Пурпур и бриллиант - Паретти Сандра (книги без регистрации .txt) 📗
Алманзор поднялся. Его правая рука исчезла под широкой, состоящей из трех соединенных между собой кусков ткани накидкой. Он осторожно осмотрелся, вытащил туго набитый мешочек и передал его Каролине.
– Я отведу вас к Тафасу.
– Вам не нужно утруждать себя, – неожиданно сказал сзади чей-то голос.
Каролина обернулась. Перед ней стоял один из людей Измаила. Она не слышала, как он подошел. Давно ли он стоит здесь, прислушиваясь? Это был мужчина среднего роста, со стройным, поджарым телом воина. Лицо темно-орехового цвета, нос с горбинкой и чуть опущенные вниз уголки рта придавали его облику некое высокомерие. Темно-рыжие волосы окружали его лицо львиной гривой.
– Кто вы? – резко спросила Каролина, с подозрением оглядывая незнакомца.
Тот поклонился со сдержанным достоинством, еще более подчеркиваемым гордой осанкой.
– Малем Мерабет, ваш покорный слуга. Измаил абу Семин нанял нас, чтобы мы сопровождали вас до Алжира.
Даже когда он произносил эти вежливые слова, в глазах его оставалось выражение скуки и равнодушия. По сравнению с пылкой сердечностью Алманзора сдержанность этого человека казалась враждебной, словно он был не слуга ее, а сторож.
Каролина решила было поставить его на место, сразу объяснить, что она госпожа, однако, поразмыслив, сдержалась. Трезвый разум подсказал ей, что они стоят на пороге еще одного тяжелого испытания, во время которого было бы лучше иметь при себе мужчин такого склада в качестве покорных, зависимых слуг. А такие мужчины покоряются только тем, кто лучше их умеет притворяться и держать себя в руках.
– Вы знаете, где Тафас? – спросила она, с трудом сохраняя спокойствие. – Вы говорили с ним? Привезли ли вы кормилицу и ребенка?
– Тафас уже несколько раз был здесь.
– Я вас не об этом спрашиваю. Я хочу знать...
На темном лице мелькнула насмешливая улыбка. Невозмутимо, будто и не ожидал ничего иного, он указал на сутолоку собирающегося в путь каравана.
– Спросите его сами! Вон он идет. Первым, что выдало приближение Тафаса, было звяканье браслетов. Как широкие блестящие манжеты, выглядывали они из-под рукавов толстого шерстяного плаща. Улыбаясь во все стороны, раздавая приветствия, приближался он к ним. Шел Тафас медленно, что запыхаться уж никак не мог, однако, добравшись наконец до Каролины, он так тяжело дышал, словно мчался всю дорогу.
– Чуть не тысячу раз проделывал я этот путь! – воскликнул он.
Звон его украшений был даже громче его голоса.
– Когда же я услышал, что вы пришли сюда...
Каролина не испытывала ничего, кроме страха. Сколько еще народу уже знает, что им удался побег? Если эта новость распространяется по городу с быстротой молнии, насколько они могут быть уверены в своей безопасности? Она сказала сдавленным голосом:
– Благодарю вас за то, что вы пришли. Но, пожалуйста, скажите, где кормилица и ребенок?
Тафас протянул руку:
– Вы принесли деньги?
Каролина протянула ему мешочек с деньгами. Мгновенно, незаметным движением он выхватил из ее пальцев кошелек и спрятал его в складках плаща.
– Вы будете довольны моими известиями, – сказал он. – С Зинаидой договорились, что она должна ждать вас в моем доме.
Каролина не могла этого больше выносить:
– Где ребенок?!
– Успокойтесь! Вы что, хотите, чтобы все обращали на нас внимание? Они были в моем доме, Зинаида и ребенок. Она пришла еще раньше каравана, но после того, как в городе узнали о вас и стали разыскивать, больше не смогла оставаться. Это было бы слишком опасно. Уже поползли слухи, что с ней ребенок христианки. Что же им оставалось делать?
– Где Зинаида и ребенок?
– Они покинули город. – Тафас ударил себя кулаком в грудь. – С моей помощью. Я попросил моего хорошего друга, проводника, который отправлялся с почтовым караваном, взять их с собой.
Каролина молчала. Снова ее надежды были обмануты.
– Где я смогу их найти?
– В Расе, ее родной деревне. Она лежит на вашем пути, почти в сорока милях южнее Алжира. Она наверняка доберется туда. Вернее, чем если бы поехала с вами. Ребенок крепкий, а Зинаида бесстрашна, как мужчина. Единственное, что могло бы вас беспокоить, – это то, как сильно любит она ребенка. Она обожает девочку, как будто это ее собственное дитя.
Малем Мерабет, который во время их разговора стоял в стороне, внезапно возник рядом. Он, как всегда, подошел беззвучно, делая вид, что совершенно поглощен лошадьми которые уже были оседланы. Слуга тащил за повод нагруженных верблюдов. Он издал гортанный звук, и верблюды, недовольно крича, опустились на колени и стали испражняться.
