Перелетные птицы - Кроун Алла (читать книги .TXT) 📗
— Нечасто встретишь человека, который предлагает дружбу, не задавая вопросов. Спасибо тебе, Вадим.
— Мне так больше нравится, — жизнерадостно сообщил Разумов. — Так проще.
Мало-помалу смущение покинуло Надю, и впервые за несколько недель ей показалось, что затуманенное солнце светит прямо на нее.
Глава 14
После разрыва с Алексеем минул год. Теперь шел март 1916 года. Уже несколько месяцев Надя посещала «беседы», где они с братом часто встречались с Вадимом и Эсфирью. Все четверо работали вместе, но Надя присоединилась к ним не из-за того, что была предана делу революции, а, скорее, по дружбе. Правда энтузиазма у нее поубавилось, когда она увидела, в какой горячке проходят встречи, почувствовала висящую в воздухе ненависть ко всем, кто имел достаток или занимал хоть какое-то положение в обществе. Она с тревогой наблюдала за тем рвением, переходящим в фанатизм, с которым Сергей и Эсфирь отдавались своей работе. Голова к голове, с напряженными лицами они склонялись над разложенными на столе воззваниями и разбирали каждое слово так, словно от него зависела их жизнь. Еще Надя чувствовала, что Вадим тоже не относится к их занятиям слишком серьезно и бывает на «беседах» по той же причине, что и она.
Когда листовки были готовы, Надя и Вадим относили их студентам и рабочим, которые переправляли их в специальные центры распространения. Во время этих долгих прогулок по улицам Петрограда Надя и Вадим сблизились. Она уже меньше зависела от Сергея и теперь все больше времени проводила с Разумовым, наслаждаясь его теплотой, спокойной мудростью и очевидной благосклонностью к ней. С ним она чувствовала себя в безопасности, и постепенно уважение к молодому адвокату переросло в более глубокое чувство, которое она подсознательно принимала за дружескую любовь.
Надя с детства писала стихи и даже получила некоторую известность в литературных кругах. Вадим одобрял и всячески поддерживал ее талант.
— Не знаю, как ты, — сказал он однажды, когда они шли по улице с очередным тиражом листовок, — но я считаю, что со всей этой подрывной деятельностью… В общем, мы занимаемся не тем, чем нужно. Тебе лучше полностью посвятить себя поэзии. Когда идет война, стране нужно единство. Одно дело поддерживать либеральную мысль, и совсем другое — призывать к свержению монархии. Эсфирь больше всех рискует. Она ходит по заводам, агитируя рабочих, и рано или поздно полиция поймает ее на горячем.
Надя вздрогнула.
— Не понимаю я своего брата. Я думала, он попробует как-то повлиять на нее.
— Сергей втрескался в нее по уши. Ему трудно быть объективным. Я на днях пытался его вразумить, но куда там! Он не понимает всей опасности. Не понимает того, что прошлое имеет свойство всплывать в самое неподходящее время. Эсфирь могут обвинить в антиправительственной деятельности, даже если она перестанет этим заниматься.
Поглощенная работой, деля время между ведением домашнего хозяйства и общением с друзьями, Надя тем не менее не могла отделаться от мыслей о прошлом. Теперь она понимала, что всегда будет любить Алексея и что надеяться можно лишь на то, что со временем боль, которая преследует ее повсюду, утихнет. Здравый смысл подсказывал, что ей стоит избегать некоторых районов города, однако какой-то живущий в ней бесенок подтрунивал над ней, заставляя ходить их тропинками в саду.
Однажды поздним вечером какое-то особое мерцание в воздухе принесло с собой обрывки слов, шепот воспоминаний. Надя увидела в тени вяза свободную скамейку и присела, вслушиваясь в музыку природы. Легкий ветерок коснулся ее шеи, поиграл локонами и нежно прошептал в ухо: «Наденька…»
Его голос! Боль горячей волной пронеслась через все ее тело, и у нее перехватило дыхание. Горечь и мука успели спрятаться, притаиться, а любовь? И вдруг блеклый полуденный воздух наполнился звуками, словами и даже запахом мужчины, которого она все еще любила.
