Серебряный ветер - Кук Линда (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
Симон посмотрел в небо и принялся что-то бормотать.
Аделина расслышала пару слов. Он считал задом наперед по-латыни.
— Мадам, — сказал он наконец, — вы не можете следовать за мной повсюду. Мы поженились, как вам было угодно. Мы живем вместе, как вам было угодно. Все, что я от вас прошу, — это оставить меня в покое, когда я объезжаю долину. Как мне угодно. В одиночестве.
— Ты кричишь.
— Да, мадам, вы правы.
Аделина кивнула в сторону частокола.
— Я дочь Кардока и имею право ездить по его долине куда захочу.
Следующую фразу Тэлброк произнес по-латыни, на этот раз в ней не было чисел. Аделина дернула за поводья и направила свою кобылу по избитой дороге к хижине на холме. Муж ее поехал за ней, придерживая коня так, чтобы он шел вровень со смирной кобылой.
— Ты знаешь этих людей? — спросил он.
Он старался говорить спокойно, без раздражения. Аделина ответила как можно обстоятельнее, как должна отвечать на вопросы воспитанная леди:
— Нет, я не знаю ни одного человека, которые пришли поселиться в долину моего отца после мятежа.
— Тогда сделай мне одолжение и позволь поговорить с ними, не вмешиваясь.
Тэлброк больше не возражал против ее присутствия. Она широко улыбнулась:
— Разумеется.
— Тогда уступи мне дорогу. Я должен ехать впереди ради твоей же безопасности. Аделина направила коня в сторону, в подмороженный папоротник, росший у дороги. Симон остановился рядом с ней.
— Поскольку ты будешь присутствовать по собственной глупости, ты должна кое-что знать. Я поспрашиваю твоих солдат-пастухов о той дороге, которой они приходят в долину и уходят из нее. Мне не надо знать, кем они были до того, как появились здесь, и что они делали во время войны. — Симон наклонился вперед и положил ладонь на шею ее кобылы. — Если ты хочешь, чтобы я сейчас повернул назад и не ездил к вооруженным пастухам, то объясни, как твой отец исчезает из долины и появляется, минуя единственный переход. Я не стану упрекать его за то, что он скрывает маршрут, ему ни к чему знать, что ты мне об этом рассказала. Я использую полученное знание, чтобы подготовить защиту на случай вторжения, только и всего. Ты скажешь мне, что тебе известно?
Аделина указала вдаль, туда, где заканчивались земли Кардока.
— Склон не такой крутой в конце, где долина расширяется. Человек с нетяжелой поклажей может одолеть холм — подняться на утес и спуститься.
Симон покачал головой:
— Нет, я ищу путь, по которому вооруженные люди верхом могли бы попасть в долину. Там, над лугами, есть пещеры, но все они слишком малы, чтобы через них могла пройти лошадь.
— Если там есть пещеры, то коней можно оставлять по обе стороны от них.
В темных глазах блеснул интерес. Ее предложение показалось ему заслуживающим внимания.
— Вот я тоже сразу об этом подумал, но, оказалось, ошибся. Когда твой отец последний раз исчезал из долины, из дома пропали и люди, и лошади. Я специально заходил на конюшни проверить, все ли на месте в его отсутствие. После возвращения Кардока я видел лошадей. Они были в мыле. Видно, что им тяжело досталось. Кардок и его люди оставались на своих лошадях, когда разбойничали где-то неподалеку.
Рука его по-прежнему лежала на серой лошадиной шее. Аделина отвернулась.
— Я не знаю, как он это делает.
— Ты была ребенком, когда твой отец поднял восстание, он должен был подумать о пути к отступлению. Твои родители не говорили тебе до того, как началась война, что они будут делать, если Генрих Плантагенет захватит долину?
— Нет, я ничего не слышала, и мне в голову не приходило, что отец может проиграть.
Симон понимающе кивнул:
— Я бы тоже, наверное, не сомневался в нем, когда он был немного моложе.
Аделина вздохнула:
— Армия старого короля все же захватила долину. О том, чтобы бежать, не было и речи. После заключения перемирия меня отправили в Нормандию в залог хорошего поведения Кардока. Поверь мне, если бы тогда был тайный путь из долины, мой отец отправил бы нас куда-нибудь до того, как это случилось.
