Когда он вернется - Рэнни Карен (читаем книги txt) 📗
Изабел села бы рядом с Патрицией, если бы ее внимание не привлек какой-то предмет в углу гостиной. И алькове, созданном, видимо, специально, стояло произведение искусства, подобного которому Изабел еще не приходилось видеть. Среди многочисленных предметов старины, портретов предков и прочих свидетельств богатства Шербурнов статуя молодого человека выделялась своим великолепием.
Изабел подошла ближе. Скульптура юноши была вы полнена из голубовато-белого мрамора. В поднятой правой руке он держал под подбородком шар. Левая рука была вытянута вперед, очевидно, для поддержания равновесия. Одна нога была приподнята, будто в момент движения Изабел потрогала колено, и ей показалось, что ее пальцы почувствовали движение сустава.
Лицо юноши обрамляли завитки волос, подчеркивая орлиный нос и упрямо сжатый рот. Глаза, которые в скульптуре только угадывались, смотрели вперед и казались молчаливыми свидетелями вечности.
Изабел провела пальцами по искусно выполненной тоге, под которой угадывались упругие мускулы.
Гладкость камня изумила Изабел. Полировка, требовавшая предельного внимания к деталям и невероятного терпения, у нее чаще отнимала больше времени, чем сама резьба. Но возможно, у скульптора, создавшего этот шедевр, были подмастерья, которым он поручал эту работу.
Изабел смотрела на скульптуру и понимала, что ей никогда не удастся создать что-либо столь совершенное. Но ведь она может учиться, оттачивая свое умение, чтобы достичь вершины своих возможностей.
Повернувшись, она столкнулась с Макреем, оказавшимся за ее спиной.
– Ты вот-вот выпадешь из этого платья, – заметил он, Изабел и вправду чувствовала себя в таком платье неловко. Но она была не в настроении соглашаться с Макреем.
– Это была идея вашей бабушки. Выскажите ей свое неудовольствие, – в том же тоне ответила она.
– Тебя слишком туго затянули. Это может тебе повредить.
– На мне нет корсета, – объяснила она и тут же смущенно вспыхнула.
Патриция в это время говорила что-то слуге, а Эймс рассматривал бронзовую статуэтку на каминной полке, так что они не слышали их пикировки.
Аласдер был снова гладко выбрит, лицо его было серьезным.
– Да и вообще, Макрей, какое вам до этого дело?
Изабел подняла голову и встретилась с ним взглядом.
Потом повернулась, чтобы уйти, но Аласдер удержал ее за плечо. Прикосновение его теплой руки к обнаженному плечу было похоже на ожог.
– Уберите руку, Макрей. – Изабел вдруг охватил гнев. – Вы не имеете права ко мне прикасаться.
Резко вырвавшись, она выбежала из комнаты, чувствуя на себе изумленные взгляды Патриции и Эймса.
Глава 16
Утро было ясное. Прошедший накануне дождь освежил воздух. Английский шторм был, по мнению Изабел, слишком тихим по сравнению со штормами Шотландии. С их грохочущим громом и вспышками молний, освещающими небо от края до края.
Cегодня сад Брэндидж-Холла показался Изабел еще более впечатляющим, чем накануне. Особенно поразило ее огромное количество цветов. Вдоль посыпанных гравием дорожек тянулись куртины роз всех цветов и оттенков. Сад напомнил Изабел вышивки ее матери – такой же совершенный и изысканный.
Изабел шла по дорожке вдоль левого крыла дома и вдруг остановилась, пораженная открывшейся ей картиной.
Это был участок дикой природы, где растения росли как попало. Когда-то это место было огорожено кустарником, но теперь сюда, по всей вероятности, не заглядывали садовники, и здесь распоряжалась сама природа.
В центре участка находился пьедестал с бронзовыми солнечными часами, выполненными в виде улыбающегося лица. Возле них на деревянной скамье Изабел ожидала графиня Шербурн.
От вчерашней оживленности графини не осталось и следа. Сейчас она выглядела хрупкой и словно придавленной бременем своего возраста и воспоминаний.
– Вы хотели меня видеть? – спросила Изабел, не понимая, что еще от нее может быть нужно графине. Во всяком случае, она больше не позволит превращать себя Бог знает в кого, как вчера вечером.
