Маньчжурская принцесса - Бенцони Жюльетта (читаем книги TXT) 📗
– Если я ваша невестка, то нужно объяснить мне, каким образом это получилось. Иначе я отказываюсь вам верить и...
– ...и вести себя по отношению ко мне согласно вашим традициям? Это вполне справедливо, и я вам все расскажу. В некотором смысле это облегчит мне душу. Я слишком долго хранила тайну и наконец поняла, что лишила себя большой радости... К несчастью, я никогда уже не смогу обнять сына.
Сдавленное рыдание на мгновение послышалось в голосе мадам Лекур и произвело на Орхидею большее впечатление, чем длинная речь. Оно выдало скрытое страдание, прорвавшееся наружу.
Встав с кресла, генеральша прошлась по комнате, подошла к окну и повернулась к молодой женщине:
– В давние времена мы были очень дружны с моей кузиной Аделаидой. Она была немного старше меня. Откровенно говоря, я относилась к ней скорее как к сестре, и мне казалось, что она отвечала мне такими же чувствами. Я долго думала именно так. Когда нам исполнилось, ей восемнадцать, а мне семнадцать лет, мы обе одновременно влюбились. Но, слава Богу, не в одного и того же мужчину. Несомненно, выбор Аделаиды был лучше, чем мой: как-то на балу она влюбилась в Анри Бланшара, сына крупного коммерсанта нашего города – мы обе родились в Марселе. Он готовился сделать карьеру в префектуре.
Это был обольстительный, но слабый юноша. Моя кузина тут же потеряла голову. Красивая и страстная, она сумела настолько его увлечь, что он забыл о том, что она была юной девушкой, и между ними возникли отношения более серьезные, чем легкий флирт, не имеющий последствий. Аделаида думала, что выиграла партию и Анри принадлежит ей навсегда. Подобные приключения обычно заканчиваются свадьбой. Однако если молодой человек и не обладал твердым характером, то не был и полным идиотом. И когда первый пыл был утолен, он сообразил, что не любит Аделаиду по-настоящему, и хотел даже порвать с ней связь, ставшую для него обузой. В отчаянии, что она его теряет, Аделаида объявила о своей беременности: если бы он не женился на ней, она была бы обесчещена, а сам он подвергся бы крупным неприятностям со стороны своей семьи. Отец Аделаиды, корсиканский офицер, по имени Доменико Паоло, передав ей пылкую натуру, сам не шутил с добродетелью девиц. Беда была непоправимой. Вы ведь не знаете, что такое Корсика и ее обитатели?
– Император Наполеон? Не так ли?
– Совершенно верно. Я не знала, что вы так образованны...
– Эдуард учил меня... Ему он очень нравился.
– Мне тоже, но это не помешало мне сожалеть об ужасном характере великого человека и о его согражданах. Как бы там ни было, я должна отдать справедливость Анри Бланшару, что его поведение диктовалось не страхом. Он поступил, как настоящий дворянин: попросил руки Аделаиды и спустя три недели женился на ней. Одновременно он получил должность субпрефекта на севере Франции. Он ясно дал понять своей жене, что не хочет везти ее туда, объясняя это тем, что не желает заставлять ехать в холодные и сырые края будущую мать, привыкшую к нашему средиземноморскому климату. На этот раз он проявил большую твердость: поскольку он женился из-за ребенка, который должен был появиться на свет, то хотел, чтобы тот родился здоровым. Тесть поддержал его, но Аделаида была в отчаянии. Его отъезд отнимал у нее всякую возможность превратить ложь в реальность.
– Когда женщина ждет ребенка, всегда возможен несчастный случай, – заметила Орхидея.
– Совершенно верно! Только зная о том, что муж не любил ее, она уцепилась за идею материнства, без которого Анри мог отвернуться от нее навсегда. Любой ценой она должна была иметь ребенка, и в этот момент я невольно включилась в эту игру, будучи в полном неведении и веря, как все, что кузина беременна.
На следующий день после отъезда Анри я пришла с ней поделиться. Не забудьте, что я считала ее своей сестрой! Я умоляла ее помочь мне выйти из драматической ситуации, в которой я находилась.
– Значит... вы тоже были беременны?
