Прекрасная Катрин - Бенцони Жюльетта (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Посреди мертвого молчания, наступившего в зале, где даже слуги затаили дыхание, она схватила золотой кубок Жиля и выплеснула вино ему в лицо.
– Пейте, господин маршал, это кровь слабых!
Не обращая внимания на гул возмущенных голосов, Катрин с гордо поднятой головой направилась к дверям, и ее красная вуаль развевалась, словно орифламма, поднятая на поле битвы. Жиль де Рец медленно вытер тыльной стороной ладони багровые капли, стекавшие по лицу и по бороде с синим отливом.
Оказавшись за порогом залы, Катрин на секунду остановилась, стараясь унять рвущееся из груди сердце. Ей было вредно так волноваться, и она задыхалась в своем тяжелом платье. Отдышавшись, она неторопливо пошла к лестнице, намереваясь подняться в свою комнату, но едва она прошла несколько ступенек, как сзади послышались быстрые шаги. В следующее мгновение она уже была прижала к стене, а Жиль де Рец с искаженным от ярости лицом схватил ее за горло. Она не смогла сдержать стон, а он, словно наслаждаясь, еще сильнее сдавил пальцы.
– Слушайте меня внимательно, Катрин! Никогда не повторяйте того, что вы сказали, никогда, если вам хоть немного дорога ваша жизнь. Когда мне бросают в лицо оскорбление, особенно в присутствии других людей, я перестаю владеть собой. Еще одно такое слово, и я задушу вас.
Странное дело! Она больше не испытывала страха, хотя он был ужасен и каждая черта его лица дрожала от ярости. Она ни на секунду не сомневалась, что он собирается убить ее, однако ответила с удивительным спокойствием:
– Если бы вы знали, как мне это безразлично…
– Что?
– Да, мне это безразлично, мессир Жиль. Подумайте сами. Арно, вероятно, уже нет в живых; завтра вы затравите Готье собаками, а затем, полагаю, настанет очередь бедной Сары. И вы полагаете, что я могу дорожить своей жизнью. Убейте меня, мессир, убейте прямо сейчас, если вы этого желаете. Вы окажете мне большую услугу…
Она произнесла эти слова, не бравируя своим мужеством, а совершенно искренно, и в голосе ее звучала такая печаль, что перед ней не могла устоять даже ярость Жиля. Мало-помалу лицо его приобрело обычное выражение, он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог произнести ни слова. Руки его бессильно опустились перед покорно-отрешенным взглядом Катрин. Тогда он встряхнул головой, словно пытаясь прогнать наваждение, повернулся и стал тяжело спускаться по лестнице.
По-прежнему прижавшись спиной к стене, Катрин застыла на месте, прислушиваясь к его шагам. Лишь когда они стихли, она глубоко вздохнула и, поглаживая рукой распухшее горло, отправилась в свою комнату.
Всю ночь Катрин не сомкнула глаз и вскочила с постели, едва забрезжил рассвет. Она знала, что охота начнется с первыми лучами солнца, и решила подняться на сторожевую башню, чтобы видеть эту роковую травлю. Огонь в камине погас, в комнате было холодно, и она поежилась. Во дворе между тем уже собирались люди, и она торопливо запахнулась в широкий плащ с капюшоном, заколов его на шее серебряной брошью в виде листочка плюща.
Она уже собиралась выходить, как внимание ее привлек свернутый кусочек пергамента, просунутый под дверь. На нем было что-то нацарапано, и ей пришлось вернуться к окну, чтобы разобрать написанное в сером сумраке раннего утра. Всего четыре слова и начальная буква имени: «Сделаю, что смогу. Молитесь! А.». Катрин почувствовала, что рука, сдавившая сердце, слегка разжалась. Если старая охотница была на их стороне, то у Готье, возможно, появится шанс вырваться живым из этой ужасной гонки. Внезапно она приняла решение: принять участие в охоте, пусть даже ей суждено погибнуть!
Отбросив плащ, она надела толстое шерстяное платье, чулки, башмаки из грубой кожи. Заплела волосы, уложив косы узлом, и натянула камай с капюшоном, плотно обхватившим голову. Поверх накинула широкий плащ. В последний момент она взяла ковчежец святого Иакова и засунула его под корсаж, предварительно обратившись к нему с весьма странной молитвой: «Если вы действительно святой Иаков, помогите мне, ибо вы всемогущи. Но если этот ковчежец сделал ты, Барнабе, то я обращаюсь к тебе: защити брата, которого ты полюбил бы, если бы узнал его. Он тоже мой друг. Спаси его!»