Патриция указала на место возле себя, и Изабел неохотно села, на ходу придумывая слова, которыми она откажется от возможных предложений графини. Но Патрицию, казалось, сегодня нисколько не интересовала ее одежда.
– Это место напоминает мне о моем детстве, и чем старше я становлюсь, тем больше мне хочется вспоминать о том, какой я была тогда. Возможно, – с печальным смешком сказала она, – мне хочется вспоминать свою молодость, чтобы примириться со своей старостью.
– А может быть, приятно видеть вокруг себя вещи, напоминающие о более легких временах? – предположила Изабел. – Кельтский крест в саду – тоже напоминание?
– Его придумала сделать Мойра, и с тех пор за цветами постоянно ухаживает садовник. – Она взглянула на солнечные часы, которые в тени, естественно, были бесполезны. – А часы нашел для нее Джералд. Шотландия занимает большое место в моей жизни. Но я была абсолютно уверена, что со смертью Найджела оборвалась последняя ниточка.
Она повернулась к Изабел и похлопала ее по руке.
– Пока не появилась ты, моя дорогая.
Пальцы Патриции были такими холодными, что Изабел накрыла их своей ладонью, чтобы согреть.
– Ты такая добрая, девочка. И от этого мне еще труднее сказать тебе то, что необходимо сказать.
Патриция вздохнула.
– Мне следовало сказать тебе об этом еще вчера, моя дорогая. Ведь я старая женщина, вечно сующая свой нос куда не надо. Но когда я увидела, как вы смотрите друг на друга, я, по правде говоря, понадеялась на чудо.
Взгляд графини был устремлен куда-то вдаль.
– Аласдеру нет необходимости аннулировать ваш брак, потому что ты в действительности не выходила замуж за моего внука.
– Нас поженили, – возразила Изабел, отдернув руку.
– Я знаю, Изабел. Но браки, заключенные в Шотландии, уже в течение многих лет не считаются законными в Англии.
Изабел похолодела. Английские законы к ней не относится. Но это если она не останется в Англии. Здесь же она будет считаться женщиной с сомнительной репутацией, одной из тех, на кого показывают пальцем или провожают косыми взглядами. А в Шотландии она будет считаться замужней женщиной. Но женщиной, которую так невзлюбил муж, что отбыл в другую страну, оставив ее вести жизнь незамужней девушки.
В обоих случаях она оказывалась в ситуации, которая была хуже, чем если бы она вышла замуж за лысого беззубого старика.
–Что ты будешь делать, Изабел?
– Не знаю.
– Я буду рада, если ты останешься со мной. Я буду наслаждаться твоим обществом.
Великодушие графини заставило Изабел улыбнуться. Но остаться в Брэндидж-Холле было бы для нее хуже всего. Она будет жалеть об этом каждый день. Любой шорох в коридоре будет напоминать ей шаги Аласдера. Уже само это место, где все напоминает Шотландию и Макрея, будет для нее сомнительной гаванью.
– Спасибо. Я пока еще не решила, что буду делать. Но здесь я не могу остаться.
– Мир не всегда доброе место для женщины.
– Я знаю. – Изабел не стала говорить графине, что слишком хорошо выучила этот урок в Фернли.
Ей всегда хотелось быть храброй и дерзкой, и она поняла, что сейчас для этого настало время.
Библиотека в Брэндидж-Холле считалась мужской территорией. Здесь слабо пахло табаком и дубленой кожей. Три стены были заняты высокими полками с книгами с золотыми корешками. Между окон находился камин, а стоявшие тут и там обитые кожей стулья располагали к чтению или неторопливой беседе.
Эймс уже ждал Аласдера, оккупировав массивный письменный стол, словно это были его владения.
Аласдер же совершенно справедливо считал, что пока он не отказался от титула и Брэндидж-Холла, эта комната, этот письменный стол и эти книги принадлежат ему. Однако он не стал ничего говорить, а просто встал у стола и подождал, пока Эймс поднимет на него взгляд.
Эймс, надо отдать ему должное, выглядел смущенным. Он поднялся и отодвинул в сторону свои бумаги. Но ни одного слова извинения не слетело с его губ.