– Да. Только я – на самом деле... Моя история похожа на историю Аделаиды. Она тоже началась на этом проклятом балу. Вспоминая о нем, я часто думала, лучше бы мы с ней сломали ногу, чем пошли туда... Однако это был красивый праздник! – добавила она с нахлынувшей на нее нежностью.– Я как сейчас слышу музыку... Вижу порхающие кринолины, покрытые шелком, тюлем, цветами, кружевом. Они кружились в вальсе на открытии новых золоченых салонов, которые открывал префект Мопа. Несчастный недолго пользовался своей прекрасной префектурой: в конце декабря того же года император Наполеон III отозвал его. Бедняга! У него был скверный характер, но в тот вечер он выглядел таким счастливым! Впрочем, этот бал никому не принес удачи! Там я встретила Джона! Боже, как он был очарователен! Такие светлые волосы, такой элегантный, так непринужденно держался во фраке!.. А какая улыбка...
Она вдруг умолкла, поняв, что мечтает вслух, и устремила на свою собеседницу томный взгляд:
– Извините меня! Никогда не следует заглядывать в прошлое и умиляться прекрасными видениями молодости. В моем случае это даже смешно!
– Почему? – серьезно спросила Орхидея.– День встречи с любовью не забывается никогда. И вы ее встретили?
– Да... Он был англичанин и из знатной семьи. Богатый, конечно. Но увлекавшийся живописью. Часто приезжал к нам на Средиземное море и жил здесь подолгу, чтобы запечатлеть прекрасный свет. Я не буду его описывать: Эдуард был его живой портрет. С той лишь разницей, что Джон не отличался крепким здоровьем.
В тот вечер мы танцевали только с ним. И сразу же он попросил разрешения написать мой портрет. Тогда я была красива, а он умел красиво об этом говорить! Однако молодая девушка из хорошего общества не может так просто прийти в мастерскую художника. Но у меня была гувернантка англичанка, которую Джон без труда сделал своей союзницей. Во время сеансов позирования она уходила в сад читать газеты и пить вкусный чай, который ей подавал слуга моего друга. Однажды случилось то, что должно было случиться. Зачем было сопротивляться любви, пожиравшей нас. Джон клялся, что женится на мне... Говоря это, он сильно кашлял, так как состояние его здоровья внезапно ухудшилось. Причем до такой степени, что пришлось сообщить об этом семье. Мать его приехала за ним. Они были очень похожи, внешне по крайней мере. И она мне наобещала многое... Он скоро вернется, и мы сможем жениться... Словом, все, что могло успокоить рыдания отчаявшейся девочки.
Еще больше я пришла в отчаяние, когда поняла свое состояние. Я немедленно написала Джону и в ответ получила сообщение о его смерти вместе с моим разорванным письмом. И вот в этот момент я и бросилась к Аделаиде с просьбой скрыть мою вину от родителей, которые в этом случае, я уверена, были бы беспощадны. С другой стороны, мне хотелось, чтобы ребенок жил, поскольку это было единственным, что оставалось мне от Джона вместе с неоконченным портретом. Я и не представляла себе, что все сложится так удачно. В ответ на мои признания кузина рассказала мне о действительном положении с ее замужеством. По ее словам, ей любой ценой надо было иметь ребенка, и я ей его принесла... Она без труда убедила меня согласиться на ее план, который тут же придумала: под предлогом утешить ее в связи с отъездом мужа, она добилась у моих родителей разрешения сопровождать ее вместе с моей гувернанткой и ее преданной горничной в Швейцарию, где хотела снять дом в жаркое время года и жить на свежем воздухе, более животворном, чем в Провансе. Вместе с ней мы уехали в Лозанну, и там родился Эдуард, в имении Вевей, которое можно было увидеть лишь со стороны Женевского озера.
Если бы я сказала вам, что мне было легко расставаться с ним, вы бы не поверили. Этого светловолосого младенца, так похожего на Джона, мне пришлось оставить Аделаиде, взять его своими руками и отдать ей. Однако я испытывала облегчение, чувствуя себя спасенной, и утешалась мыслью, что смогу часто видеть сына и играть роль его тетки. Я не учитывала огромную ревность Аделаиды. Анри был счастлив и горд, узнав о рождении сына, и это сблизило их. В это время ему предстояло занять более высокую должность в Биаррице, и на этот раз он взял с собой жену и сына.