Тафас проворно отпрыгнул в сторону. Потом торопливо сложил руки на груди и поклонился Каролине:
– Вы обязательно найдете своего ребенка! Аллах с вами! Он доказал это...
– Идите с миром, – сказала Каролина, мучаясь противоречивыми чувствами.
Странно, но она не держала зла на этого человека. Понимая, что он продувная бестия, она все же доверяла ему больше, чем Малему Мерабету и его маленькому отряду, который должен был сопровождать их. Если быть честной с самой собой, то следовало признать: она в глубине души радовалась тому, что с ребенком все так устроилось и что она не должна нести ответственность за его опасное путешествие по пустыне. Но все же мысль о том, что ее девочка прижимается к груди чужой женщины, больно ранила ее. Шум отвлек ее от мыслей. Малем Мерабет вылил воду на лагерный костер. Шипя, огонь потухал, испуская белый дым. С головы каравана, уже готового к отправлению, послышались приказы занять свои места. Малем Мерабет сделал знак своим людям. Те вскочили в седла.
Стерн подвел коня Каролины. Он протянул ей повод, поддержал стремя.
– Садитесь, – сказал он спокойно. – Время отправляться.
Каролина схватила его руку, молча сжала ее. Потом поставила ногу в стремя и уселась в седло. В свете факелов караван медленно приходил в движение.
Во главе каравана погонщик прокричал первое «Хо-хо». Заржала лошадь, раздался смех и снова замер, растворился в темноте.
Каролина не могла вспомнить, видела ли она когда-нибудь такую темную ночь. В мире не существовало больше ничего – ни неба, ни земли, – только всепоглощающая темнота, в которой свет факела едва достигал руки, сжимавшей его. Она не знала, сколько времени они уже пробыли в пути, когда к ней вдруг подскакал шейх Томан ибн Моханна.
– Будьте внимательны! – прошептал он.– Смотрите вперед!
– Что такое? – спросила Каролина, приготовившись к очередной неприятности.
– Есть нечто, что можно увидеть только здесь, только в этот час. Как мы говорим, ночь открывает свои глаза. Того, кто увидит ЭТО, ночь будет оберегать.
Каролина напряженно вглядывалась в тьму и вдруг увидела ЭТО. Действительно, казалось, будто широко раскрылся огромный темный глаз. Тонкая, будто тлеющая полоса мелькнула, разорвала темноту и исчезла. Все длилось не дольше секунды. Потом снова вернулась ночь, но в этой ночи были уже земля, небо и линия, которая их разделяла.
Воздух похолодал, и стало свежо. Вдали возникли контуры деревьев. Подъехав поближе, Каролина узнала веерные пальмы. Это была роща, между стволами которой слабо светились белые мраморные плиты и силуэт маленького круглого храма. Процессия мерцающих фонарей двигалась сквозь темноту к роще. Это был маленький отряд, явно не принадлежащий каравану. Казалось, погонщики и животные прибавили шаг, чтобы не столкнуться с этой процессией. В середине группы Каролина увидела четырех мужчин, несших на плечах большие носилки, на которых стоял гроб. Впереди процессии шла закутанная в черное фигура. Неосознанно Каролина натянула поводья, пытаясь разглядеть, что там происходит. Процессия остановилась. Гроб опустили на землю. Каролина повернулась в седле и вопросительно взглянула на шейха Томана.
– Это лес мертвых, – объяснил шейх. – В Тимбукту только эти деревья всегда отбрасывают тень.
Процессия достигла своей цели. Мужчины окружили вырытую могилу. Мощные потоки дождя наполнили ее водой, и теперь свет фонарей отражался в водяном зеркале. В тишине раздалось приглушенное бормотание. Порыв ветра сбил с пальмовых листьев влагу. Град капель обрушился на землю. Каролина уже хотела отвести взгляд, как вдруг что-то в темной фигуре приковало ее внимание. Мужчина распахнул плащ и выпрямился. Потом простер вперед руки. Это был такой же жест, каким Аба эль Маан недавно приглашал ее войти в свой дом. Аба эль Маан! Который пришел в этот лес мертвых, чтобы предать земле тело своего внука Тимура. Словно паралич разбил Каролину. Но это не был страх, что Аба эль Маан может узнать ее. Это не было и воспоминание о Тимуре или о том мгновении, когда Аба эль Маан произнес свой приговор. Перехватило дыхание при мысли, что это ее сейчас могли бы хоронить. Ненатянутый повод праздно лежал в ее руке. Она не могла оторвать взгляда от горестной сцены. Невыплаканные слезы жгли ей глаза. При мысли о том, что она может умереть где-то на чужбине и быть похороненной в чужой земле, ее сердце сжалось. Не был ли этот страх тем, что придавало ей силы пережить все? Страх лечь в чужую землю?
