Больше, чем страсть - Мак-Уильямс (Макуильямс) Джудит (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
— Нет! — задохнулась Маргарет; она извивалась, пытаясь освободиться. — Прошу вас, не надо! — Она толкала его в грудь, но с таким же успехом можно было пытаться оттолкнуть стену. Он, кажется, даже не заметил этого. Глаза его были странно пусты, словно он смотрел внутрь себя, на что-то невидимое.
Чтобы не закричать, Маргарет прикусила губу, но глухой стон вырвался из ее крепко стиснутых зубов, потому что он проникал все глубже и глубже. Наконец он обмяк на ней, издав звук, принятый ею за крик наслаждения.
Она не понимала, как мог он находить удовольствие в том, что только что сделал, тогда как для нее это было просто болезненно. Смысла в этом не было никакого. Единственное, что в конце концов обретало смысл, — так это завуалированные намеки подруг ее матери насчет ужасов супружеского ложа. Но в одном они ошибались. В ее супружестве не может быть таких преимуществ, ради которых стоило бы терпеть эту боль мочь за ночью до конца дней своих. Слава Богу, ей этого делать не придется. Эта мысль придала ей твердости. Как только Филипп проведет свой законопроект, она сможет вернуться в Париж, к Джорджу, к своей обычной жизни.
К счастью, Филипп скатился с нее, и она инстинктивно свернулась клубочком, словно это могло ее защитить.
Филипп покачал головой, словно пытаясь привести в порядок свои чувства, слишком опьяненный наслаждением, чтобы быть способным думать. Он смотрел на Маргарет в полной растерянности. Что же, черт побери, происходит? Взгляд его упал на пятно на белой простыне. Как могла она оказаться девственницей? Это совершенная бессмыслица. Она ведь жила с этим старым развратником! Если она не была его содержанкой, какие же тогда отношения их связывают?
Он поднялся с кровати и стоял, глядя на скорчившуюся фигурку; чувство вины и растерянность смешивались с удовольствием, которое он только что получил от ее тела. Сердитый румянец пылал на его худых щеках. Если бы он знал, он был бы осторожнее.
— Почему вы мне не сказали? — Вопрос выразил его растерянность.
Маргарет вздрогнула, уловив недовольные нотки в его голосе. Она понятия не имела, о чем речь. Что следовало ей сказать, чтобы остановить его? Воззвать к его натуре, хорошей в своей основе? Мысль эта показалась ей настолько несусветной, что она усмехнулась и тут же прижала к губам ладонь, пытаясь удержать смех. У нее было пугающее ощущение, что, начни она смеяться, уже никогда не сможет остановиться.
— Черт побери, женщина! — Филипп прикоснулся к ее плечу, но она отпрянула. Он отдернул руку, словно ее шелковистая кожа обожгла его, и направился — как был обнаженным — в свою спальню. Сильно хлопнув дверью, он хоть этим дал выход своей растерянности, а потом опустился в кресло, стоявшее у камина. Уставившись на искорки в камине, Филипп попытался разобраться в том, что произошло.
Он ласкал свою жену и обнаружил, что она девственна. Это казалось невозможным, но нельзя же усомниться в том, что очевидно. Маргарет не была любовницей Гилроя. И вообще ничьей любовницей она не была.
Несмотря на свое смятение, он сознавал, что чувствует глубокое удовлетворение от этого факта, хотя и понимал, что в действительности это мало что меняет. Пусть пока у Маргарет еще не было любовной связи, это не значит, что она не заведет любовника при первой же представившейся возможности.
Воспоминание о любовных подвигах Роксаны вспыхнуло в его голове, как костер. В первый же месяц их супружества она завела первую интрижку. Маргарет станет такой же.
Он схватил наполовину пустой графин с бренди со стола, стоявшего рядом с кроватью, плеснул в стакан и выпил жгучий напиток одним глотком. «Чего не излечить, то придется выносить», — напомнил он себе одну из самых любимых поговорок его няни. Но и теперь поговорка эта утешила его не больше, чем в те времена.
— В этом платье, миледи, вы прямо конфетка, — сказала Дейзи. — Синее вам очень идет.
— Спасибо. — Маргарет удалось улыбнуться молоденькой горничной. Это стоило ей больших усилий. Она была сбита с толку, неуверенна. И ей было очень больно.