Надя тихонько вскрикнула, схватилась за живот и согнулась, чтобы избавиться от непрошеной боли. Ей подумалось: «Мне придется нести груз этой любви до конца жизни». Она яростно сжала кулаки. А что, если они снова встретятся? Сможет ли она устоять против своего чувства? По ее телу прошла дрожь. Тихий голос подсказал: «Беги из сада, Надя, твои воспоминания еще слишком свежи».
Неожиданно наверху, в кроне дерева, раздался оглушительный щебет воробьев и дроздов. Сердце Нади заколотилось, она вскочила и побежала к выходу. Но не успела девушка пройти и нескольких шагов, как чуть не столкнулась с Вадимом, Сергеем и Эсфирью.
— Я знал, что найду тебя здесь, сестренка, на твоем любимом месте. Хорошо, что мы тебя застали. Ты, кажется, собиралась уходить?
— Собиралась, — кивнула Надя, начиная приходить в себя, но, увидев, что Вадим рукой загораживает ей дорогу, добавила: — Но у вас, похоже, на меня свои планы.
— Не совсем, — ответила Эсфирь и с нетерпением посмотрела на Вадима.
Сергей взял сестру за руку.
— Давай найдем место потише.
Они нашли пару скамеек в высоких зарослях сирени. Вадим сел рядом с Надей, накрыл ее руку ладонью и посмотрел на Эсфирь.
— Итак, для чего вся эта конспирация?
— К счастью, вести добрые. Действия царя льют воду на нашу мельницу. — Глаза Эсфири заблестели, и Надя встревожилась: рискованно воспринимать все так однобоко. Нужно заставить Сергея увидеть опасность.
— Новости из деревень текут рекой, — торопливо продолжала Эсфирь. — Повсюду разруха. Вы знаете о Распутине и его оргиях, об этом весь Петроград говорит. Никто ничего не делает для того, чтобы улучшить состояние транспорта, продовольствие в города не завозится. Рабочие и крестьяне уже готовы поднять бунт против царя и правительства.
«Она похожа на черного лебедя», — подумала Надя, рассматривая туго скрученные блестящие волосы Эсфири, ее пылающие глаза. Даже ее черное пальто, отделанное фаевыми лентами, выглядело мрачным.
— Но это еще не все, — продолжала тем временем Эсфирь. — Нам нужно где-то разместить представителей земств, которые скоро приезжают в Петроград. Они возглавят наше движение. Эти люди лучше всего понимают болезни государства и знают, как их излечить. Может, кого-нибудь поселим в твоей квартире, Сергей?
Тот заколебался.
— Я бы рад помочь, но мой отец — семейный врач Персиянцевых, не стоит привлекать к нему внимание революционеров.
— Я думала, твой отец на нашей стороне, — не скрывая досады, протянула Эсфирь.
— Он консерватор, — ответил Сергей, посмотрев на Вадима, который только кивнул и крепче сжал руку Нади.
Та тоже покосилась на Вадима. Наверное, ему были небезразличны отношения Эсфири и Сергея. Ей было приятно осознавать, что их мысли совпадают. Неожиданно Надя почувствовала, как по ее телу разливается тепло, и отчего-то заволновалась.
— Да и кроме того, — сказал Сергей, — у отца ведь практика, у нас дома бывает слишком много пациентов, поэтому сохранить наши действия в тайне не удастся. — Он взял Эсфирь за руку. — Пойдем, я помогу тебе с листовками.
Надя проводила их взглядом. Она не сомневалась, что Сергей влюблен в Эсфирь. Ей это нравилось, потому что, не одобряя крайних взглядов последней, она восхищалась ее внутренней силой и целеустремленностью.
— Надя, давай посидим немного, — предложил Вадим. — Я ведь пришел специально, чтобы поговорить с тобой.
Надя сложила руки на коленях и посмотрела на него с любопытством, гадая, что он хотел ей сказать. Вадим всегда действовал на нее успокаивающе, был добрым и отзывчивым, но порой проявлял скрытность, и это беспокоило ее. Он никогда не говорил ей, что ему известно о ее жизни или о чем он догадывается, и никогда не позволял себе лишнего. На любые осторожные вопросы отвечал шуткой. Только сейчас в лице его было что-то такое, чего Надя никогда прежде не видела. Она всмотрелась повнимательнее н, когда их глаза встретились, едва не ахнула. Знакомая маска исчезла, и в карих глазах Вадима засветился новый свет: не дружеская расположенность, но мужская любовь к женщине.
