Возвращение - Езерская Елена (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
— Это я, я довел ее до крайности! Маша совершила тяжкий грех, но этот грех — на мне! Причина ее ненависти в моих поступках! Бедный, бедный мой Иван!..
— Владимир не стал преследовать ее, но не простил.
— О, если бы вы могли простить меня! За все горе, что я причинил вам! Андрей, я отвезу Машу в Петербург, за границу — мы вылечим ее. Она не будет нуждаться ни в чем. И мы навсегда останемся вместе!
— К сожалению, это еще не полный список наших несчастий, отец.
— Говори, — отдышался князь. — Я хочу испить эту чашу до дна.
— Обуреваемая ревностью и обидой, маменька пыталась отнять у Корфов их имение. Она сговорилась с предводителем уездного дворянства…
— Забалуев? Этот никчемный шут и лизоблюд?
— К сожалению, он еще и заядлый картежник, проигравший все свое состояние и теперь претендующий на наше. Ибо матушка заключила с ним договор и выдала за него замуж Лизу.
— Этого не может быть!
— И теперь Забалуев живет в нашем доме и отравляет нам жизнь.
— Лиза! Девочка моя!.. — Долгорукий схватился руками за голову. — И меня не было рядом! Я писал бесполезные письма и наслаждался любовью вдали ото всех, а моя девочка отдана была в лапы омерзительного проходимца! Мне нет прощения! Я виновен, виновен, виновен!..
— Отец! — остановил стенания князя Андрей. — Сейчас не время предаваться отчаянию. Вы вернулись, вы живы, и мы должны все исправить. Я собирался написать прошение императору о содействии в разводе…
— Я сам напишу его! Я поеду в Петербург и добьюсь для Лизы свободы.
— Папа… — голос Андрея дрогнул — впервые за весь разговор. — Я не знаю, как и сказать — счастье это или нет? Я переполнен чувствами, я потрясен, я в смятении и растерянности одновременно. Я не верю, вы ли это или это чудесный сон. Но я благодарю Господа за ваше возвращение!
— Благодари Лизу, — прошептал князь…
— Андрей Платонович! — в комнату Забалуева влетел конюх и порученец Долгорукой Дмитрий.
— Ты чего орешь, как резаный, — недовольно поморщился тот, потирая ухо. — Видишь, я отдыхаю. Я думаю, мне тишина требуется и большая сосредоточенность.
— Про Петра Михайловича слышали?
— А что про него слушать! Помер он, уже год, как помер, или ты забыл?
— Вернулись наш барин — целый и невредимый! С Лизаветой Петровной приехал!
— Что за бред! — поморщился Забалуев.
— И вовсе не бред — сами подите, посмотрите! Живой и здоровый! В гостиной с молодым барином разговаривают.
— Врешь! — Забалуева подкинуло. Он рывком вытянул часы из кармашка на жилете — у него же встреча в два часа с княгиней.
— Ладно, Андрей Платонович, я пойду, — попятился не на шутку струхнувший под его взглядом Дмитрий.
— Иди, иди! Проваливай! — Забалуев засуетился. «Вот чего не доставало! — чтобы покойники оживали да сами в семью возвращались, как ни в чем не бывало. Только это что же теперь получается? Значит, князь опять в доме хозяин, и тогда не видать ему денежек, как своих ушей? Плохо это, ох, как плохо, просто отвратительно! Надо быстрее к княгине бежать, пока не передумала или мужу все не рассказала». Забалуев зайцем метнулся в коридор и бросился наверх в кабинет Долгорукого.
Княгиня, как и обещала, ждала его там — сидела за столом, с примерным равнодушием барабаня пальчиками по расходной книге.
— Рад видеть вас, Мария Алексеевна, в заботах и здравии. Никак решили счета просмотреть? Раз уж муженек ваш объявился, надо будет дела передавать?
— Ваша правда, да вот сижу и думаю — почему это Петруша так долго не идет?
— И действительно, почему? — Забалуев бочком стал перемещаться к ней поближе.
— Говорите, должен по податям? Вот я здесь решила все проверить по книгам. Да только не нашла ничего. Чист мой Петенька перед законом. Все заплачено — по полной и в срок!
— Значит, не дадите мне денег, дорогая теща?
— Не дам. Ни сейчас, ни после. И вот еще…
Забалуев вздрогнул, ему показалось, что глаза княгини смотрят на него совсем по-прежнему — холодно и жестко.
— Уезжайте-ка вы отсюда, Андрей Платонович, сами. И побыстрее.