— Будут еще какие-нибудь приказания, миледи?
— Нет, спасибо. Можете идти.
Маргарет посмотрела, как за Дейзи закрылась дверь в коридор, и взгляд ее переместился на дверь, за которой вчера ночью исчез Филипп. Нельзя сказать, что его отсутствие принесло ей покой. Остаток ночи она провела, ворочаясь в кровати, снова и снова мысленно проигрывая эту сокрушительную встречу. Измученная, она наконец уже на рассвете погрузилась в сон. Но только для того, чтобы проснуться спустя несколько часов с головной болью, в ужасе при мысли, что ей придется увидеться с Филиппом.
Маргарет вспомнила, как поначалу отвечала на его поцелуи, и лицо ее вспыхнуло. Он, вероятно, решил, что она отвечает ему потому, что она безнравственная женщина.
Но какое имеет значение, что подумал Филипп? Она попыталась собраться с духом. Ему-то, конечно же, нет дела до того, что думает она. Маргарет сильно сомневалась, видит ли он вообще в ней живого, чувствующего человека. И нечего ей беспокоиться о том, как встретятся они сегодня утром. Он наверняка не думал ни о ней, ни о том, что произошло, ни минуты после того, как вышел из ее комнаты.
Быстрая искра пробежала по ее телу при воспоминании о его обнаженной груди и длинных ногах, когда он стремительно уходил.
«Прекрати! — приказала себе Маргарет, искренне напуганная направлением, которое приняли ее мысли. — Порядочные женщины даже не знают, как выглядит обнаженный мужчина, не говоря уже о том, чтобы задерживаться на таких воспоминаниях. Впрочем, я незаконнорожденная. И по мнению большей части общества, меня нельзя считать порядочной».
Она вздрогнула, вспомнив трактат одного испанского епископа, который прочла когда-то, оправдывающий жестокое отношение общества к незаконным детям тем, что они не способны к нравственному поведению.
В то время она отвергла эту мысль как проявление церковного лицемерия, но теперь была не так уж в этом убеждена. Твердая уверенность в том, что нехорошо позволять Филиппу ласкать себя, была похоронена под вспышкой неожиданного чувства, которое он так легко пробудил в ней.
«Сейчас не время волноваться по этому поводу, — сказала себе Маргарет, выходя из спальни. — Сейчас нужно сойти вниз и попробовать сделать вид, будто этой ночи вообще никогда не было. Может статься, боги улыбнутся мне и окажется, что Филипп уже ушел и встреча откладывается до вечера»,
Торопливо спускаясь по парадной лестнице, Маргарет услышала какой-то странный звук, доносящийся от затейливо украшенного столика у входа. Из любопытства она заглянула под столик и обнаружила там скорчившуюся Аннабел. Личико ребенка было в пыли, а одна из многочисленных оборочек, украшающих спереди ее платье из бледно-розового шелка, оторвалась. — Доброе утро. — Маргарет приветливо улыбнулась девочке.
— Уходите! — зашипела Аннабел. — Уходите, или… я вас убью!
— Правда? — Маргарет подавила улыбку, зная, что Аннабел не понравится, что над ней смеются. — Каким же образом?
— Каким образом? — неуверенно повторила Аннабел.
— Да, как вы собираетесь убить меня? Можно было бы застрелить, но я знаю, что прицелиться из ружья очень трудно. Вдруг вы только раните меня — и где вы тогда окажетесь?
Аннабел внимательно смотрела на Маргарет, явно обескураженная неожиданным поворотом, который принял их разговор.
— Можно меня заколоть, но будет много шума. Я, наверное, запачкаю кровью ковры вашего отца, а ему это не понравится.
— Не понравится, — пробормотала Аннабел.
— Значит, удар ножом можно исключить. А чтобы задушить меня, у вас вряд ли хватит сил. — Маргарет сделала вид, будто обдумывает вопрос. — Пожалуй, остается только яд, а у яда есть своя история. Яды очень любила Лукреция Борджиа. Говорят, что она избавилась от многих сотен своих врагов при помощи яда.
— Правда? — Вид у Аннабел был заинтересованный. — А вы ее знаете?
— Только по рассказам. Она умерла несколько столетий назад.
