоснуться губами к ее губам — хотел сильнее чего бы то ни было за последние несколько лет, возможно, сильнее чего бы то ни было вообще за всю свою жизнь.

Но, конечно же, не собирался на этом останавливаться. Коснуться ее, насладиться ее вкусом и открыть ей кое-что из того, что происходит между мужчиной и женщиной, — все это могло стать первым набегом в задуманной кампании, предназначенной убедить ее, что освободить его от клятвы означает совершить добрый и необходимый поступок. В дело должно идти все, что поможет превратить ее реакцию в реакцию любовницы, а не друга. В кампании соблазнения ничто не помогает так хорошо, как желания самой женщины. По крайней мере, так ему довольно часто говорили Оливер, да и другие мужчины тоже.

Он никогда не начинал игру в соблазнение, если не испытывал никакого интереса, хотя и принимал предлагаемые дары, если дама отличалась миловидностью. Сказать по правде, он намного легче сдавался на милость опытных соблазнительниц, когда они хоть чем-то, хоть немного напоминали ему леди Маргариту. Он был безнадежен. По крайней мере до сего момента, когда она оказалась так близко, как никогда прежде.

— Моя голова, — прошептал он и вздрогнул — следует отметить, не совсем притворно, — он, конечно, утишит головную боль.

В ее глазах мелькнула тень беспокойства, но и любопытство, прежде чем она опустила ресницы.

— Правда?

— Да, — с трудом каркнул он.

Она пошевелилась, заставив зашуршать свое платье. Он почувствовал, как ее грудь мягко прижалась к его руке, и чуть не застонал от этого сладостного, сводящего с ума прикосновения. Он обратил к даме свое лицо, но не сумел бы произнести ни слова, даже если бы от этого зависела его жизнь. Каждый дюйм его кожи окаменел от нетерпения, а губы покалывало от жгучего желания.

— Ну, если вы уверены… — протянула она.

Край ее покрывала скользнул по его обнаженной коже ниже повязки. Это прикосновение так походило на ласку, что он вздрогнул. Он уловил сладкий, свежий аромат, характерный лишь для нее, когда она еще ближе придвинулась к нему и наклонилась, не вставая с колен. Она коснулась его лица кончиками пальцев, и они обожгли его челюсть нежным огнем, легонько потрогали щетину, уже успевшую вырасти, хотя он брился сегодня утром. Ее дыхание щекотало ему подбородок.

Ее лицо было совсем близко, а глаза так потемнели, что казались почти черными. У него все плыло перед глазами и раздваивалось: он видел два лба, два носа, два нежных, но упрямых подбородка, четыре ласковых глаза. Он опустил веки: у него снова закружилась голова.