— Вы никак угрожаете, добрейшая Мария Алексеевна?
— Я с утра в лесок ходила, — расплылась в идиотской улыбке Долгорукая, — там цветов наросло — видимо-невидимо. А цветы-то все алые. Говорят, где такие цветы — там покойники в землю зарыты. И если те цветы собирать, то покойники за ними из земли восстанут. Потому что это и не цветы вовсе, а головы. Вот восстанут они и пойдут свои головы обратно вызволять.
— То-то я и вижу, что у вас по дому живые покойники разгуливают! — вскричал Забалуев.
— Чур меня, чур! — заголосила Долгорукая, бросая в него курительной трубкой князя, что всегда лежала на столе. Забалуев едва успел увернуться и выбежал из кабинет, чертыхаясь почем зря.
А вслед ему страшным хохотом надрывалась Долгорукая.
— Что здесь происходит?! — в кабинет, прихрамывая, вошел князь Петр. — Что такое, Маша?
— Маменька! Почему вы здесь? Вам лежать надо! — появился следом за ним взволнованный Андрей.
— Тараканы, Петруша! Тараканы! — Долгорукая бешено принялась вращать глазами и шарахаться от пустоты. — У нас в имении завелись тараканы! Я увидела одного и бросила твоей трубкой.
— Успокойся, я прикажу слугам, чтобы их потравили.
— Хорошо, что ты приехал. Хорошо. С тобой спокойней, — расплакалась княгиня. — А я сломала твою трубку!
— Не беда. Куплю другую.
— Да где же здесь в лесу трубку купить?
— А вот мы в Петербург поедем. Ты не хотела бы пожить там немного?
— Одна?
— Нет. Нет, что ты? Мы теперь всегда будем вместе. Будем ходить в театры, на званые вечера. Я хочу, чтобы ты опять стала прежней Машенькой. Веселой, счастливой. Чтобы ты не боялась тараканов, и чтобы ты снова полюбила меня.
— Я всегда.., тебя любила, — прошептала княгиня.
— Прости меня, прости, — князь Петр приблизил жену к себе и поцеловал ее локон, упавший на лоб.
— Андрюшенька, — вдруг заметила сына Долгорукая, — такая радость! Папа перевозит нас в Петербург! Иди, собери игрушки, и Лизе скажи, чтобы собиралась. И Сонечке, чтобы картины свои не забыла с красками.
— Вот и славно, — Долгорукий еще раз поцеловал ее, как маленькую, и кивнул Андрею. — Отведи маму в ее комнату. А я в кабинете осмотрюсь, я так давно здесь не сиживал…
Когда они ушли, князь Петр занял свое любимое кресло за столом и откинулся на спинку. Кожа привычно приняла очертания его тела, и он опять ощутил забытое чувство комфорта и ясности жизни. Как будто не было многих лет наваждения и прошедшего года душевных страданий.
Господи, что это было? Пожалуй, впервые за все это время Долгорукий задал себе этот вопрос и не смог быстро найти для него точного ответа. Долгое время он жил, как в тумане, считая дни до очередного свидания с Марфой. Его тянуло к ней, как будто он был неизлечимо болен, а она оказалась единственным лекарством, на время снимающим невыносимую боль. Боль отсутствия любви. Тоску неизрасходованной ласки. Жажду телесной гармонии. Она была отдохновением от быта и вдохновением для сердца, которое за годы брака стало подзабывать эту возбуждающую вибрацию в области солнечного сплетения. Сплетения линий жизни и точки смерти. Марфа! Что мы наделали с тобой?
— Отец, — в кабинет, постучавшись, вошла Лиза. — Андрей сказал мне, что мы отправляемся в Петербург?
— Там сейчас практикует известный психиатр Саблер, — кивнул князь Петр. — Я был с ним когда-то знаком.
— Это прекрасно, и мы будем рады помочь тебе. И наконец-то заживем, как прежде. Но сначала тебе надо отдохнуть. Я велела Татьяне, чтобы она подготовила твою комнату. Пойдем, я провожу тебя.
Лиза подошла к отцу и протянула ему руку. Долгорукий принял ее, оперся и поднялся с кресла.
— Все так и будет, Лизонька. Мы обязательно заживем, как прежде. Всенепременно!
Лиза проводила отца до его комнаты и хотела открыть дверь, но князь остановил ее.
— Тебе и самой следует отдохнуть. Здесь я уже справлюсь, ступай, родная, ступай.