Симон убрал руку с ее лошади и выпрямился в седле.
— Есть ли в доме кто-то, какая-нибудь женщина среди прях или ткачих, та, которая доверяла бы тебе настолько, чтобы рассказать, что происходило в долине с тех пор, как ты уехала?
Признать такое нелегко, Аделина покачала головой, упорно глядя вниз.
— Большинства из тех, кого я знала, уже нет. Кто-то погиб, кто-то ушел из долины на запад, чтобы жить подальше от границы. У моего отца появилось много новых людей — тех, что пришли в долину, спасаясь от нормандцев. Я даже не успела узнать их имена. А те, кого я знала, — Аделина судорожно вдохнула, — те, кого я знала, не доверяют мне. Если они что-то и знают, свои тайны не выдадут. Моя мать была нормандкой и растила меня так, чтобы я об этом не забывала. Я не могу понять речи собственного отца, если он говорит быстро. Но никто при мне не замедляет речи.
Вот так. Она все сказала без утайки, и глаза ее остались сухими. Симон помолчал и тряхнул головой.
— Печальное возвращение в родные стены, потом брак со мной. Что же хуже?
Аделина видела, что Симон улыбается. Уголки губ чуть-чуть приподнялись. И при виде этой улыбки голова у нее сделалась совсем легкой, ей стало весело, безумно весело без видимой причины. Комок в горле почти исчез, и она с удивлением обнаружила, что и сама в ответ улыбается.
— Возвращение домой стало испытанием, но брак с тобой еще может обернуться чем-то худшим.
— Но пока этого не произошло?
— Пока нет.
Его карие глаза на солнце метали золотые искры, и улыбка его, его рот были само искушение.
— Я твоя жена, — словно издалека услышала Аделина собственный голос, — но ты так еще ни разу и не поцеловал меня.
Он улыбнулся еще шире:
— А ты хотела бы? — Да.
— Ты останешься ждать меня дома, если я соглашусь?
— Конечно, нет.
Он уронил поводья и медленно снял рукавицы. Легко и нежно, словно листок на ветру, он коснулся ладонью ее щеки. Тепло его ладони растеклось по лицу, затекло за затылок, стекло вниз по шее и остановилось на уровне груди.
— Святые угодники, — прошептал он, — ты так красива…
Руки его скользнули за ее голову, а губы легли на ее рот. Он еще подразнил Аделину секунду-другую, шепча ее имя, потом кровь горячей волной хлынула по всему ее телу, когда Симон перестал ее дразнить и стал целовать в угол рта.
Аделину уже целовали раньше — Бретон, который как-то прижал ее к себе летом во время танцев, потом ее украдкой, нервничая, поцеловал молодой Неверс в коридоре перед дверью опочивальни леди Мод, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило с ней сейчас.
Аделина повернулась, чтобы Симону было удобнее целовать ее, и сквозь стук сердца, громом отдававшийся в ушах, с удивлением услышала свой тихий стон.
Он отстранился, положил руки ей на плечи и сказал:
— Ты права, сейчас не время для чего-то большего.
— Я… Я не против. — Аделина взяла и положила его ладони туда, куда он, казалось, не решался их положить, на невысокие холмики грудей.
— Еще, — сказала она, — прошу тебя, еще. Кобыла ее вскинула голову и отшатнулась от смирно стоявшего коня Тэлброка. Симон поддержал жену в седле.
— Осторожно, — сказал он.
Мир, оказывается, не перестал существовать. Воздух был все так же холоден, цвета все такими же яркими. Аделина огляделась и поразилась, словно увидела зимнюю зелень лугов впервые.
— У твоей лошади больше здравого смысла, чем у меня, — сказал Симон. — Лагерь совсем рядом. Прости меня.
Аделина кивнула.
Они ехали молча через луг. Аделина знала, что если она заговорит, то не узнает собственного голоса. Она не изменилась, но изменилось все вокруг.
Все…
Симон резко остановил коня и протянул руку, касаясь ее плеча.
— Что, скажи на милость, это такое? — В стороне от дороги, среди зарослей рябины, с веток древнего сучковатого дерева свисали яркие лоскуты. — Это…