Она появилась во дворе как раз в тот момент, когда солдаты выводили пленника. Готье был ужасающе грязен, у него отросла такая густая рыжая борода, что на лице виднелись одни глаза. Он вздрогнул под порывами холодного ветра, потому что одет был весьма легко: в облегающие штаны и полотняную рубаху, зашнурованную на груди. Однако пребывание в подземелье, похоже, не слишком повредило его могучему здоровью. Звеня цепями на руках и ногах, он двинулся на середину двора, глубоко вдыхая воздух свободы.
– Клянусь Одином! Как хорошо на воле! – Больше он ничего не сказал, потому что его тут же ударили в поясницу древком копья. Несмотря на боль, он улыбался, не сводя глаз с Катрин. Она хотела броситься к нему, но сержант преградил ей дорогу.
– Монсеньор Жиль запретил разговаривать с пленником.
– Плевать мне на приказы монсеньора Жиля…
– Вам может быть, госпожа, но только не мне! Прошу вас, отойдите в сторону…
– Не бойтесь, – крикнул Готье, не обращая внимания на новый удар копьем, – эти собачки мной подавятся!
Из конюшни выводили лошадей, а из псарни собак, сцепленных попарно на крепкий поводок. Слуги, напрягая все силы, едва сдерживали громадных псов, которые завывали, подобно демонам, скалили страшные клыки и вздыбливали густую шерсть.
– Их не кормили со вчерашнего утра, – произнес за спиной Катрин холодный голос. – Тем ретивей станут травить дичь!
Она невольно обернулась. Жиль де Рец в охотничьем костюме из черной замши, улыбаясь, натягивал перчатки и смотрел на собак. Рядом держалась госпожа де Краон, одетая по обыкновению в зеленое, а чуть сзади стоял, опираясь на трость, старый сир де Краон. За последнее время он сильно постарел и, казалось, еще больше согнулся.
– Выпускайте его! – крикнул Жиль.
Тут же солдаты сняли оковы с Готье, который стал потягиваться с видимым удовольствием. Подталкивая в спину пиками, его повели к подъемному мосту. Махнув на прощанье рукой Катрин, он бросился бежать, а Жиль закричал вдогонку:
– Мы даем тебе полчаса форы, виллан! Советую не мешкать!
Затем, обернувшись к Катрин, добавил тоном, каким ведут светскую беседу:
– Взгляните на собак, как им не терпится! Я приказал натереть вашего приятеля кровью кабана, убитого несколько дней назад. От него теперь несет как от падали, так что собаки легко возьмут след.
– Если он знает толк в охоте, – проворчала старая Анна, пожав плечами, – то вы его упустите, дорогой зять! Псы у вас злобные и натасканы хорошо, но это еще ничего не значит.
– А что вы скажете об этом звере? Последний подарок моего дражайшего кузена Ла Тремуя!
Глаза Катрин расширились от ужаса. Огромный псарь в колете и штанах из толстой кожи выводил из подвала на цепи великолепного леопарда: его желтая шерсть с черными пятнами блестела на солнце, он двигался мягко и пружинисто, словно бы расстилаясь по земле, и в глазах вспыхивали зеленые искры. Служанки, увидев его, с визгом разбежались, а затем испуганно сбились в кучу в одном из углов двора. Леопард не обратил ни малейшего внимания на кудахтанье женщин – он, сощурив глаза, смотрел на собак, которые при виде хищника грозно заворчали, затем широко зевнул, показав острые белоснежные клыки, и спокойно улегся на землю.
– Что скажете? – спросил Жиль, не сводя глаз с Катрин. – Может ли человек, каким бы ловким он ни был, ускользнуть от такого охотника?
Катрин выдержала его взгляд, хотя душа ее трепетала от страха за Готье.
– Прикажите подать мне коня. Я хочу принять участие в охоте!
Он не ожидал подобной просьбы и заметно смутился.
– Что это значит? Уж не хотите ли вы сбежать, пользуясь случаем?
– Оставив в ваших руках Сару? Плохо же вы меня знаете, – ответила она, пренебрежительно пожав плечами.
– Но… осмелюсь напомнить, что вы беременны и носите ребенка уже пять месяцев.
